Важное время (СИ) - Привалов Владимир

— Куда! Куда ты мешком трясешь, рыбья твоя душа! — закричал Юркхи сверху. — Сейчас на ступени насыплем, сами все измажемся. Давай, Кольша, переворачивай мешок!

А после шумных поисков Внутренней Стражи начались смутные шевеления. Кайхур, лежа на крыльце, то и дело поднимал уши и тихо ворчал, поглядывая в сад. Я тоже чувствовал неясное напряжение вокруг. Под самый вечер во двор заявился садовник с помощником. Он со слезами в голосе умолял разрешить подрезать виноград, иначе их нещадно выпорют. Как будто другого времени нет! Лже-садовники нет-нет, а зыркали сторонам, когда думали, что их никто не видит. Как я узнал, к ребятам тоже приходили под разными предлогами. К Бареану помимо садовника пожаловали еще и работники, заменившие пару черепиц на крыше. А кровля-то и не течёт вовсе! В общем, пропажа стражника обеспокоила неведомого Сплетника не на шутку. Нас плотно обкладывали со всех сторон.

«Надо обязательно спросить Тумму, что новенького в Имении. Не грозит ли ему самому опасность? А то придется спасать темнокожего лекаря!», — подумал я.

Мешков в голубятне оставалось чуть-чуть и на лужайке появились Булогичи с корзинами в руках. Они даже подушки и легкие ковры притащили! И у кого язык повернулся назвать этих почитателей сладкой жизни болотниками? Увидев, как чудо-повара раскладывают разносолы на ковре, предатель Кайхур покинул свой пост и вразвалочку отправился на лужайку. Всем своим видом пес демонстрировал, что делает это по необходимости. Должен же зубастый охранник проверить, что там приготовили для хозяина толстые люди! Булогичи ожидаемо умилились, завидев щенка. О! Они отдельную корзинку принесли для щенка, хитрецы! Глядя, как Кайхур виляет хвостиком, ребята развеселились и бросились наверх. Нас ждала последняя ходка.

«Хорошие у меня товарищи!» — думал я, сыто откинувшись на подушки. Булогичи стояли рядом с мокрыми полотенцами на шее, сложив пухлые руки на животах и с тревогой посматривали на ковер — хватит ли еды. Зря они, тут еще полшколы накормить можно! Все, кроме Булгуни, разлеглись на подушках кверху пузом.

— Слушай, Колька, — лениво поинтересовался я. — А чего это тебя Юрка рыбьей душой обзывает?

— Так я же рыбак, — с безмятежной улыбкой, рассматривая в небе легкие перистые облачка, ответил Кольша.

Я даже приподнялся, как это услышал. Еще один рыбак! Будто мне старого ворчуна Остаха мало, который после допроса стражника стал еще несноснее. Постоянно бранился, стал задумчив сверх меры и тренировки проводил излишне жестко. Йолташ с Баратом с радостью хотели сбежать от наставника таскать помет, но дядька опять погнал их разгребать завал. Пожалел бы парней! Ведь вечером нам вновь идти под землю, слушать лекцию старого Либурха! Не свихнется ли моя родная охрана от постоянного давления каменных сводов над головой? С Остахом явно что-то не то. Пару раз дядька задумывался так крепко, что даже не слышал моих вопросов! Его сильно тревожило происходящее в городе, но он мигом обрывал мои осторожные расспросы на эту тему.

— Рыбак? — оживился Бареан. — И где же твои острова, рыбак?

— А я не с островов, — качнул соломенными вихрами Кольша. — Я далеко отсюда, с берега холодного моря. Зимой у нас идет снег, а море у берега покрывается льдом.

— Как же ты сюда попал? — оторвался от большого печеного яблока с медом и орехами Булгуня.

— Рассказать? — Кольша оторвался от созерцания облачков. Мы дружно кивнули. — Слушайте. Мы живем на берегу Холодного моря. Ловим рыбу, собираем солнечный камень… Его после штормов волны выбрасывают на песок. Ходим на охоту, торгуем с толгувами, которые живут в бескрайних лесах средь своих священных дубрав. Иногда враждуем с прибрежными соседями… В тот день мы с друзьями сидели на высоком обрыве над морем. Ветер разыгрался, хлестал дождь. Но у нас под выворотнем сосны знатный шалаш устроен: в нем и сухо, и тепло от костерка! Выворотень и от ветра прикрывает, и костерок от чужих глаз с моря прячет.

