Важное время (СИ) - Привалов Владимир

Остах поджидал нас у знакомой развилки. Братья покосились на проход, который вел к опостылевшему завалу, и проследовали за лопоухим поводырем. Домочадцы уже не оборачивались по сторонам, не косились в пустые провалы. Многодневная работа под землей притупила их бдительность, никто не пугался безмолвной темноты и не ждал неприятностей. Я не разделял такого благодушия: слишком хорошо помнил экипировку своего преследователя, несостоявшегося убийцу Бареана. Помнил и высокого старика, который то ли сгинул в подземелье, то ли выбрался одному ему известными тропами. Помимо боевого кинжала, подаренного Баратом, я прихватил с собой еще кое-что. Украдкой, чтобы не привлечь постороннего внимания, я черкал на стенах белым мелом крохотные отметки в местах поворотов.

Мы вошли в подземный зал и Остах направился к купели, где осталась куча трофеев с прошлого невольного посещения этого удивительного места. Наставник направился вдоль стены и запалил десяток старинных ламп, стоящих в нишах на равном удалении друг от друга. Дядька удалялся вглубь зала, поджигая следующие светильники, и тьма позади расступалась. Ниши оказались обернуты изнутри металлическими листами, отражающими свет ламп. Хитро! Металл изрядно потускнел со временем, но все равно блестел. С каждой зажженной лампой света становилось все больше, но зал оказался слишком велик, чтобы так запросто изгнать подземный мрак.

Я подошел к знакомой чаше и зачерпнул ледяной воды. С наслаждением выпил. Распустив тесемки пустого заплечного мешка, я начал перекладывать оставленные вещи — не пропадать же добру. В прошлый раз Барат как схватил меня на руки, так я спросонья и не сообразил забрать добычу. Только кинжал и книгу Эндира успел прихватить. Утрамбовав моток веревки, нож, огниво и фляги, я взял в руки странный амулет — маленький круг в большом круге с лепестками внутри. Покачав перед глазами длинную цепочку, я оценил безыскусность исполнения. Накрутили круги из серебряной проволоки и подвесили, — никакого сравнения с изящным дубовым браслетом! Тяжело дышащий Либурх подошел к источнику и зачерпнул воды.

— Что это? — с интересом спросил библиотекарь, напившись и обтирая лоб мокрой ладонью. Он протянул руку, и я отдал находку, в двух словах поведав историю обретения вещицы. Я вспомнил обезображенное лицо ходока по подземельям и содрогнулся.

— Интересно, интересно, — задумчиво бормотал Либурх, разглядывая странную безделушку. — Простенько… Грубая работа… Какой-то странный символ… Кажется, где-то я встречал подобное…

— Ну и оставь себе, учитель. Все равно ведь не успокоишься, пока не разберешься, — я забросил за спину заплечный мешок. Вес трофеев придавил к земле.

Либурх спрятал амулет и с интересом осмотрелся. Он подошел к крайнему столу и опустился на каменную скамью. Ряды скамей и столов тянулись рядами друг за другом, уходя в темноту. Зажженные дядькой лампы подсвечивали трехъярусные нары у стены, ряды которых также прятались во мраке.

Либурх пригласил нас сесть рядом. Я с готовностью плюхнулся, ожидая интересной истории. Кайхур запрыгнул на колени, а братья сели напротив. Вскоре подошел и Остах.

— Тут еще маслохранилище должно быть, — подслеповато вглядываясь в окружающий полумрак, сказал старик.

— Оно там, — кивнул я. — Масла в нем — хоть залейся. Кто всё это построил, Либурх?

— Кто построил — понятно. Старая Империя, — буркнул Остах, похлопав по скамье. — Только они умели из камня, словно из глины лепить. А вот зачем?!

— Вот! Вот! — обрадовался Либурх. — Верный вопрос! Зачем тратить столько усилий, загонять под землю столько рабочих, чтобы возвести всё это?

Старик выжидательно посмотрел на нас.

— Чтобы спастись от опасности, — пожал плечами я.

— Верно, верно! — закричал Либурх, поднимаясь. Шаловливое эхо, притаившийся в углу игривый котенок, подхватил пушистыми лапами и погнал дальше слова старика. «Верно, верно, верно, верно …» — полетело, удаляясь в темень. Старик испугался собственной горячности и прикрыл рот ладонью. — Верно, — продолжил он спокойным тоном. — А от какой опасности? Пожар, чума, наводнение?

