Джесси - Валерий Козырев

Некоторое время шли молча.

– Мне не совсем понятен ход служения, вся эта помпезность… Но ты заметил, какие были светлые, одухотворенные лица у присутствующих? – спросила Вика.

– Да, даже больше! Прошло совсем немного времени, как мы вошли в зал, и я уже не чувствовал никакой разницы – мне казалось, что я нахожусь на служении нашей церкви. И проповедь священника мало чем отличалась от проповеди нашего пастора…

Вика промолчала.

– Скажи, если можешь: зачем тебе понадобилось идти в православный храм? – спросил Гена.

С самого начала он понял, что неспроста Вика повела его в церковь.

– Я думала, ты спросишь раньше.

– Извини, в следующий раз я обязательно сделаю это.

– Нет, уж лучше я расскажу тебе сейчас… – Вика немного помолчала и продолжила: – В прошлое воскресенье я пришла на вечернее служение пораньше, села на одну их скамеек напротив церкви и, дожидаясь тебя, стала читать Библию. Все скамейки были заняты прихожанами нашей церкви, одни разговаривали, другие, – также как и я, сидели с раскрытыми Библиями. Хор репетировал перед служением, и на улице было слышно, как они поют. Мимо шла пожилая женщина, – ничем не примечательная, обыкновенная женщина с сумкой в руках. Неожиданно она остановилась и, повернувшись к окнам церкви, стала посылать проклятия: сектанты, сатанисты, изуверы – это самое безобидное из того, что можно упомянуть из ее слов. Вначале я опешила, но вскоре пришла в себя и так, как сидела к ней ближе всех, сказала, что это христианская церковь, и её слова здесь совершенно неуместны. Она повернулась в мою сторону, и весь этот поток грязи обрушился уже на меня. Из её слов я узнала о себе много интересного: оказывается я еретичка, поклоняюсь антихристу и, вдобавок ко всему, ещё и американская шпионка! В общем-то, если отбросить всё оскорбительное из того, что она сказала, можно было сделать следующее заключение: мы сектанты, а истинные христиане – это те, кто посещают православный храм. Некоторые прихожане нашей церкви тоже не остались в долгу: обозвали ее язычницей и идолопоклонницей. Она ушла, кляня нас, на чём свет стоит, и пока не скрылась из виду, всё оборачивалась и потрясала над головой кулаком…

Гена вспомнил, что в воскресенье они договорились встретиться с Викой у церкви, и при встрече она была чем-то расстроена и промолчала весь вечер. Он не придал тогда этому особого значения.

– И ты решила провести разведку боем, проникнув в стан недоброжелателя, – рассмеялся он.

– Нет, мне просто захотелось побывать здесь самой, а не судить с чужих только слов. Ведь про православную церковь у нас говорят не самое хорошее…

– И что обо всем этом ты думаешь сейчас?..

– Могу повторить лишь то, что уже сказала, прибавив к этому еще и твои слова.

– Если хочешь, могу дать почитать книги одного известного православного священника.

– Считаешь, мне это нужно?..

– Думаю, да. По крайней мере, не повредит.

– Извини, мне необходимо время, чтобы разобраться с тем, что сейчас у меня в душе… И книги вряд ли в этом помогут. Как-нибудь в другой раз, хорошо?

– Как хочешь, – улыбнулся Гена.

Она вновь взглянула на него – на этот раз его глаза улыбались совсем грустно.