Тогда была моя очередь за морем смотреть. Гляжу — пузан плывет. Ну, мы так торговые лодки зовем. Волна его крепко бьет, вот он и решил к берегу подойти. Рядом с нами берег изгибается, и песчаная коса в море вдается. Там в самый сильный шторм вода спокойная. Вот он туда и правит. Туда все пузаны в шторм норовят забраться. Мы с ребятами мигом костер затоптали — и бегом в городище…

— Зачем? — заинтересовался Юркхи.

— Ну… Там, на спокойной воде мель на мели… Вот и бежали — родичам сообщить, что пузан сейчас завязнет.

— Грабить собрались, — со знанием дела кивнул Бареан. Видимо, уроженец Полуденных островов не понаслышке знал о хитром морском промысле.

— И пограбить немножко, — легко согласился Кольша под всеобщий смех. — Так вот… Только наши на лодках подошли к пузану, как из-за мыса пять военных имперских корабля выскочили. Оказалось, они вместе шли, — сокрушенно вздохнул Колька.

— И что? — затаив дыхание, поторопил приятеля Юрка.

— И то. Высадились они, и к городищу заявились. Отец их принял, медовуху поставил, столы накрыл… Тогда-то они и сообщили, что нарочно решили с моря на толгувов зайти. Имперцы давно с толгувами воюют, но раньше только в лесах. Обычно вдоль гор к ним пробирались… Вот и не ждал их никто в наших водах.

— Вдоль гор? — навострил уши я. — А что это за толгувы?

— Толгувы? — переспросил Кольша и лицо его прояснилось. — Толгувами их имперцы зовут, они промеж собой, почитай, уже сотню лет воюют. А мы их дубовичами кличем; они священным дубам поклоняются. Мы, кулхи, с ними давным-давно роднимся — вот и по осени отец сестренку в род вождя дубовичей отправил. А имперцы, дурни, талдычат, что мы должны против родни выступить! — возмутился Кольша.

— А вы что? — поторопил приятеля нетерпеливый Юркхи. Горячий степняк даже с подушек вскочил!

— Что? К тому времени воины из соседних деревень прибежали, разбили походные шатры на поляне у городища. Словно невзначай. А отец главному имперцу и говорит — против родичей не пойду! Долго они препирались, плохо имперцы говорили, зло… Грозились, за ножи хватались.

— И чем кончилось? — опять влез Юрка.

— Сильна Империя… Отец весь солнечный камень отдал, и меня в Школу учиться послал. Перед тем, как на имперский корабль отправить, отец мне всё объяснил. Так он от нашей земли большую войну отвёл, и против родичей не встал, — Кольша нахмурился и обвел всех долгим взглядом. — Мой отец, вождь Корша из племени кулхов — великий вождь!

— Великий вождь, — согласились мы.

Слегка покачиваясь в гамаке, я умостил под грудью подушку и разложил перед собой на книжном стеллаже листы. Булогичи немного удивились, когда я попросил подарить подушку, но с радостью разрешили выбрать любую понравившуюся. Друзья разбежались, а я решил немного передохнуть в дедовом гамаке в укромном уголке. А еще у меня появилась мысль вслед за Эндиром писать свою книгу. Как там написано в «Как сберечь Дорчариан и победить Империю»? Прежде чем писать книгу войны, напиши книгу мира? Вот и буду, опираясь на дедовы изыскания, излагать свои мысли, писать книгу мира. Я аккуратно отодвинул полнехонькую чернильницу от края — задену нечаянно локтем — и рухнет она с верхотуры, все в полете заляпает. Я покосился вниз, на маленький топчан, заваленный книгами и крохотный столик рядом.

Итак, какие первоочередные мирные дела? Соляные копи в Лоне Матери, имперское серебро за проход отряда Фракса Хмутра, сельское хозяйство … Но самое главное, о чем мне подсказал Эндир на страницах книги, — возведение стены, охраняющей Долину от Империи.

Краем уха я услышал легкий кашель Либурха. Ну и слышимость! Он же отправился отдыхать в свою комнатушку перед походом под землю?!

— Ты что, Малех, работаешь? Выходной ведь, — послышался голос библиотекаря.

Разговор велся далеко от меня, в противоположном конце зала, где находился проход в Архив. Благодаря купольной конструкции свода над головой я слышал все происходящее так, словно разговор велся в шаге от меня. Невольно почувствовал себя пауком, сторожащим в сторонке растянутую паутину.