Книга Натаниэля - Полумрак

Фауст вздохнул.

– Только не говори ничего, – поднял руку Сатана. – После этого ты, вселенная во вселенной, попросил меня – я знаю, знаю, я предложил, но ты меня попросил именно об этом – ты стал на двадцать лет моложе и отправился соблазнять местных и неместных красоток. Так?… Почему ты не сделал этого двадцать лет назад? Зачем ты сидел и познавал себя как вселенную во вселенной?

Фауст молчал.

– Как ты мог заставить подчиняться себе духа, если ты не в состоянии без моей помощи уговорить свою соседку?… Женщину в высшей степени нетребовательную и добросердечную.

Фауст продолжал молчать.

– В общем, подумай, – сказал наставительно Сатана, – над тем, что я сказал. И тогда ты, может быть, поймёшь, в чём смысл жизни. И тогда распахнутся для тебя Врата Рая, и радостно затрубит…

Он замолчал.

– Ангелы? – спросил Фауст.

– Нет. – сказал Сатана и снова замолчал.

Фауст подождал немного.

– Кто радостно трубить-то будет?… – спросил он.

– Неважно. – сказал Сатана. – Неважно, кто будет радостно трубить и покачивать бивнями. Забудь всё, что я тебе сказал. Я знаю, чем можно развлечь такой большой ум, как у тебя. Этакую, так сказать, Вселенную во Вселенной.

Он огляделся, поднял с пола лист тонкого папируса и, оторвав от него кусочек, скатал в маленькую трубочку.

– Держи. Это тебе понадобится.

Фауст повертел трубочку в руках.

– И что я с этим буду делать?

– Будешь заполнять от края до края свою Вселенную во Вселенной. – объяснил Сатана, поднося палец к носу, – через ноздри.

Сатана бросил на пол окурок и наступил на него.

– Иди, иди, – сказал он быстро, – у выхода встретимся.

Он прислушался к отдалённым крикам «Пожар! Пожар!» и поплотнее прижал к себе свиток.

Как только Фауст исчез за поворотом полок, появился служащий библиотеки. Он подозрительно посмотрел на Сатану, на торчащий свиток, на плавающий в воздухе дым.

– Что это?! – воскликнул он. – Пожар! Ты устроил пожар! Почему здесь дым?… Зачем?… – глаза его сузились. – Зачем ты украл «Утёнка В Шляпе и его друзей»?… Кто ты такой?…

– Я-то? Я раб. Раб лампы. – вздохнул Сатана, швыряя под ноги библиотекарю расплескивающую горящее масло лампу, – пожар так пожар. Как скажете. Прощай, моя лучезарная госпожа! – крикнул он осколкам и исчез.

CXXVI

Исаак Ньютон задумчиво покрутил яблоко.

Тонкие пальцы с обгрызенными ногтями быстро, но мягко выцарапали яблоко из его ладони. Раздался хруст.

Ньютон откинул голову и задумчиво посмотрел на небо сквозь ветки яблони.

– Ведь всё это не просто так?… – спросил он. – Всё это для чего-то.

– Я тебя уверяю, всё это совершенно просто так, – сказал кто-то, лежащий рядом с Ньютоном под деревом, сквозь набитый яблоком рот, – без малейшей цели.

Ньютон сорвал травинку, пожевал немного.

– Просто так?… – спросил он через некоторое время. – Вот просто так и… и просто так?

– Да. – ответил его собеседник непоколебимо.

– Но зачем же тогда всё, если всё просто так?…

– Просто так.

Ньютон повернулся к собеседнику, оказавшемуся Князем Тьмы, Отцом Лжи, Падшим Ангелом, Сатаной и измазанным яблочным соком тощим парнем неопределенного возраста.

– Просто так?… – спросил Ньютон удивлённо. – Но это же как-то…

– Это совершенно как. – сказал Сатана спокойно и кинул огрызок вверх. – Если бы это всё было зачем-то – это было бы чрезвычайно несправедливо.

Ньютон вздохнул, повернулся обратно и снова уставился в небо.

– Ты по-моему слишком много яблок ешь. – сказал он Сатане. – Так у тебя газы будут.

– У меня уже газы. – сказал Сатана раздражённо. – Я терпеть не могу яблоки.

– Зачем же ты их столько ешь?…

– Работа у меня такая, – объяснил Сатана со вздохом, – по яблокам.

Ньютон поразмыслил.

– У меня в кармане кусок яблочного пирога. – объявил он. – Его можно разделить на двоих.

– Давай сюда.

Некоторое время они ели в молчании.

– А знаешь, что меня раздражает? – спросил Ньютон.

– Трущие панталоны?

– Нет, меня…

– Узкая шляпа?

– Да нет, я…

– Вши?

– Что?…

– Вши. Вши могут вызывать раздражение.

– Ну ты же не знаешь, что ты угадываешь? – вздохнул Ньютон.

– Ты же знаешь, что я не знаю, что ты спрашиваешь?…

Они помолчали.

