Отголосок: от погибшего деда до умершего - Лариса Денисенко

Молодой мужчина валялся на земле. В его руках, будто черноротые птенцы, раскрыли на меня свои клювы карманы моего же пиджака. «Какого черта?» – спросила я на немецком, прекрасно сознавая, что меня не поймут. Но вдруг услышала: «Вы немка? Это ж надо, какой хороший знак!»

«Какой еще знак?» «Явно хороший. Представьте, я вернулся в этот город, чтобы доказать, что моя мать еврейка и носит еврейскую фамилию, чтобы в свою очередь доказать свое еврейство и потом податься по еврейской линии в Германию, где к этому времени уже успеют оценить мой научный проект, и вот – встречаю настоящую немку. А значит, у меня все сложится, вопреки всем проблемам и бюрократическому абсурду». «Проект также еврейский?» «Да нет. Универсальный».

Он восторженно смотрел на меня. Я сделала попытку помочь ему встать. «Да ну что вы. Я и сам в состоянии. Господи, но что я сделал с вашим пиджаком. Слушайте, вы очень спешите?» «Нет». «В этом театре, кукольном, работает подруга моей тетки, давайте я занесу туда ваш пиджак, она из него куколку сделает!» «Что сделает?» «Это метафорически. Пришьет вам карманы, пиджак будет как новенький». «Было бы неплохо. Только пусть не вшивает туда неведомых мне зверушек, которые будут вгрызаться в мои пальцы всякий раз, когда им не понравится то, что я кладу в карманы, о’кей?» Он засмеялся. «Не присягнусь, но – попрошу. Можете подождать меня в той кофейне?» Он кивнул в сторону заведения, где я вчера выпила три чашки кофе. «Могу».

Он вернулся с персиковой картиной, которую всучил мне, несмотря на мои возражения. «Ведь вам это понравилось». И сообщил, что пиджак будет готов через час. «Извините, что я на вас так уставился и вообще вел себя как болван. В профиль вы напомнили мне мою сестру Майку, которая давно умотала в Израиль, думаю, что сейчас она и оттуда умотала, она ведь всегда так говорила: «Хоть бы страну не обрезали. Чтобы было, где разместиться». «А вы всегда хватаете сестру за карманы?» «Нет. Но бывает. Парадокс в том, что, когда вы встали, я себя чувствовал, как кролик в Стране чудес, помните, когда Алиса резко набрала в росте? Так же и мне показалось, что Майка выросла на две головы, и хотя я верю во все израильские святыни, не думаю, чтобы они такое проделали с Майкой».

Нам принесли кофе. «Так вы планируете ехать в Германию?» «Да. Дело в том, что моя мама жила в этом городе. Она дитя войны, сами понимаете, в стране была неразбериха. Собственно, не бóльшая, чем сейчас. Но матери изменили фамилию, тогда казалось, что это промысел Божий. А сейчас у меня из-за этого проблемы. Потому что мама была Гетман, стала Гетьман, а у меня фамилия отца – Шевченко, нужно доказать свою принадлежность к «гетманству». Мне ведь нужно выезжать по еврейской линии, так проще. Это ж надо дожить до таких времен, когда евреи получают самый зеленый свет для въезда в Германию. Гитлер удивился бы. А с такой фамилией, как у меня сейчас, все тамошняя еврейская община будет кричать мне не «ой-вей» а «оле-оле-оле-оле». Он меня рассмешил.

«Слушайте, а откуда у вас такой хороший немецкий?» «Вы в самом деле считаете, что он хороший? А моя жена говорит, что мои языковые навыки напоминают ей зонт-полуавтомат, вроде бы все неплохо работает, но кое-что приходится дожимать вручную». «Знаете, я просто счастлива, что у вас такие языковые навыки. Иногда мне кажется, что из всего, что я говорю, ваши понимают только цифры». Не успела я произнести эту фразу до конца, как вспомнила письма деда и тут же смутилась. Но парень засмеялся: «На цифрах вы долго не продержитесь. Ну, разве что будете общаться с нашими чиновниками по поводу открытия бизнеса». У меня отлегло от сердца, а он продолжал свой рассказ.

«На самом деле это вышло случайно. Я с первого класса учился в специализированной немецкой школе. Она была рядом с домом моей тетки, я у нее каждый день обедал, поэтому пошел именно туда. Почему-то вспомнил сейчас, у меня был учитель физики, он тоже эмигрировал, только в Австралию, оттуда он распространяет сплетни, которые порочат кенгуру. Так вот, он учил нас составлять логические ребусы и задачи. Я тогда задал ему такой вопрос: где живет собака, которую кормят, выгуливают, чешут и гладят в одном месте, а ругают и приказывают спать в другом». Я молчала, так как не была уверена в том, что правильно все поняла. «Это о моем детстве. Ругала меня мать, спал я дома. А все остальное я делал у маминой сестры, у тети Доры». «Подруга которой чинит мне пиджак». «Угу. У вас хорошая память, и теперь я начал верить в то, что у меня неплохой немецкий».

