Мерцающий пруд - Филлис Уитни

— Я полагаю, когда ты побывал в самой гуще, — размышлял он, как будто желая найти убедительный ответ на ее вопрос, — и узнал, как мало это заботит тех, кто остался дома, как они готовы говорить о предательстве даже в своих письмах в действующую армию — что ж, может быть, именно поэтому я хочу разбудить их. Пока они по-настоящему не проснутся, нам не выиграть эту войну.

Лора не могла ответить ему. Она слишком мало знала Север, но в любом случае она не верила в эту войну. Когда начался новый вальс, она повернулась к двери, но его рука остановила ее.

— Вы убегаете?

— Я должна вернуться в зал, — ответила она.

— Чего вы боитесь? Почему женщины всегда улепетывают, как испуганные зайцы, едва ступив за край проторенной дорожки?

Его насмешка опять уколола ее, но она не позволила себе рассердиться на этот раз.

— Я не боюсь. Просто не хочу. Я думаю, вам доставляет удовольствие опасность, мистер Хьюм, доставляет удовольствие увлекать других за собой. Что это приносит вам какое-то удовлетворение?

— Идите же, зайчик, — сказал он, и она поняла, что он смеется над ней. — Вы сами опасны. Вы видите мужчину насквозь, чего не полагается ни одной леди.

Она быстро вышла и сбросила шаль, чтобы никто не догадался, где она была. Когда она повернулась к спутнику, он уже не смеялся, и она увидела, что он смотрит на ее платье.

— Вам не следует носить зеленое, — сказал он.

Значит, он тоже помнит. Она почти бегом вернулась в освещенную комнату, проскальзывая между танцующими парами, отыскивая путь к Уэйду. Она не хотела иметь ничего общего с опасностью. Она хотела только мира и покоя, хотела, чтобы затянулись старые раны.

Немного погодя Серина Лорд, цветущая и сияющая от счастья, под руку со своим мужем, пришла пригласить своих гостей к ужину. Дамы и кавалеры начали переходить в столовую, где на столе и буфете были расставлены щедрые угощения. Горничная в белом фартуке и дворецкий в белом пиджаке стояли, готовые подавать, но Серина хлопотала вокруг, чтобы все прошло гладко, а Эдгар занял место у бутылок с вином и шампанским.

Лора ждала, пока Уэйд, не любивший, чтобы его считали беспомощным из-за его костылей, наполнит ее тарелку. Она отошла в угол столовой, откуда могла наблюдать за яркой толпой и размышлять об этих людях. Какой счастливой выглядела сегодня Серина, несмотря на всю свою вполне естественную озабоченность хозяйки. Немного завидуя ей, Лора увидела, как Серина через всю комнату посмотрела в глаза своему мужу. Их взгляды, летевшие навстречу друг другу, были полны такой любви и уважения, что создавалось впечатление их физического соприкосновения. Именно так, даже на расстоянии, должны смотреть друг на друга муж и жена, с тайным признанием и глубокой любовью.

Лора поспешно опустила глаза: перехваченный взгляд вызвал в ней чувство одиночества. Вопреки воле, ее глаза отыскали Уэйда. Не с надеждой или для поддержки, а только потому, что больше ей не на кого было смотреть. Он заметил ее взгляд и поднял тарелку, улыбаясь, как будто ее единственным интересом была еда. Она была для него едва ли важнее, чем случайная соседка за столом, и у нее в груди защемило от тоски по чему-то такому, чего она никогда не узнает.

Уэйд приближался к ней, опираясь на костыль, держа ее тарелку в другой руке. Она повернулась вполоборота, зная, что ему не хочется, чтобы она следила за его неуклюжими движениями, и ее взгляд упал на красиво оформленный поднос на ближней стойке. В тщательно уложенном бордюре на блюде недоставало двух маленьких кружочков. Ее это позабавило, но она сумела принять серьезное выражение лица к тому времени, как Уэйд добрался до нее.

Адама нигде не было видно, вероятно, он совершил еще один налет на столовую и подкреплялся где-то в одиночку. Один раз во время вечера она слышала, как Серина объясняла кому-то, что ее брат плохо себя чувствует — лихорадка, видите ли. Но Лора сочла его угрюмым и невнимательным. Несмотря на свою нелюбовь к обществу, он мог бы постараться сделать приятное своей сестре.

— Вот, моя дорогая, — сказал Уэйд, протягивая ей тарелку. — Давай устроим тебя где-нибудь, а я положу себе.

— Я могу подождать тебя и здесь, — уверила его Лора. — Не спеши.

Морган Ченнинг и ее светловолосый кавалер как раз в это время вошли в столовую, и в Лоре вспыхнул интерес, как будто она смотрела пьесу. Сейчас Уэйд не мог избежать встречи с этими двоими, и ей было интересно, что сделает непредсказуемая Морган, столкнувшись с ним лицом к лицу.

Встреча последовала почти тотчас. Уэйд не видел, как те двое встали за ним. Протянув руку к салатнице, он задел руку Мюррея Норвуда и тут же повернулся извиниться. Лора никак не ожидала, что он зальется яркой краской, когда увидит Морган так близко. Теперь она наблюдала за ним с испугом, впервые придав значение словам, которые говорила его мать.

Морган заговорила раньше, чем Уэйд закончил извиняться перед мистером Норвудом. Манеры у нее были очень непринужденные, как будто она встретила старого приятеля, с которым виделась не далее, как вчера, но взгляд, обращенный на Уэйда, показался Лоре не таким непринужденным.

— Добрый вечер, Уэйд. Позволь представить тебе мистера Норвуда. Я думаю, у вас могут быть некоторые общие интересы.

Уэйд поставил тарелку и пожал мужчине руку. Казалось, он хотел игнорировать Морган, но не мог сделать этого так, чтобы это не бросалось в глаза. Он сдержанно ответил ей, сумев обменяться любезностями с Норвудом прежде, чем они снова занялись едой. Морган пригасила напряженность своего первого взгляда, сей час у нее был слегка презрительный и насмешливый вид. Это опровергало мнение мамы Тайлер, что Уэйд ей все еще нужен, думала Лора. Конечно же, женщина не может любить мужчину и смотреть на него с таким высокомерием. Во всяком случае она, Лора, не может.

Именно поэтому, думала она, возвращаясь в гостиную с Уэйдом, она рада видеть его сегодня в этом собрании умных, состоятельных людей. Ей приятна была любовь, с которой люди относились к нему. Даже если она не могла любить, она хотела, чтобы уважение и восхищение по отношению к Уэйду росли.

Их прежние места в гостиной были свободны, и они снова заняли их. Вскоре комната загудела голосами возвращающихся пар, звенели серебро и фарфор, женский смех и более густые голоса мужчин.

По непонятной для самой себя причине Лора пыталась сделать вид, что они с Уэйдом, хотя бы на эти часы, по-настоящему близки друг другу и связаны глубокими узами. Как будто играя эту роль, она могла отогнать все сомнения, забыть насмешку, сквозившую в глазах Адама Хьюма.

Но тонкая паутина воображения порвалась, когда Уэйд протянул руку с салфеткой, чтобы вытереть пятно на ее пышной зеленой юбке.