Сёгун - Джеймс Клавелл

Никто, даже Тайко, не мог изменить его. Год назад, когда Тайко умер, Хиро-Мацу стал вассалом Торанаги. Торанага отдал ему владения провинции Сагами и Коцуке — две из восьми своих провинций с годовым доходом в пять тысяч коку, а также сохранил за ним его ремесло: Хиро-Мацу был очень хорош для убийств.

Теперь берег был весь заполнен выстроившимися в линию деревенскими жителями — мужчинами, женщинами, детьми — на коленях, с низко склоненными головами. Самураи были выстроены в плотные, правильные ряды. Ябу был перед ними со своими помощниками.

Если бы Ябу был женщиной или более слабым человеком, он знал бы, что ему надо бить себя в грудь, вопить, плакать и рвать на себе волосы. Было слишком много совпадений. Для знаменитого Тода Хиро-Мацу быть здесь, в этот день, значило, что Ябу был предан либо в Эдо одним из его домашних, либо здесь, в Анджиро, Оми, одним из людей Оми или одним из деревенских жителей. Он был пойман на непослушании. Враг имел преимущество, зная о его интересе к кораблю.

Он стал на колени и поклонился, и все его самураи последовали его примеру, а он проклял этот корабль и всех, кто плавал на нем.

— А, Ябу-сама, — услышал он голос Хиро-Мацу и увидел его колено на подстилке, положенной для него, и убедился, что он ответил на поклон. Но глубина поклона была меньше той, что требовалась, и Хиро-Мацу не стал ждать, когда он поклонится опять, поэтому было понятно, что Ябу в большой опасности. Он видел, что генерал снова перенес тяжесть на пятки. За спиной его звали Железный Кулак. Только сам Торанага или один из его трех советников имели привилегию поднимать флаг Торанаги. «Зачем посылать такого важного генерала, чтобы поймать меня на отъезде из Эдо?»

— Вы оказали мне честь, приехав в одну из моих бедных деревень, Хиро-Мацу-сама, — сказал он.

— Мой хозяин приказал мне прибыть сюда, — Хиро-Мацу был известен своей прямотой. У него не было хитрости или коварства, только абсолютная преданность своему господину.

— Я польщен и очень рад, — сказал Ябу. — Я поспешил сюда из Эдо из-за этого корабля варваров.

— Господин Торанага пригласил всех дружественных ему дайме подождать в Эдо, пока он не вернется из Осаки.

— Как наш господин? Я надеюсь, с ним все хорошо?

— Чем скорее господин Торанага окажется в своем замке в Эдо, тем лучше. Чем скорее начнется война с Ишидо, а мы выведем наши армии, отрежем дорогу обратно к замку в Осахе и сожжем ее до кирпичика, — тем лучше.

Щеки старого вояки раскраснелись по мере увеличения беспокойства за Торанагу, он не любил уезжать от него. Тайко отстроил крепость в Осаке, чтобы сделать ее неуязвимой. Она была самая большая в империи, с примыкающими друг к другу башнями и рвами с водой, более мелкими башнями, мостами и помещениями для восьмидесяти тысяч солдат в ее стенах. И вокруг стен и огромного города были другие армии, одинаково дисциплинированные и одинаково хорошо вооруженные, все фанатические приверженцы наследника Яэмона.

— Я сто раз говорил ему, что он сумасшедший, если отдал себя во власть Ишидо. Сумасшедший.

— Господин Торанага должен был пойти, не так ли? У него не было выбора. Тайко приказал, чтобы Совет регентов, который правил от имени Яэмона, встречался в течение десяти дней, по крайней мере дважды в год и всегда в главной башне крепости Осаки, приводя с собой за крепостные стены максимум пятьсот слуг. И все другие дайме одинаково должны были посещать крепость со своими семьями, чтобы отдать дань уважения наследнику, также дважды в год. Так что все были под контролем, все были некоторое время беззащитны, и так каждый год. Встречи были обязательны, не правда ли? Если кто-то не приходил, это была измена.

— Измена кому? — Щеки Хиро-Мацу еще больше покраснели. — Ишидо пытается изолировать нашего господина. Слушай, если бы Ишида был в моей власти, как он имеет в своей власти Торанагу, я бы не колебался ни мгновения — при любых опасностях. Голова Ишидо сразу бы слетела с плеч, и его дух ожидал бы перерождения… — Генерал непроизвольно покрутил по привычке ножны меча, который он носил в левой руке. Его правая рука, грубая и мозолистая, лежала наготове на колене. Он рассматривал «Эразмус». — Где пушки?

— Я отправил их на берег. Для безопасности. Заключит ли Торанага-сама компромисс с Ишидо?

— Когда я покидал Осаку, все было спокойно. Совет должен был собраться через три дня.

— Будет ли столкновение открытым?

— Я бы хотел, чтобы оно было открытым. Но мой хозяин? Если он хочет мира, у него будет мир, — Хиро-Мацу оглянулся на Ябу. — Он приказал всем дружественным дайме дожидаться его в Эдо. Пока он не вернется. Это не Эдо.

— Да. Я чувствовал, что корабль был достаточно важен в нашем случае, чтобы исследовать его немедленно.

— В этом не было необходимости, Ябу-сан. Тебе следовало бы быть более послушным. Ничего не происходит без ведома нашего господина. Он послал бы кого-нибудь осмотреть его. Случилось так, что он послал меня. Сколько времени ты здесь?

— День и ночь.

— Тогда ты два дня ехал из Эдо?

— Да.

— Ты ехал очень быстро. Тебя следует поздравить.

Чтобы выиграть время, Ябу начал рассказывать о своем форсированном марше. Но его мозг был занят более жизненными проблемами. Кто же был шпионом? Каким образом Торанага получил информацию о корабле так же быстро, как и он сам? И кто сказал Торанаге о его отъезде? Как ему следовало вести себя теперь и что делать с Хиро-Мацу?

Хиро-Мацу выслушал его, потом сказал твердо:

— Господин Торанага конфискует корабль и все его содержимое.

Берег охватило потрясенное молчание. Это было Изу, владение Ябу, и Торанага не имел здесь власти. И Хиро-Мацу не имел права приказывать что-нибудь. Рука Ябу сжала рукоятку меча.

Хиро-Мацу ждал с нарочитым спокойствием. Он сделал все точно так, как приказал Торанага, и теперь он выполнил свою миссию. Теперь предстояло убить или быть убитым.

Ябу тоже ждал, что теперь он должен как-то проявить себя. Ждать больше нечего. Если бы он отказался отдать корабль, ему пришлось бы убить Хиро-Мацу — Железного Кулака, потому что Хиро-Мацу — Железный Кулак, ни за что бы не уехал без него. С ним было, наверное, около двухсот отборных самураев. Они также должны были умереть. Он мог пригласить их на берег и обмануть, через несколько часов легко собрать в Анджиро своих самураев, чтобы уничтожить людей Хиро-Мацу, так как он был мастером засад. Но это вынудило бы Торанагу послать против Изу свои войска.

«Ты должен проглотить это, — сказал он себе, — если Ишидо не придет тебе на помощь. А зачем Ишидо выручать тебя, если твой враг Икава Джикья — родственник Ишидо и хочет забрать себе Изу? Убийство Хиро-Мацу будет началом военных действий, так как Торанага из чувства долга будет вынужден выступить против тебя, это развяжет руки Ишидо и Изу будет первым полем битвы. А что с моими ружьями? Мои прекрасные ружья и мои красивые планы? Я потеряю свой шанс навеки, если я пойду против Торанаги».