— От нападения захватчиков? — предположил я.

Обрадованный Либурх закивал головой, но его прервал Остах.

— Уважаемый Либурх, мы ценим твой дар учителя… Но мы не на уроке, и здорово устали. Что здесь случилось?

Либурх с возмущением посмотрел на Остаха и вздохнул.

— Ты прав, негодник, мы не на уроке. Я озвучил вопросы, которые задавал недавно сам себе. И ответил я так же, как Олтер. Потому и смог узнать разгадку! Хочешь найти ответ? Начни с верных вопросов…

Старик погладил столешницу.

— Летописи повествуют, что в однажды летом в Старой Империи приключилась страшная жара. Начались многочисленные пожары. Урожай выгорел на корню, погорели многие леса, а дым накрыл половину Империи. Люди кашляли и спешили в храмы, умилостивить Пагота, чтобы бог сменил злой смех на добрую усмешку. Однако Пагот не смилостивился — осенью следом за жарой из степей пришла саранча и сожрала все, до чего не добрался огонь. А вслед за саранчой пришли они. Малакры. Так их прозвали — на древнеимперском это и означало саранча. Мы еще зовем их лунолицыми людьми. Саранчой всадников прозвали не только потому, что они пришли после крылатой беды. Нет! Кочевники явились саранчой в людском обличье — убивали всех без пощады, не жалея ни женщин, ни детей. Жгли города и повергали камень в пыль. И было их столь же много, как саранчи. Горела Арна, горел Амаран, горел Арзрат. Рано или поздно лунолицые добрались бы до Атриана. В те времена катакомбы под городом ещё не забросили и не забыли — городские власти расширили подземные залы, соорудили всё, что мы сейчас видим. Они завезли продовольствие, оружие, необходимые вещи, подвели воду из подземных рек, наполнили земляным маслом резервуары… Хотя, я читал, что здесь днем было светло и без огня, — задумчиво добавил Либурх, посмотрев наверх. Вверху была лишь темнота и он продолжил. — Многие жители отправились на Полуденные острова — лунолицые боялись моря; а остальные спрятались под землю и разрушили за собой крепость, чтобы не дать повода кочевникам остаться здесь надолго.

Замысел тогдашнего Наместника удался: окрестные поля дымились, сожженные; город пуст и покинут, крепость разрушена… Лунолицые разбежались по провинции и мелким городкам, большой отряд степняков отправился в Дорчариан, — Либурх хитро посмотрел на меня. — Но сгинул в горах.

Я вспомнил рассказ Барата о сражении с лунолицыми в Пайгале и кивнул.

— Малакры схлынули, горожане вышли из-под земли и славили Наместника, уберегшего их от напасти. Город быстро восстановили, и он стал краше прежнего. А крепость трогать не стали — город разросся, и надобность в ней отпала. А потом за давностью лет люди забыли про катакомбы, и отныне это самая главная тайна ночного люда, — теперь хитрый взгляд достался Остаху.

— Тайна, скажешь тоже, — сокрушенно вздохнул Остах, поднимаясь. — Это раньше была тайна. А сейчас? Мы знаем, вшивый Заяц знает, Бареан с Грубым Деаном, Тумма, раззява Пелеп, — бубнил Остах, удаляясь с факелом в руке. — Не ночная тропа — а проходной двор… Еще и убийцы эти … — дядька подошел ко входу в зал и поднял факел повыше, всматриваясь в колодец-ловушку на входе.

— Где, где этот голый ублюдок, чтоб крабы глодали его кости до скончания веков!? Чтобы морская соль выела его поганые глаза! Отец Глубин! Где мертвяк? — раздался рев Остаха.

Я подбежал к знакомой яме и склонился. Каменный шип на дне по-прежнему покрыт бурой коркой засохшей крови, а вот труп незадачливого убийцы бесследно исчез!

— Не подземелья, а проходной двор, — чуть слышно прошептал я себе под нос, соглашаясь с наставником.

Братья переглянулись и поправили перевязь с оружием, озираясь. «То-то же, взялись наконец за ум», — с неуместным злорадством подумал я. Тьма вновь спрятала за пазухой нож, перестав быть встречным надоедливым знакомцем. Мы резво засобирались и двинулись обратно тем же порядком: Остах с Кайхуром впереди, следом я с Либурхом, а за нами братья.