Разбитое сердце королевы Марго - Екатерина Лесина

– Почему ничего? Это значит, что она – моя законная супруга.

А хорошо звучит.

Законная.

Супруга.

– Ничего… ты будешь моим. Я так решила. И она… она не помешает. Еще немного, и ты поймешь!

– Что пойму?

– Что любишь меня, и только меня! Ты сам будешь умолять выйти за тебя замуж…

– А жену нынешнюю куда?

– Разведешься… нет, ты избавишься от нее! Сделаешь так, чтобы я больше никогда о ней не услышала… чтобы… – Она задохнулась, закашлялась.

– Деточка. – Далматов старался говорить спокойно, хотя эта ее эскапада самым неожиданным образом привела его в ярость.

И отнюдь не планами глупышки.

О планах он знал, но это ее…

– Осторожней, деточка. Я ведь могу избавиться и от тебя. И поверь, совесть меня мучить не будет.

– Ты не посмеешь!

– А что меня остановит? Неземная любовь? Ее нет. Быть может, и появится. Хотя если я вдруг почувствую в себе настоятельную надобность положить свое пылающее сердце к твоим стопам, я скорее всего сверну тебе шею.

Тишина.

Думает? Пытается понять, сколько в этом правды?

Далматов надеялся, что был убедителен. Все-таки убивать он не любил.

– Ты… не посмеешь.

– Придумай что-нибудь новое.

– Я расскажу Саломее, что ты мне угрожал.

– Не думаю, что это ее удивит.

Злится. И злость тяжелая. Вязкая. Ощутимая на расстоянии. Она – почти безумие. Девочка привыкла получать те игрушки, которые желает. Только Далматов игрушкой быть не собирается, а собирается жить в свое удовольствие долго, местами, если повезет, и счастливо.

– Послушай. – Он заговорил мягче. – Найди себе другую жертву, а? На мне ведь свет клином не сошелся. Хватает состоятельных дураков…

– А ты умный, значит?

– И это тоже. – Ложной скромностью Далматов никогда не страдал. – Но еще я имел дело с разными… своеобразными вещицами, вроде твоего медальона или того, что в нем хранилось. Поэтому я знаю, что если вдруг начинаешь испытывать нехарактерные для себя эмоции, вроде пламенной любви, то дело не в тебе, а в некой пакостной девице, которой неймется выйти замуж.

Варвара обиженно засопела.

– Поэтому и советую девице этой прекратить маяться дурью. Иначе хуже будет.

– Опять угрожаешь?

– Скорее предупреждаю. Видишь ли, вещицы эти, как я уже говорил, характером обладают. И четкой задачей… и вот, если не получается эту задачу выполнить, тогда происходит…

– Что?

– Всякое. Как правило, неприятное. И обычно с хозяином.

Далматов отключился.

Поговорили и хватит.

А Саломея встретила хмурым взглядом:

– И где тебя носило?

Он лишь плечами пожал и торт на стол поставил:

– Вот…

Тетка засуетилась, и в комнатушке, и без того тесной, стало вовсе не повернуться. Саломея же, оказавшись рядом, прошептала:

– Значит, беременна?

– Дорогая, – Далматов подхватил ее под локоть, – не волнуйся. Тебе вредно. Кстати, тут сестрица твоя звонила пожелать мне доброго дня. Ее весьма обеспокоил наш отъезд, а свадьба вообще возмутила. Думаю, тем, что ее не пригласили.

– Смеешься?

– Смеюсь. Только… рыжая, из дома я ее выставлю. Не обижайся, но видеть ее у меня нет ни малейшего желания. Еще подсыплет мышьяку в кофий…

Она кривовато улыбнулась.

Волнуется?

И злится, но не всерьез. Когда всерьез, то все иначе.

– Бестолочь ты…

Как есть.

А торт оказался не таким уж поганым.

Ночевали в гостинице, и портье с готовностью вручил ключ от номера для новобрачных.

– Далматов, ты все-таки издеваешься? – Саломея огляделась.

Номер был неплохим. Чистым. С огромной кроватью под балдахином из искусственного атласа, с медвежьей шкурой, что удивительно, натуральной, и псевдокамином, в котором плясал псевдоогонь.

– Почему? Отказываешься исполнять супружеский долг?

И ужин принесли.

Устроился Далматов на полу, на той самой шкуре, которая оказалась ко всему вполне чистой.

– Садись. И не бойся, приставать не стану.

– А я не боюсь. Надеюсь.

– Вопрос, на что именно…

– Ешь, – буркнула она. – И помолчи.

Молчали оба.

И первой молчание нарушила Саломея.

– Как ты… не плохо?

– Нет. – Далматов вытянулся на шкуре. – И даже хорошо… кандидатов несколько. Первый – отец…

– Зачем ему?

