Дикая роза - Айрис Мердок

Она вернулась в гостиную, где Эмма все еще разглядывала розы.

- Вас просят к телефону.

Эмма как будто удивилась и стала подниматься. Энн помогла ей, поддержала ее под локоть. Розы цеплялись за ее платье, Энн стала снимать их и укололась. Эмма медленно двинулась следом за ней в столовую.

- Вот телефон. - Энн вышла и закрыла дверь. Она хотела вернуться в гостиную, но словно приросла к полу. Сквозь дверь было слышно все, что говорит Эмма.

- Так я и думала. Больше мне сюда звонить некому. Ну, как у тебя дела?

Пауза.

- Так. И из-за этого нужно было мне звонить?

Пауза.

- Отлично, спасибо. Хью замечательно водит машину.

Пауза.

- Более или менее. Не уверена.

Пауза.

- Понятно. Думаю, часов в восемь. Сандвичи и молоко ты мне приготовишь?

Пауза.

- Благословляю, дитя мое. До свидания.

Энн стояла, слушала и смотрела как завороженная на капельку крови, выступившую на пальце. Услышав, что Эмма кладет трубку, она поспешно отступила к дверям гостиной и оттуда пошла обратно навстречу своей гостье. Они вместе вернулись в гостиную.

Эмма опять уселась в кресло. Энн сгребла упавшие розы и бросила на стол. Несколько лепестков слетело на пол. Она со стуком составила чашки на поднос. Молчание длилось, что-то новое теперь витало между ними, и Энн думала: если она упомянет о Рэндле, я разревусь. Возможность такого унижения разозлила ее до того, что слезы подступили совсем близко. Она сказала:

- Пойду готовить завтрак. А вас я возвращаю Хью.

- Хью подождет. Никуда он не денется. И завтрак может подождать. Не уходите. - Она взглянула на Энн вопросительно, умоляюще. Она словно пыталась облечь в слова какую-то важную просьбу.

- Чего вы хотите? - спросила Энн. Она стояла перед Эммой, уперев одну руку в бедро, и смотрела на нее неприязненно и властно.

Вопрос ее хоть кого мог смутить своей неопределенностью.

- Чего я хочу? - повторила Эмма. - Да многого. Например, понять вас. И вы должны меня простить - вы уже совсем было меня простили - за то, что я приехала. Когда-то я в самом деле очень, очень любила вашего чудака свекра.

Энн недоумевала, что можно на это ответить, но тут внимание ее отвлеклось. Случайно повернув голову к окну, она увидела, что в ворота только что въехал темно-синий "мерседес".

Все испарилось, кроме ощущения, что Феликс близко. Никто, кроме него, не водит эту машину. Теперь ее щеки залил совсем другой румянец. Она подошла к окну.

Машина остановилась, чуть не доезжая дома, Пенн и Миранда уже бежали к ней взапуски, Хью тоже поспешал через лужайку встречать новых гостей. Появилась Милдред Финч, за ней Хамфри и Феликс. Когда Энн увидела рядом с машиной высокую фигуру Феликса, сердце ее перевернулось и упало, как подстреленная птица. Ее злосчастное "да" сделало свое дело.

- Что там такое? - спросила Эмма.

- Это Милдред Финч, - сказала Энн. - Приехала к нам со своим братом.

- Феликс Мичем! - сказала Эмма. - Да я в него тоже была когда-то влюблена.

- Вы? В Феликса? - Энн повернулась к ней, пораженная. - Вы тоже? - Она слишком поздно поняла свою ошибку и смысл, содержавший в ее словах.

Эмма рассмеялась.

- Да, дня четыре, не больше. Вы знаете, это возможно - быть влюбленной четыре дня. Давно это было, я как-то гостила у них, он тогда был мальчиком, чуть постарше Пенни. Мне в ту пору было очень тяжело из-за одного... в общем, из-за Хью. И Феликс меня утешал. Понимаете, сам того не ведая. Он просто был, и это меня утешало. Он был прелестный мальчик.

Она встала и тоже подошла к окну. Все они еще стояли у машины. Милдред разговаривала с Хью, Хамфри разговаривал с Пенном, Миранда, повиснув на руке Феликса, тянула его куда-то. Он смеялся.

