Ради твоей улыбки - Джо Беверли

Лорд Мидлторп и маркиз Арден чаще других составляли ей компанию. Лорд быстро стал ей другом, а маркиз — она должна была это признать — объектом кокетства. Он был столь изящен и красив, что любой женщине пришлось бы обратиться в холодный камень, чтобы воспротивиться его обаянию.

Сначала Элинор с некоторой застенчивостью воспринимала его довольно рискованные замечания, но потом привыкла и даже извлекала из них нечто полезное для себя. Это было похоже на уроки нового и приятного мастерства. К тому времени, когда в начале июля они встретились на балу у его матушки, Элинор уже вполне владела этим искусством.

Маркиз улыбнулся, глядя на ее сапфировое атласное платье со шлейфом из серебряных кружев.

— Ах, эта мадам Огюстин, — вздохнул он.

Элинор легонько стукнула его серебряным веером, подаренным Николасом.

— Вы хотите сказать, Люсьен, что своим очарованием я обязана исключительно модистке?

Он поймал ее веер и распахнул его, прикрыв лицо, как робкая девица. Его длинные ресницы затрепетали.

— Неужели я своим обаянием обязан портному? — передразнил он.

Элинор отобрала у него веер.

— Ваш портной должен уплатить штраф каждой чувствительной женщине в Лондоне за растревоженные нервы.

Маркиз напустил на себя обиженный вид.

— Так вы думаете, что я — плод фантазии моего портного?

Он подхватил ее под руку и увлек из бального зала. Лишенная возможности сопротивляться или закричать, Элинор не противилась.

— Люсьен! Я должна беречь свое доброе имя.

— Я тоже, — с улыбкой отозвался он.

Сделав бесплодную попытку открыть дверь, Элинор прислонилась к стене, прикрыв лицо руками. Она подглядывала сквозь пальцы, зная, что Люсьен это видит.

— Если вы сможете мгновенно снять и надеть все это великолепие, мне нечего сказать, — произнесла она. — Камзол сидит на вас как вторая кожа.

Люк стоял, уперев кулаки в бока, и посмеивался над ней.

— Чистая правда. Не только камзол, но и все остальное плотно пригнано. Не верите? Протяните свою прелестную ручку и проверьте. Никакой подкладки.

Элинор отняла ладони от лица и пристально посмотрела на него.

— Мне хочется воткнуть в вас булавку, чтобы убедиться, что вы не надутый пузырь.

Он шагнул вперед и поднес к губам ее руку.

— Имейте жалость, услада моего сердца. Я будущий герцог Белкрейвен, и мои фавориты каждое утро раздувают мою важность с помощью ручного насоса. Вы своей булавкой нанесете непоправимый ущерб…

— Я могу нанести еще больший ущерб пулей, — неожиданно раздался резкий голос, и Николас появился в дверях.

Вид у него, однако, был вовсе не свирепый. Элинор предпочла бы увидеть, что его снедает ревность.

Николас взял ее руку из ладони Люсьена и поцеловал.

— На ум приходит выражение «лучше поздно, чем никогда». Вы оставили танец для своего мужа? — спросил он.

— Конечно, — ответила Элинор. — Следующий — ваш. Люсьен не станет возражать — ведь так, маркиз?

— Разумеется, стану, моя прелесть. Но как я могу с ним состязаться? — Люсьен сделал жест, который больше походил на воинственное приветствие.

Элинор пришло в голову, что с появлением Николаса маркиз остался без партнерши, но она не сомневалась, что прелестная мисс Суиннеймер, открытие нынешнего светского сезона, безжалостно бросит ради него своего обожателя. Да и кто откажется от возможности потанцевать с наследником герцогского титула?

Зазвучала музыка, и Элинор присела перед мужем в реверансе, однако ее взгляд был устремлен на маркиза.

— Мне следует ревновать? — беспечно спросил Николас.

— Это будет довольно забавно, — столь же беззаботно ответила Элинор и закружилась в танце, оставив ему толковать эту фразу, как он сам пожелает.

Лорд Мидлторп между тем оставался ее верным и преданным другом. Ей было так просто с ним, что она только обрадовалась, когда однажды он навестил ее.

— Френсис! Как удачно! Пообедаете со мной?

— Нет… Или, пожалуй, да, — сбивчиво сказал он. — Я чертовски голоден и в затруднительном положении. Надеюсь, вы мне поможете? — Обычно невозмутимый, сейчас Мидлторп был явно не в себе.

Прежде чем приступить к расспросам, Элинор подождала, пока гость усядется за стол.

— У Каролины корь, — произнес он. — Каролина — моя младшая сестра. Она очень слаба, хотя опасности для жизни нет. Конечно, наша матушка хочет, чтобы в целях безопасности другие сестры покинули дом. Они отправятся к тете Глассдейл в Йоркшир, но Эмили не желает ехать. Не могла бы она побыть у вас?

У Элинор голова пошла кругом от обилия новостей.

— Ваша сестра? Здесь?

— Я понимаю, что это ужасная наглость, Элинор, но ей больше негде остановиться. Она не хочет уезжать из Лондона, поскольку светский сезон в разгаре.

— Но ведь есть какие-то родственники, у которых она могла бы пожить. Я не то чтобы возражаю, но не покажется ли это довольно странным?

— Нет, если мы всем расскажем, что вы подруги. Она лишь на год моложе вас. И потом, у нас действительно больше никого здесь нет. Правда, тетя Гортензия со своим выводком в Лондоне, но ее дом и так переполнен.

В конце концов Элинор сдалась:

— Хорошо, я согласна. Буду рада принять вашу сестру в свою компанию. — Мысль о собственном одиночестве напомнила ей о муже. — Разумеется, мне нужно спросить Николаса, но думаю, что он не станет возражать.

Вряд ли его хоть в малейшей степени заботит то, что она делает, подумала Элинор.

— Припоминаю, вы описывали своих сестер как ужасных проказниц?

— Да, это так… — неловко улыбнулся Френсис, — но они добрые. Я буду рядом и прослежу, чтобы Эми не причиняла вам никакого неудобства. Право, Элинор, она хорошая девочка, хотя и не красавица.

Два дня спустя он привез сестру на Лористон-стрит. На этот раз Николас оказался дома.

Как и говорил лорд Мидлторп, Эмили не выглядела красавицей: пепельные волосы так и норовили выскользнуть из-под шпилек, черты лица казались несколько стертыми. Однако ее движения были полны грации, а фигура выглядела просто безупречной. Глядя на нее, любой сказал бы, что жизнь в ней бьет ключом.

— Миссис Дилэни, — воскликнула девушка, порывисто схватив Элинор за руки, — спасибо вам! Обещаю, вы об этом не пожалеете. Френсис дал мне наставления и пригрозил поколотить меня, если я причиню вам хоть малейшее беспокойство.

— Только через мой труп, — заявил Николас и, подхватив взвизгнувшую от радости Эмили, закружил ее в объятиях. — Эми, как ты выросла!

— Да уж, теперь у меня нет косичек, за которые можно дергать. — Она пристально вглядывалась в Николаса. — Боже, ты просто черный от загара и похож на пирата. Я, наверное, тоже буду гулять на солнце без шляпы и…