Двуглавый Змей (СИ) - "Марло Arc"

Солёные слёзы сами потекли из глаз, застилая обзор, когда окровавленный инструмент оказался прямо перед её глазами.

— Это мой прекрасный молоточек. Видишь, какой он тоненький? Всё для того, чтобы дробить самые маленькие косточки прекрасной миледи. Ну, выбирай, правую, левую? Хорошо, давай левую. Итак, знаешь, сколько всего костей в руке? Ровно тридцать, именно столько я тебе и сломаю, дорогая. Начнём с пальцев.

Раздался хруст и заглушённый крик.

— Всего у человека пять пальцев, и на все пять пальцев приходится четырнадцать костей. Из которых целых у тебя уже тринадцать. И с каждой косточкой я буду подниматься всё выше… Тринадцать костей в пальцах, запомни. Выше идёт ладонь, и состоит она всего из пяти костей. Именно для неё мне и понадобиться молоточек. Ох какой прекрасный хруст, а ведь мы ещё даже не добрались до запястья. На счёт него. Всего в нём восемь костей, и каждую ломать очень больно, ты уж поверь. Но что такое, насчитали ведь мы всего двадцать семь… Потому что есть ещё локтевая… А вот и она, ха–ха…

Раздался глухой удар, и рука женщины вывернулась под неестественным углом.

— Какой прекрасный звук, а ведь лучше этой только лучевая… Так вот, есть ещё локтевая, лучевая и плечевая кость. Её ломать больнее всего. Вот пекло, у нас осталось совсем немного времени, ты только глянь на часы! Хотя вред ли ты их увидишь в такой–то тьме.

— А знаешь, как насчёт того, чтобы позабавиться? Возможно, если всё пройдёт хорошо, ты даже уйдёшь отсюда целой. Ну, как идея? Я тут вообще–то даю тебе шанс выбраться отсюда, уверен, за эти долгие часы тебе тут порядком надоело. Кивни и я достану кляп, только прошу, не кричи.

Женщине больше ничего не оставалось, кроме как молча кивнуть, сдерживая слёзы и подчиняясь этому сладкому, гипнотизирующему голосу. Но даже так, монстр в человеческом обличии, она уверенна, ни за что не отпустит её. Но если всё же есть шанс, совсем маленький, но шанс…

— Отлично! Смотри только аккуратней, палец мне не откуси.

Мокрая тряпка упала у окровавленных ног жертвы. Возможно, даже если её мучитель и не врёт, у женщины не будет и шанса дойти до других людей — со стёртыми от жёстких верёвок ногами и десятками иголок, загнанными под ногти она бы ни при каких обстоятельствах, не смогла бы выбраться из этой глуши. Церковь, а точнее, руины церкви, в подвале которых они находились — единственное строение на многие километры вокруг. Но если она хотя бы попытается…

— Слушай, правила игры такие: Я начинаю отсчёт от десяти до нуля. Всё, что от тебя требуется, это сказать стоп. Поняла? Давай попробуем.

Короткий кивок явно доставил её мучителю удовольствия, заставив жутко ухмыльнуться. Начался обратный отсчёт:

— Десять, девять, восемь, — человек с холодными щипцами делал большие паузы, не сводя глаз с жертвы, — семь, шесть… пять, четыре…

— С-стоп. — Женщина, заикаясь и глотая слёзы, всё же выдавила из себя одно–единственное слово.

Мгновением позже раздался дикий крик боли, а после звук глухого удара.

— Мне повторить? Не смей кричать. Не будешь и мне не придётся тебя больше бить. Ну же, очнись!

В глазах всё помутнело. Тёплый свет лампы, стоящей на столе в углу подвала, освещал неясный силуэт, нависающий над женщиной. Она больше не плакала, не кричала и не молила о спасении, не было вообще никаких звуков. А потому она слышала каждую каплю крови, разбивающуюся об каменный пол. Как, кап, кап — кровь капала ото всюду — с её лица и лба, с щипцов и ножа, воткнутого в спинку стула,(уж что–что, а достать до него она не могла ни коем образом). Также капала и с пальца, на котором зияла отвратительная рана — а ведь всего секунду назад там её не было.

— Думаю, ты уже поняла, что каждый раз, когда я заканчиваю считать, ты лишаешься ногтя… Но! Так же не интересно, когда для тебя нет никакой выгоды, а потому смотри.

Силуэт пригнулся, встав на корточки. Тёплая рука легла на щеку женщины и потрепала её светлые волосы.

