Дикая роза - Айрис Мердок

- Хорошо. - Она холодно посмотрела на него и стала накручивать прядь волос на запястье. - Но ты столько времени кричал, что хочешь меня. А теперь, когда я откровенно себя предлагаю, выходит, что ты раздумал. Я не могу ручаться, долго ли предложение останется в силе. Так что смотри. Все.

- Да не раздумал я! - вспылил Рэндл. - Я... - Как ей объяснить? А вдруг он совершит страшную, непоправимую ошибку? - Я не то чтобы думаю... что Эмма нарочно все это устроила...

- То есть как это Эмма нарочно устроила? Ты с ума сошел?

- Я же сказал, я этого не думаю...

- Так зачем это говорить? Ты уже, кажется, бредишь, Рэндл. - Она оттолкнула его руки, слабо цеплявшиеся за ее колени, и встала.

- Помоги мне, Линдзи.

- Ты этого не заслужил. Жалкий человек, тебя надо прогнать, надо выпороть. Ладно, еще одно я для тебя сделаю, но это уж будет последнее. Пусти с дороги.

Рэндл отполз в сторону, потом встал.

Линдзи между тем продолжала:

- Ты как-то сказал, что хотел бы знать, какие мы бываем, когда тебя здесь нет. Вот я сейчас тебе покажу.

Рэндл смотрел на нее раскрыв рот, свесив руки. Он был готов к чему угодно, хотя бы к тому, что внезапно стемнеет и в воздухе возникнет волшебная светящаяся статуя - Эмма и Линдзи.

Линдзи вытащила магнитофон, дремавший, как всегда, под креслом Эммы. Присев на корточки, осмотрела и поправила ленту. И включила. Обе кассеты завертелись, усыпляюще медленно. Линдзи устремила на Рэндла суровый, хмурый взгляд. И вот тишину затаившейся комнаты нарушил голос Эммы.

- Если хочешь действовать, действуй немедленно. Ни для теорий, ни для сомнений времени уже нет. Ты в потемках и в потемках должен идти вперед.

- Но послушай... - начал Рэндл.

- Глупый, это еще из романа. А разговор сейчас начнется.

- Черт! - Рэндл вытер лицо платком. - Она не знала, что ты и разговор записываешь?

- Конечно, нет, иначе какой был бы смысл? Я повозилась с магнитофоном, как будто выключаю его, а сама не выключила.

Голос Эммы продолжал:

- Пока он раздумывал, рука его уже сжимала в кармане револьвер. Колебание было равносильно смерти, а Маркус Вуд не намерен был умирать. Рассудок и надежда на помощь остались позади. Впереди, где-то в этом жутком лабиринте, был убийца Себастиана Лича. Он пожал плечами и неслышно двинулся дальше, туда, где обрывались вниз ступени.

Последовала пауза, заполненная шуршанием ленты. Потом Эмма снова заговорила, уже другим тоном:

- О господи, какая чушь.

Голос Линдзи сказал:

- Вы устали, дорогая. Не забудьте, что завтра вам ехать в Кент. Пора кончать, да? Подлить вам в молоко немножко виски? Хотите?

- Нет, девочка, не нужно. А впрочем, пожалуй, самую малость. Надеюсь, ты тут не соскучишься одна.

- А я надеюсь, что вы не соскучитесь. Давненько старый крот не вылезал из норы. У меня-то все будет в порядке. Право же, дорогая, не можете вы меня все время опекать.

- М-м. Так-таки не могу? Ну что ж. Не повезло бедному Рэндлу, что пришлось уехать подальше от греха. А то мог бы пригласить тебя позавтракать, побаловал бы тебя. Или так лучше, а, лисичка?

- Вы уж скажете. Да, бедный Рэндл чуть не плакал от огорчения.

- Ничего, мы его утешим, когда я вернусь. Он не пропадет, нет, Рэндл не пропадет.

Линдзи выключила магнитофон и встала. Словно ее движение перевесило доску качелей, Рэндл опустился в кресло. Она смотрела на него сверху вниз подбоченясь, сердито и торжествующе.

- Видишь, как я о тебе забочусь.

- Ты могла это подделать.

- Да перестань ты наконец! - прикрикнула Линдзи и с силой ударила его ногой по лодыжке.

- Не знаю. Я схожу с ума, - сказал Рэндл, одной рукой подперев голову, другой потирая лодыжку. Стоило допустить возможность, что Линдзи, пусть из соображений какой-то извращенной приязни, его обманывает, а значит, нужно искать доказательств ее невиновности, как эта невиновность стала до того недоказуемой, что он уже чувствовал себя жертвой неведомо зачем понадобившегося розыгрыша. Линдзи могла подделать магнитофонную ленту, смонтировать фразы из каких-то других разговоров. Говорят, это совсем несложно. Или этот разговор с Эммой действительно состоялся, а потом она сказала Эмме, что Рэндл никуда не собирается уезжать. Или они вместе разыграли эту сцену, а потом пили виски и смеялись. Возможностей сколько угодно. Ведь Линдзи как-никак почти целый год с легкой душой помогала Эмме превращать его в болонку. Да, но ведь и он сам как-никак помогал ей в этом!

- Не надо. Когда-нибудь тебе же придется начать мне верить, - сказала Линдзи уже мягче.

- Я знаю. Горе в том, что если я не поверю тебе с самого начала, то уже никогда не поверю.

- Ну так и поверь с самого начала.

Рэндл медленно поднялся. Волосы Линдзи, выбившись из выреза платья, покрывали ее плечи золотыми витками и блестками. Его умилило, как молодо она выглядит - бедная сиротка в поисках принца. Дик Виттингтон в мире страстей.

- Хорошо, - сказал он смиренно. Это была капитуляция.

Линдзи взяла его за руку. Теперь она была сама доброта.

- Я всегда думала, что в этой сцене ты будешь меня обольщать, а вышло, что обольщать пришлось мне. Да еще какого труда это стоило. Ну куда ты после этого годишься!

- Значит, ты представляла себе эту сцену? - спросил он польщенно.

- Тысячу раз.

Это было и радостно, и страшно, и, когда они входили в ее комнату, его кольнуло некое предчувствие.

Линдзи задернула шторы и зажгла лампу. Разостлала постель. В красном свете настольной лампы комната сразу стала маленькой и ко всему готовой. Сквозь щель в занавесках виднелся далекий дневной свет. Рэндл закрыл дверь и прислонился к ней, совсем обессиленный.

Линдзи повернулась к нему, скручивая волосы и отбрасывая их назад через плечо. Половина ее лица была в тени, как у дамы на игральной карте. Она сказала тихо, но четко:

- И вот еще что, Рэндл. Пусть я изменила порядок номеров, но вся программа остается в силе. Не забудь подумать практически. Либо деньги, либо прощай. - И стала снимать платье.

Черт, ну и женщина, думал Рэндл. Он боготворил ее. И в то же время был скован страхом. Теперь он сомневался, не были ли его безумные фантазии насчет коварства Эммы уловкой, которую он сам изобрел, чтобы отсрочить эту минуту до бесконечности. Он смотрел на Линдзи.

Она стянула коричневое платье через голову и высвободила волосы. Под платьем оказалась очень короткая нижняя юбка. Отложив платье в сторону, она опять стала скручивать волосы, и рука ее слегка дрожала.

- Боже мой, Линдзи, - сказал Рэндл. Сейчас она такая трогательная и жалкая, но почему же ему страшно? Она похожа на несчастную осужденную девку, которую в одной рубашке ведут на казнь. А у него подгибаются колени.