«А что за гениальный научный проект?» «А вы кто по профессии? Я прошу прощения за свое любопытство, но я должен это знать для того, чтобы лучше объяснить». «Я преподаватель права. Работаю в университете». «Ага. Ну, это звучит более обнадеживающе, чем филолог, продавщица или журналист». Мы рассмеялись. «Я физик. Собственно, этот проект – воплощение моей детской мечты. Научить человека слышать свой организм. Его голос». «Как это?» «Условно говоря, я изобрел такое устройство, с помощью которого человек будет лучше чувствовать все происходящее в его организме. Кроме того, мы разработали расшифровки сигналов, которые подает организм. Так, человек, только прислушавшись к себе, поймет, что у него ларингит, гайморит, воспаление поджелудочной, онкология – и т. д.». «Это звучит как аннотация к фантастическому роману. Вы это серьезно?» «Вполне. Я думал об этом с детства. Вы замечали, что небо и те, кто живут в небе, заранее знают, что произойдет. Некое стихийное бедствие или некое явление. И уже потом подают или не подают сигналы тем, кто живет на земле. Небо заранее чувствует, будет ли дождь, собирается ли выпасть снег, усилится ли ветер, ожидается ли засуха. Земля тоже о многом знает. И только мы этого почему-то не умеем. Я в силах это исправить». «Круто. Вам никто не помогал?»

«У меня есть лаборант Костя. Он помогал проводить испытания. А еще друг и партнер Аркадий. Он в меня верит и побуждает к действиям. Условно говоря, он первый слышит журчание воды и пинает меня, камень». «Я правильно поняла, он вроде вашего менеджера, импресарио или нечто большее?» «У Аркадия есть разные знакомые. Иногда мне кажется, что если они соберутся вместе, они поймут, что могут править Вселенной. У меня таких знакомых нет и никогда не было. Впрочем, у меня есть Аркадий. И я ценю его усилия и его отношение ко мне. Знаете, мы дружим более тридцати лет, и Украина моложе нашей дружбы». «Понятно».

«Слушайте, а вы что здесь делаете, бизнес?» «Мой дед тут воевал, я приехала, чтобы…» Я не знала, как я должна это сформулировать. «Он погиб здесь?» «Дело в том, что погиб он здесь в прошлом веке, и здесь похоронен. Но умер он в Берлине в этом веке, и там кремирован». «Все гда мечтал прожить две жизни, хотя лучше бы избавиться от ошибок в этой, единственной». «Это длинная история, но я могу вам рассказать». И я рассказала. «Слушай, а давай на «ты»? Как-то неудобно обращаться к тебе на «вы», когда столько знаешь о твоей семье, как ваш биограф или лучший друг». «Давай. Итак – Марта фон Вайхен». «Очень приятно! Итак – Марат Шевченко, в мамином девичестве Гетман». Мы обменялись рукопожатием. Вдруг он резко дернул головой, странным образом повернув ее под необычным углом. «Тебе плохо?» «Нет, тут у тебя бракованная ящерица. На шарфике. У нее хвост завернут не туда, куда у всех остальных». «Вау! Это – саламандры, и это – счастливый шарфик, слушай, я теперь должна тебе его подарить, я сколько ни высматривала, не смогла отыскать счастливую саламандру. Мой дядя придумал такой коммерческий ход, единственное отличие среди штампованных рисунков. Развлекается и зарабатывает деньги». Я сняла шарф с шеи и протянула Марату. «Спасибо. Неожиданно. Хм… а приятно быть фартовым!» «Тебе идет». «Ага, чувствую себя визуальной рекламой под девизом: “Благодаря унисексу я могу носить одежду своей подружки”». Когда находишься рядом с таким человеком – невозможно не смеяться.

«Ты сюда надолго?» «Одну миссию выполнила, передала ноты Лятошинского в музыкальную школу. Кстати, можешь посмотреть, что написано на этой трогательной табличке при входе. Я ничего не понимаю…» «Хм… «Вытирайте ноги». И правда, очень трогательно». Я рассмеялась. «Спасибо. Никогда бы не подумала. Хочется верить, что это написал сам Лятошинский. Еще побуду немного в городе, а потом поеду в ту деревню, возле которой похоронен дед. Может, кто-то что-нибудь помнит». «Слушай, у меня к тебе предложение, раз уж у нас так все складывается. Моя мать родом из этого села, у меня там осталась бабкина хата, там никто не живет, но за ней присматривает тетя Оля, а если тетя Оля за чем-то или кем-то присматривает, это о многом говорит. Можем туда съездить сегодня, походишь, порасспрашиваешь, а я тоже улажу кое-какие свои дела. К тому же, я послужу тебе бесплатным гидом и водителем. У меня машина. Твой пан Грыць может погрязнуть в своих, то есть наших, бабах и семейной колбасе. Клянусь. Иначе я плохо знаю наших девушек и нашу колбасу!»