— Прямо сейчас ты накопила четыре секунды. Четыре секунды на побег. У тебя осталось ещё четыре ногтя на руке — значит, целых сорок секунд. Всё зависит от тебя — может меньше, может больше. Как только ты покинешь здание — не бойся, двери открыты, — ровно столько секунд у тебя будет, чтобы сбежать и спрятаться. Ну что, готова продолжать? Вижу, взгляд уже более ясный. Ну, тогда, продолжим. Десять, девя…

— Стоп.

Мучитель не сразу понял, что произошло. После же хищно улыбнулся и с силой дёрнул ещё один ноготь. Ровно с такой силой, с какой это было нужно — что–что, а в этом он был мастер. Женщина выпрямилась, заломила руки, но не закричала. Прикушенная губа покраснела и вздулась.

— О–хо–хо, хорошо. А ты смелее, чем кажешься. Или в тебе заиграла воля к жизни? В любом случае, десять…

— Стоп! — Женщина тут же выкрикнула это слово и с силой вновь прикусила губу. — Стоп…

— Эй, нет, так не пойдёт. Это должно быть неожиданностью для тебя, а не для ме…

Он не успел договорить — женщина закричала от боли так, что чуть не потеряла сознание. Ещё одного ногтя не стало.

— Вот, другое дело. Давай же, ещё два…

Это было адом. То, что она только что пережила, было настоящим адом. Боль, отчаяние, ужас — всё смешалось воедино, бурля в самом её нутре и не давая отключиться. Теперь же, она шла вперёд, с усилием переставляя ноги — бежать она не могла. Тот, кто сделал это с ней спокойно освободил её от верёвок и молча открыл дверь, выпустив на свободу. Но спасения нужно было ещё добиться — оставалось не больше двадцати секунд. А потому она шла, шла, виляя и не разбирая дороги, шла вперёд, не останавливаясь и не оборачиваясь. Было слишком страшно обернуться.

Поднялся ветер. С неба начали падать маленькие, блестящие снежинки. И эти кристаллики, стоило им только коснуться бледной кожи женщины, сразу таяли, становясь каплями и смешиваясь с тёплой кровью.

«Это чудовище осталось внутри, когда я выходила! — Так думала женщина, двигаясь по лесу и совсем не разбирая дороги. Она даже не знала, в какой стороне луна — всё, что сейчас перед ней было — лес, в котором она не хотела умирать. — Оно никак не могло видеть, в какую сторону я ушла, никак не могло! Не могло!»

— Какая воля к жизни… а ведь, думалось мне, она даже ходить не сможет. Ну ничего, далеко она не уйдёт…

Зазвенели стальные цепи. Несколько чёрных псов, покрытые страшными шрамами, громко залаяли, и лай этот разнёсся по всей округе. Псы бились, кусались, натягивали цепь в попытке вырваться, создавая ещё больше шума. Бешенные глаза метались по округе, шерсть стояла дыбом, а жёлтые клыки, покрытые их же кровью и слюной, делали всю картину ещё большее устрашающей и дикой.

— Тише, тише, подождите. У неё есть ещё время. Но не волнуйтесь, оно скоро кончится, и тогда вы сможете поиграть, — улыбаясь, и перебирая в руках ключи, заверил собак их хозяин.

— …Кажется, всё. Ну, получайте удовольствие, а я пока посмотрю, что же это за место такое… «Двуглавый Змей», как интересно…

Стальной ключ провернулся в старом замке и почти десяток собак тут же сорвались с места, снося всё на своём пути. Хватило всего мгновения, что бы взять кровавый след — конец игры был лишь вопросом времени.

Глава 10. Убийство в «Двуглавом змее»: «Там, где холод»

День первый

Всего мгновение назад эти белые поля казались самим определением спокойствия — белоснежные и блестящие, тянущиеся до самого горизонта, рассекаемые всего одной–единственной дорогой и редкими, покрытыми белизной деревьями, теперь превратились в настоящее поле битвы стихии и человеческой выносливости.

Дикий, воющий ветер вперемешку с большими хлопьями снега так и норовил снести чёрную как смоль карету, медленно едущую по заснеженной дороге — там, где бы не осмелился проехать ни один другой человек. Не в такую погоду уж точно.

— Сэр, я же говорил, что скоро начнётся пурга, — извозчик кричал, заглушаемый ветром, — надо было нам остановиться в прошлой гостинице.