– Чтобы доказать свою правоту. Он ведь убежден, что Варвара – ведьма, которой самое место в монастыре. Убивать ее не хочет, все-таки родная дочь. А вот довести до мысли о спасении души… правда, у Вареньки с мыслями о душе туго…

Саломея пересела и теперь была рядом – руку протяни. Но Далматову руку протягивать было лень, и он обе сцепил на груди.

– Осталось понять, чем и как он их травит. У меня есть медицинские карты. И отчеты о вскрытиях, но пока ничего не понятно. Слишком размытая картина. Второй кандидат…

– Бывший одноклассник.

– Верно.

– Он ее любит, если верить твоей свидетельнице. И значит, ей бы вреда не причинил.

– Спорный вопрос. Отелло Дездемону тоже любил…

– Нет. Если бы хотел убить ее, убил бы сразу. Но нет… он хотел и хочет на ней жениться, а мужья мешают. Более того… – Саломея замолчала ненадолго. – Он может убивать из альтруистических побуждений.

– Это как? – Далматов не понял.

Жена сидела близко, но не настолько близко, как ему хотелось бы.

– Смотри, Андрей ее ревновал ко всем. Скандалы закатывал. Яков бил. А последний…

– Просто метод решения проблем понравился.

– Возможно. А быть может, мы чего-то о нем не знаем… или поклоннику показалось, что Олег этот чем-то Варвару обидел. Причина не обязательно должна была быть настоящей.

– Ему показалось…

– Именно.

– И тогда понятно, почему у нее есть алиби. Он знал, что будут подозревать Варвару. И снова защищал ее…

– Есть одно «но». – Далматов задрал голову, глядя на Саломею снизу вверх. – Не тот типаж. Не тот характер. Отравитель – это… это человек с крепкими нервами. Способный ждать и дождаться подходящего момента. А Василий наш полез в драку…

– Когда это было.

– В школе, – согласился Далматов.

– Вот. Он был подростком…

– Второй момент. Он еще сидел, когда первый из супругов отправился на тот свет. Не сходится. И третий момент, я еще проверяю, но похоже, что он и вправду на Севере работает.

И Саломея вынуждена была признать, что он прав.

– Тогда идем дальше. – Далматов сел. – Надежда. Мать Андрея.

– Она…

– Только не говори, что она не способна пойти на убийство. Все люди, рыжая, в той или иной мере способны. И она не исключение. Смотри, сына своего она любила до безумия. Вкатать несчастному подростку два года за банальную драку? Что это, как не слепая материнская любовь. А тут дорогой мальчик умирает. Покончил жизнь самоубийством. Быть может, перепил, а может, наследственность дурная, но наша судья с такой постановкой вопроса не согласна. Ей нужен виновный, а лучше виновная.

– Хорошо. Допустим, она решила, что виновна Варвара… тогда почему не убила ее? Это ведь проще.

– Проще, – согласился Далматов и похлопал по шкуре: – Сядь сюда.

– Зачем?

– Затем, что я попросил. Не бойся, на девичью честь покушаться не стану. Мне, может, просто приятно, когда ты рядом.

– Я и так рядом, – проворчала Саломея и все же пересела. – Но все-таки…

– Все-таки… с точки зрения нормального человека, логичнее убить того, кого ненавидишь. Но мститель априори не является нормальным. Нет… вот смотри, убьет она Варвару. И что?

– Что? – послушно переспросила Саломея.

– А то, что сын не оживет, а объект, на который можно перенаправить свою ненависть, исчезнет. Куда выгодней, чтобы этот объект жил, но страдал.

– От неразделенной любви?

– Скорее от нереализованных планов. Девочке нужны деньги и красивая жизнь. И Надежда показалась мне достаточно умной женщиной, чтобы это понять. Заметь, всякий раз, когда Варвара была близка к цели, ее планы разрушались. Это ведь болезненный удар. Морковка сладкая, перед носом качается, а дотянуться – никак.

– Убивать других ради…

– Из торжества справедливости. Если Надежда и вправду мстительница, то она найдет оправдание собственным поступкам. К примеру, Яков… престарелый бабник, охотник за молодыми девицами. Первую жену бросил. От ребенка отрекся. С точки зрения Надежды, отрекся. И не важно, что ребенку этому хорошо за тридцать… ко всему Яков пьет и распускает руки. Думаю, последнее обстоятельство Надежду даже устраивало. Он ведь бил Варвару, а это вполне справедливо. Но Варвара решила сбежать…

– Откуда она узнала? – парировала Саломея. – Не думаю, что Варька поделилась с бывшей свекровью планами…

– Она поделилась ими с матерью. Верно?

– Пожалуй… надо будет завтра уточнить.

– Поделилась. Она тоже не железная, эта бестолковая девка, ей нужна отдушина. Смотри, о мечтах своих она рассказывает Настасье, и та слушает, пока не наступает разрыв. То же самое – с одноклассницей… и тоже разрыв. Варваре же жизненно необходимо поговорить. Думаю, она сказала матери…