Банка с червями - Джеймс Чейз

– Идет, – ответил я и допустил роковую ошибку. Сидя довольно далеко от нее, я положил револьвер на ручку кресла и принялся отсчитывать чеки. При этом отвел от Лючии глаза, что было второй роковой ошибкой. Когда она шевельнулась, я бросил чековую книжку и рванулся к револьверу, но было поздно.

Не успел я схватить свой, как она начала стрелять – в руке у нее оказался револьвер, который она, видимо, припрятала под подушкой дивана.

Я увидел вспышку, что-то впилось мне в грудь, услышал треск и больше ничего не видел и не слышал.

Мой миллион долларов растворился в темноте.

Целую неделю ко мне никого не пускали. Я лежал на больничной койке и исходил жалостью к себе. За мной ухаживала пожилая сестра, не более привлекательная, чем дохлая треска. Время от времени ко мне заходил хирург и всякий раз хвалил себя – как он ловко спас меня от смерти. Похвальбы сопровождались хохотом, напоминающим вой гиены, да и с виду он смахивал на это животное.

Пока я лежал, я кое-что обдумал. Похоже, я опять возвращаюсь на исходные позиции. Когда встану и начну ходить, снова заживу прежней тусклой жизнью. Опять придется тянуть лямку в агентстве. Я пытался узнать у сестры, что со мной произошло, но она говорила, что не знает. И, глядя на нее, я этому не удивлялся. Она была из тех, кто надсаживается на своем маленьком участке, а вся жизнь проходит мимо. Так что я лежал и терялся в догадках, пока не появился мой первый посетитель – Лу Колдвэлл.

Подвинув стул к кровати, он сказал:

– Тебе не повезло, Барт. Но что случилось?

– Я отдал ей ее чемодан, – ответил я. – А когда уходил, она схватила револьвер и выстрелила в меня.

– С чего вдруг?

– Спроси у нее. Я-то откуда знаю?

– Гостиничный детектив, услышав выстрел, кинулся наверх узнать, в чем дело, она и его застрелила. Потом спустилась на лифте в вестибюль – в одной руке чемодан, в другой револьвер, – представляешь, какой там начался, переполох? И выбежала на улицу. А мимо проезжала патрульная машина, заметили ее с револьвером, остановили, но она начала палить. Они ответили тем же, ранили ее, и, когда доставили в больницу, она уже умерла.

– Не иначе сошла с ума, – предположил я.

– Это была Лючия Поффери, – объяснил Колдвэлл. – Нэнси Хэмел погибла, когда мы брали виллу.

"Ну вот, – подумал я. – Все кончено. Никакого миллиона. Снова придется вкалывать”.

– Я представляю себе это так, – начал Колдвэлл и стал рассказывать мне то, что я и сам мог бы ему рассказать. Я его не слушал.

Когда он кончил, вошла сестра и сказала, что мне нужно отдохнуть. Колдвэлл выразил надежду, что я скоро снова встану на ноги, и ушел.

Всю следующую неделю ко мне никто не приходил. Я валялся в полном одиночестве. Надеялся, что Берта хотя бы пришлет мне цветы, но от нее ничего не было. Наверное, вышла за своего чудика и где-то плавает на его яхте.

Мне уже разрешили пересаживаться с постели на стул, когда ко мне пришел второй посетитель. Это был Чик Барни. Он принес бутылку “Катти Сарк”.

– Привет, Барт! Как дела? Я изобразил бравую улыбку и принял бутылку.

– Поправляюсь, – сказал я. – Хорошо, что пришел. Больше никто не удосужился.

– Не говори! – Он зашагал по комнате, и я понял, что он хочет что-то сказать, но не решается.

– Что слышно про Берту? – спросил я с надеждой.

– Вышла замуж! Сейчас у них медовый месяц, и они укатили в Европу. У этого ее муженька денег куры не клюют.

Я совсем скис.

Наблюдая, как Чик, засунув руки в карманы, нахмурившись, кружит по палате, я чувствовал, что его распирают дурные новости.

– Что тебя грызет, Чик? – спросил я – Давай выкладывай.

– Помнишь “Уголовный кодекс” Робертсона. – Он вдруг остановился. – У тебя ведь он был, верно?

Ничего не понимая, я смотрел на него прямо в глаза:

– Да. Одному Богу известно, зачем я его купил, я в него давно не заглядывал.

– А полковник забыл свой дома, и он ему срочно понадобился – вынь да положь! Я вспомнил, что у тебя он есть, покопался в твоем ящике для виски и отнес ему.

– Ну хорошо, отнес. И что?