- Вы любили Феликса, - сказала Энн. Она смотрела, как он за окном смеется с Мирандой. Потом он вопросительно оглянулся на дом. Слезы навернулись у нее на глаза и потекли по щекам. С заглушенным возгласом она отвернулась от окна и зарылась лицом в платок.

- А-а, - сказала Эмма. - Tiens! [Вы только подумайте! (франц.)] Подойдя к Энн, она обняла ее за плечи. - Полно, полно, дитя мое. Бегите готовьте завтрак. Вы были очень терпеливы с назойливой старой гадиной. А я пойду поздороваюсь с моей давнишней подругой Милдред Финч. Да, пойду-ка я к ним. То-то она мне обрадуется!

17

- Но что ей там понадобилось? - в десятый раз спросила Милдред.

- Очевидно, предприняла своего рода сентиментальное путешествие, ответил Феликс. - Сыру хочешь?

Они сидели за столом в квартире Феликса на Эбери-стрит. Феликс сам приготовил завтрак. Он гордился своими нехитрыми кулинарными талантами. Были поданы паштет из печенки, омлет по-испански с отличным салатом и вот только что - несколько сортов сыра на выбор, сельдерей и печенье-смесь в большой круглой жестянке. Бутылку вина "Линч-Гиббон" 1955 года они уже почти допили.

- Какое там сентиментальное путешествие! - фыркнула Милдред. - Камамбер выдержанный? Нет, лучше я возьму корнуэльского сливочного.

Милдред положила себе сыру и некоторое время выбирала печенье. Феликс угрюмо молчал, и она продолжала:

- Похоже, что она опять запустила когти в бедного старого Хью.

- Зачем преувеличивать, Милдред? Ты сама такая интриганка, что всем приписываешь какие-то козни.

- Кому-то надо же интриговать, или, если тебе так больше нравится, строить планы. Сам ты палец о палец для себя не ударишь, мой милый, вот я и стараюсь тебе помочь. А в благодарность меня же ругают интриганкой.

- Да не ругаю я тебя вовсе! - сказал Феликс раздраженно, отрезая себе стилтонского сыра. Он и правда был очень недоволен, когда узнал, что Милдред, не посоветовавшись с ним, побывала у Энн и пригласила ее в Сетон-Блейз. Больше всего он боялся показаться навязчивым или нетерпеливым. Он знал, что Энн прекрасно понимает его чувства, и предпочитал держаться курса "поживем - увидим".

По поводу Эммы Сэндс он не был так равнодушно-спокоен, как притворялся в разговоре с сестрой. Эмма всегда представлялась ему существом экзотическим и немного опасным. Он помнил, что когда-то она удостоила его, мальчишку, мимолетной благосклонности, он тогда отлично это понял, хотя и не показал виду, и, вспоминая, как она поцеловала его на прощание, он до сих пор испытывал то ли отвращение, то ли восторг. С тех пор он ее не видел, но такие эпизоды не забываются. Он испугался, когда неожиданно увидел ее в Грэйхеллоке, и готов был согласиться со смехотворным предположением Милдред, что она замышляет недоброе. Что именно недоброе она замышляет - этого он не мог вообразить, но смутно чуял в ней какую-то угрозу для Энн.

К вящему его смятению, случилась ужасная вещь, о которой он ни слова не сказал Милдред. Милдред не без труда уговорила его поехать в Грэйхеллок с ней и с Хамфри, и теперь он проклинал себя за то, что у него не хватило ума остаться дома. Эмма завладела им, как только они приехали, не дав ему даже времени поздороваться с Энн, и заставила сопровождать ее к питомнику. И тут, пока они стояли, глядя на уходящие вдаль жилистые, многоцветные кусты чайно-гибридных, она вдруг дала ему понять, что Энн доверила ей тайну некоего сердечного взаимопонимания между собою и им. Застигнутый врасплох, Феликс ничего не отрицал, и его поведение, очевидно, подтвердило то, что могло быть только догадкой Эммы - он тут же сообразил, что никогда Энн не стала бы ей доверяться. Феликс понял, что его одурачили, и с болью почувствовал, что что-то святое поругано, что-то неуловимое раньше времени названо, что-то драгоценное и хрупкое стало достоянием врага: ведь, что бы ни подумала Эмма о чувствах Энн, свои-то чувства он в эту минуту замешательства, конечно, выдал. Да, Эмма ловко его обошла. Но сестре, зная, что потом она не оставит его в покое, он не сказал об этом ни слова.