Они опять шли молча. Вика витала в своих мыслях. Ещё совсем недавно в её жизни всё было ясным, предельно понятным и зачастую – предсказуемым. Церковь, занятия в институте, читальный зал, встречи с Геной – и всё это устраивало её. Подсознательно она всегда старалась избегать резких жизненных перемен и даже боялась их. Сейчас же ощутила себя стоящей перед каким-то нелепым, совершенно ненужным ей выбором. Прежде подобное переживание показалось бы ей абсурдным. Какой выбор?! Зачем? Было бы смешно предположить, что её подобное состояние – это реакция на слова той старушки, достойной более жалости, нежели осуждения. Но тогда – что же это?.. Наскучило однообразие служения евангельской церкви, столь восхищавшей её когда-то, и захотелось других, более волнующих душевных переживаний?.. Она слышала, что есть люди, переходящие из церкви в церковь лишь в поисках новизны ощущений. Но она никогда не искала в церкви только лишь эмоциональных переживаний! Тогда – что же с ней происходит?.. Неведомый до этого конфликт внутри себя самой? Или это то, о чем говорят: «душа неспокойная и бунтарская мечется в поисках истины»? И возможно, её место вовсе не в евангельской, а в православной церкви? А какая, в общем-то, разница, в какой она церкви, если что здесь, что там – поклоняются одному и тому же Богу! Или Бог все-таки не один, и в каждой церкви он свой, единственно истинный?.. Подобные рассуждения, наверное, кощунственны… Перед глазами как-то особенно отчетливо представилось лицо обернувшейся к ней старушки и её угрожающе указующий в небо перст. Бедная бабуля, у которой наверняка есть любящие её внуки и внучки… Вике вспомнились и ответные обвинения прихожан её церкви, которые были ничуть не лучше слов пожилой женщины и более обвиняли, нежели оправдали их самих… С самого детства поделила она людей на хороших и плохих. Хорошие – добрые и не обманывают; плохие – злы и говорят неправду. Но с возрастом стала понимать, что отчетливой грани, которая ясно разделяла бы людей на добрых и злых, не существует. И зачастую люди, бывшие в её представлении добрыми, совершали неблаговидные поступки. И наоборот: те, на которых она поставила клеймо «нехорошие» – вели себя честно. Но церковь она с самого начала восприняла как эталон человеческого совершенства, и в её представлении сформировалось, что люди там особенные, стерильно честные. И тем болезненнее ей было понимать, что это – не так. «Боже, жила себе, горя не знала, и зачем только в церковь потащилась?! – стала донимать недобрая мысль. – А может, больше не ходить никуда?.. Ведь вполне достаточно жить по совести, оставаясь во всех жизненных обстоятельствах искренней и правдивой. Зачем отождествлять себя с какой-то церковью, пусть даже, по человеческим меркам, самой правильной? Но всё же остаётся вопрос: какая церковь самая правильная, а какая – не очень? Ведь правыми, похоже, себя считают все… Тогда – кто же прав, и кто – не прав? А возможно, что неправы все, раз возникают одни лишь вопросы, на которые никто не может дать полного исчерпывающего ответа. Но так не бывает! Всему на свете есть объяснение, понятное и доступное. О Боже! – Вновь поднялась внутри неё волна негодования на саму себя. – Ведь никто силой не заставляет меня ходить в церковь, тем более – не удерживает в ней. Не принадлежу ли я самой себе, не в моей ли воле жить так, как я хочу?!».

И, словно прочитав ее мысли, Гена сказал:

– Человеку свойственно искать и постигать, сравнивать и анализировать, но вряд ли это правильно в отношении церкви, которая в любом случае, так или иначе, проповедует христианские истины. Во всех церквях есть Божье присутствие. Без церкви полноту небесного благословения ощутить невозможно. И служение любой церкви приближает человека к Богу, создает необходимую атмосферу, где начинает действовать Его сверхъестественная Небесная сила. Церковь, в некотором роде, Божий инструмент для передачи Его благословений. На своем горьком опыте я испытал, что значит быть вне церкви. Впрочем, об этом ты знаешь…

Вика слушала его рассеянно, продолжая думать о своем: «Быть может, я и вправду обыкновенная религиозная фанатичка? Вляпалась невесть во что, да еще и девчонок из комнаты за собой потянула… Вот ведь и сейчас – многое из того, во что я так свято верила, кажется мне наивным, следовать чему глупо, смешно и несовременно. Но Гена… Ведь он не какой-то ограниченный, темный или одурманенный религией! Прошел отступничество и вновь вернулся в церковь. И я не раз убеждалась, насколько искренно его отношение к Богу… – И она опять вернулась мыслями к девчатам из своей комнаты. Надюшка вышла к покаянию на первом же служении, Наташа ходила в церковь месяц прежде, чем откликнулась на призыв пастора. Они прилежные прихожанки, и регент пригласил их в церковный хор… Не исключено, что и у них появятся те же вопросы и те же терзания, что и у неё; и она, пусть и косвенно, но будет в этом виновна. – Каждый сам проходит свой путь падений и разочарований», – вдруг вспомнила она слова Гены и вымученно улыбнулась.

– Ты помнишь воскресную проповедь пастора о том, что христиане всегда должны быть готовы к испытаниям? – прервал её размышления Гена.

– Остается только уточнить, какие именно христиане… Ведь таковых, оказывается, не так-то уж и мало! – сама не зная почему, съязвила она.

Гена же словно не заметил этого.

– Испытания рано или поздно всё равно приходят в жизнь верующего. И, несомненно, в этом есть высшее провидение – иначе это никак не объяснить. Ибо только падая, человек познает свою слабость и безграничность Божьей милости к себе!

«Мне кажется, он сегодня бесчувственен и черств, – думала Вика, слушая его. – И это тогда, когда я так нуждаюсь в его поддержке, а не в сухих нравоучениях! О Боже, как до этого все было прекрасно и предельно ясно… Ладно, хватит ныть! – осудила она себя. – Нужно взять себя в руки! В конце концов, у меня всегда есть выбор, я – свободный человек свободной страны, и по конституции имею свободу вероисповедования», – пришла смешливая мысль.