– Ну так что тебя раздражает? – спросил Сатана.

– Я тут недавно был в Королевском Научном Обществе…

– У тебя есть сыр?

Ньютон порылся в карманах.

– На. Носок только потом верни…

– Так что там с Королевским Научным Обществом?…

– Ну а что с ним… – Ньютон развёл руками. – Сидит толпа тупых самодовольных гусей…

– Целая толпа… – сочувственно поцокал языком Натаниэль.

– Ну допустим четверо… Это на четверых больше, чем надо. – ответил Ньютон. – Ну так вот. Сидят они там в своём тесном мирке. И у них там умывальник. А под ним мыло в форме ракушки.

– В форме ракушки?…

– Ну да… В форме устрицы… И устриц-то таких не бывает, я вот не могу представить устрицу с водянкой… – Ньютон поморщился.

Натаниэль протянул ему свёрнутый носочек и вытащил из кармана газетный кулёк.

– Ну и что не так с таким мылом? – спросил он. – Хочешь сушёной вишни, кстати?…

– Да то, что они там как это мыло. Мыло не имеет отношения к устрицам, устрицы никак не относятся к мылу, встречаются они редко и случайно. А мыло всё равно в виде устрицы.

– Ну может, оно показалось им красивым?… – хмыкнул Натаниэль, выплёвывая косточки на траву.

– Тогда они не учёные, – ответил Ньютон, щелчком отправляя косточку через забор. – потому что учёный должен видеть в мыле мыло. Кстати, который час?…

– Ха! – сказал Сатана.

– Не скажешь?…

– Нет конечно… Кто эти люди?…

Сатана кивнул в сторону небольшой толпы, терпеливо стоящей с другой стороны изгороди и не сводящей глаз с Ньютона.

– Поклонники. – вздохнул Ньютон. – Хотят быть на острие науки.

– Следят за каждым твоим шагом и взвешивают тебя на весах холодного разума?…

Ньютон лениво потянулся и свернулся калачиком.

– Следить следят… – сказал он сонно. – А взвешивают так, на глазок. Верят всему.

– Так уж и всему. – усомнился Сатана, разглядывая толпу.

– Всему, всему. Науку, оказывается, можно делать из чего угодно. По-моему, всё сделано из чего-то одинакового. – Ньютон зевнул. – То, что всё так удачно совпало и в итоге получилось что-то конкретное… то есть всё конкретное… Ну то есть всё получилось… – он снова зевнул. – просто счастливая случайность.

Сатана ткнул его кулаком в поясницу.

– Что ты дерёшься?! – воскликнул Ньютон, откатываясь и разгибаясь.

– То, что всё получилось, – сказал холодно Сатана, сузив глаза, – не счастливая случайность, а результат кропотливого, тяжёлого труда. Очень трудно делать что угодно из чего угодно.

– Спорим?… – сказал Ньютон.

– Давай, – Сатана кинул ему яблоко. – Давай. Сделай из него что-нибудь. Хотя бы пирог.

– Оно слишком спелое для пирога, – сказал Ньютон, поймав яблоко, – хочешь, я сделаю из него закон?…

– Видишь, – сказал Сатана, – ты не можешь сделать из него пирога. Очень трудно сделать из чего угодно что угодно.

– Да могу я сделать пирог, – отмахнулся Ньютон, – он просто невкусный будет.

– Значит, ты не можешь сделать вкусный пирог, – не сдавался Сатана.

– Если положить ваниль, будет ничего… – сказал задумчиво Ньютон, – а вот закон получился бы отличный…

– Да чёрт с ним, с законом! – воскликнул Сатана. – Мы говорим о пироге!

CXXVII

– Бентли, – сказал Натаниэль печально. – Это был Бентли двадцать первого года.

– Ну видишь, какой старый, – сказал Господь утешающе, – даже и не жалко.

– И зачем я Тебя за руль пустил… – вздохнул Натаниэль. – Кожа на сиденьях родная была. Сейчас такие не делают.

– Такие Ещё Долго Не Будут Делать, – величественно хихикнул архангел Михаил.

Сатана не глядя метнул в него бутылкой с кремом для загара.

– Ну Я не виноват, что они решили поставить фонтан посреди пути, – пожал плечами Господь.

Он сидел в большом белом кресле и помешивал соломинкой в стакане апельсинового сока.

– Не каждый город, конечно, может похвастаться останками Бентли двадцать первого года в фонтане. – продолжил Он.

Сатана вздохнул.

– А Ты Боялся, Что Песок Фильтр Забьёт, – заметил величественно Михаил, – Видишь, Не Успел.

Сатана снова вздохнул, надвинул на нос тёмные очки и откинулся на полотенце.

– Почтеннейший, – пощёлкал пальцами Господь, подзывая Лота, – а что там… мнэээ… за шум такой за дверями?…

Лот почесал в затылке.

– О Господин мой, – сказал он, задумавшись ненадолго, – там общественность. Разъяренная.