И вдруг сердце у меня екнуло и я похолодел. Я вспомнил, что сунул в этот “Кодекс” копию моего письма, адресованного Сэлби, в котором излагал все, что мне известно про Поффери, пиратский остров и “Аламеду” – все, за что надеялся получить от Нэнси Хэмел сто тысяч долларов. И эту копию я даже не вложил в конверт! Полковник, конечно, ее прочитал! Полковник не дурак. Он сразу понял, какую роль я с самого начала играл в этой истории.

Я увидел, что Чик внимательно смотрит на меня.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Но откуда мне было знать? Гленда поручила сообщить тебе обо всем этом. Господи, Барт! Как ты мог пойти на такое?

– Да уж! – По спине у меня струился холодный пот. – Я болван, Чик, но все выглядело так заманчиво!

Чика передернуло:

– Разве можно этой заманчивости верить? Теперь послушай дальше. Полковник решил не сообщать в полицию. Он сказал Гленде, что не желает марать репутацию агентства.

Мне немного полегчало.

– Молодец-то молодец, но, Барт, он лишил тебя лицензии и уже всех предупредил. Теперь никто не захочет иметь с тобой дело. Мне жаль, но так уж случилось. – Чик протянул мне руку. – Пока, Барт, и желаю удачи.

Он ушел, а я продолжал сидеть у окна и смотреть вниз на шумную улицу. Меня обуял страх. Без лицензии мне деваться некуда, остается только безработица.

Господи! Было от чего впасть в уныние!

Позже зашел хирург. Улыбаясь, как гиена, он сказал, что дня через два я могу отправляться домой. Если вести себя осторожно, через месяц буду как новенький.

Но я– то знал, что ничего хорошего не будет. Когда я остался один, мои мысли заметались, как перепуганная белка в колесе. От голодной смерти меня отделяют две тысячи долларов, Нужно заплатить за лечение. Нужно искать работу.

Так я промучился два дня и две ночи, почти не спал, но все равно не мог придумать, как заработать деньги. А ведь я должен жить по своим стандартам.

Перед выпиской мой верный друг Чик прислал мне чемодан с одеждой, которую он нашел у меня дома, и подогнал к больнице мою машину. К вещам были приложены пятьдесят долларов в конверте и записка:

«Это в последний раз. Мне жаль, что дальше не смогу тебя финансировать, мне будет этого недоставать, старый дружище!»

Я поехал к себе домой, настроение было хуже некуда. Открыл входную дверь и застыл на пороге. Моя гостиная превратилась в оранжерею: всюду стояли цветы. Над каминной полкой был натянут плакат “Добро пожаловать домой, негодяй несчастный!”.

Я прошел через гостиную и распахнул дверь в спальню. На кровати в соблазнительной позе лежала совершенно голая Берта.

– Тебя, кажется, подстрелили? – спросила она. До чего же я обрадовался, увидев ее!

– Подстрелили, – подтвердил я, прикрывая за собой дверь.

– И куда попали?

– Не туда, куда ты думаешь! – усмехнулся я и начал раздеваться.

Через двадцать минут мы отдыхали, лежа рядом. Берта гладила меня по голове и тихо постанывала. Если она продолжала вспоминать о том, что только что было между нами, я ее понимал, но мои мысли уже переключились на будущее.

– Знаешь, Барт, милый, я окончательно убедилась, что с Тео у меня ничего не получится. Я похлопал ее по попке:

– С Тео? Кто это?

– Мой муж.

– Господи! Это что, его так зовут?

– Ну да! Тео Данримпел – чудик с миллионами. Я сел.

– Ты хочешь сказать, что вышла за Данримпела? Того самого? Но он же богат, как Форд!

Берта опрокинул меня на подушки и принялась покусывать мне ухо.

– Да, я вышла за него, милый, но ты представить себе не можешь, что это такое! Я прекрасно знаю, что ты негодяй, но негодяй неотразимый! Ты мне нужен. Я не в силах жить с чудаком, который может только смотреть на меня. У женщины должна быть своя интимная жизнь!

– Понимаю. Но я-то тут при чем?

– А как ты относишься к тому, чтобы переселиться на Палм-Спрингс, милый? У Тео большая резиденция. Там есть прелестный маленький коттедж, как раз для тебя. Тео понимает, что мне нужен друг. Он удивительно чуткий. Ну, что скажешь?

Тучи внезапно рассеялись, небеса снова стали голубыми, и засияло солнце.

Что касается социального статуса, то ведь жиголо гораздо выше, чем шантажист. Меня, Берту и Тео ждал замечательный союз, просто шик-блеск!

Если я пойду с правильной карты (а Бог свидетель, я собирался играть по правилам!), то голод мне больше не грозит!