Не говори никому - Харлан Кобен

– Точно. Арестовали Хелио Гонсалеса. На тот момент ему было двадцать два года, обитал он в Баркер-Хаус, в Гарлеме, и имел нехилый послужной список: грабеж, поджог, вооруженное нападение и так далее. Просто луч света во мраке – наш мистер Гонсалес.

У меня пересохло во рту.

– Обвинение в конце концов провалилось? – спросил я.

– Да. На него много не накопали. Отпечатки пальцев – так там и других было полно. Правда, в доме Гонсалеса обнаружили несколько волосков Скоупа и даже пятнышко крови, подходящее по группе. Но, поскольку Брэндон бывал в этом доме раньше, защита могла напирать на то, что это не улики. Правда, для ареста и этого было достаточно, а потом могло всплыть и что-то еще.

– Так почему его отпустили?

Флэннери не отводил взгляда от занавесок. Мне это не понравилось. Такие типы обычно живут в мире начищенных туфель и фальшивых улыбок. Я знал людей подобного сорта. Никогда не имел с ними ничего общего, но знать – знал.

– Полиция максимально точно установила время смерти. По температуре тела эксперт вычислил, что Скоупа убили в районе одиннадцати. Плюс-минус полчаса.

– И при чем тут моя жена?

Флэннери опять сплел кончики пальцев.

– Ваша жена тоже работала с бедными. В одной организации с убитым.

Я не знал, к чему он клонит, однако чувствовал: мне это и в самом деле не понравится. На какое-то мгновение я заколебался: уж не послушаться ли Флэннери? Просто встать сейчас со стула, уйти и забыть все, как страшный сон.

– И что из этого? – спросил я.

– Это благородно, – кивая головой, объяснил Флэннери. – Спасать обездоленных.

– Рад слышать.

– Именно поэтому я пошел в свое время в юристы. Хотел помогать нуждающимся.

Я сглотнул и выпрямился.

– Вы расскажете наконец, при чем тут моя жена?

– Она его освободила.

– Кого?

– Моего клиента. Хелио Гонсалеса. Ваша жена его освободила.

Я нахмурился.

– Каким образом?

– Обеспечила ему алиби.

Я застыл. Перестало биться сердце, остановилось дыхание. Я чуть не стукнул себя в грудь, чтобы заставить легкие заработать.

– Как? – спросил я.

– Как она обеспечила ему алиби? – уточнил адвокат.

Я медленно кивнул, хотя он по-прежнему не смотрел на меня. Пришлось выдавить слабое:

– Да.

– Просто, – ответил Флэннери. – В ночь убийства ваша жена и Хелио были вместе.

Все поплыло перед глазами, меня будто качнула волна, в голове застучало.

– А как же газеты? Об этом ничего не писали.

– Да, мы сумели сохранить все в секрете.

– Зачем?

– По просьбе вашей жены. Да и полиция не хотела шумихи из-за ареста невиновного. Поэтому историю постарались замять. Плюс ко всему показания вашей жены потребовали… м-м-м… уточнений.

– Каких еще уточнений?

– Сперва она кое-что присочинила.

В голове грохот. Все плывет, я качаюсь и тону. Выныриваю. Грохот.

– Что именно?

– Ваша жена утверждала, что в момент убийства они с Гонсалесом находились в офисе благотворительной организации. Якобы она консультировала парня по поводу поисков работы. Никто, естественно, на это не купился.

– Почему?

Флэннери скептически вздернул бровь.

– Консультации в одиннадцать часов ночи?

Я обалдело кивнул.

– Поэтому, как адвокат мистера Гонсалеса, – рассказывал Флэннери, – я напомнил вашей жене, что полиция обязательно проверит алиби. Что в помещении благотворительной организации, где она работает, стоит камера слежения, которая фиксирует приходы-уходы сотрудников и посетителей. Тут ей и пришлось признаться.

Он замолк.

– Продолжайте, – сказал я.

– По-моему, все и так ясно.

– И тем не менее?..

Флэннери пожал плечами.

– Она хотела избежать огласки, спасти от позора себя и, видимо, вас. Именно поэтому она настояла на полной секретности. Ваша жена, доктор Бек, была у Гонсалеса дома. К тому времени она спала с ним уже два месяца.

Я остался сидеть, как сидел. Все молчали. Невдалеке попискивала какая-то птица. Наверное, та, в клетке, в приемной. Я поднялся на ноги, Тириз отступил на шаг.

– Спасибо за помощь, – сказал я самым вежливым голосом.

Флэннери учтиво кивнул занавескам.

– Это неправда, – сообщил я ему.

Он не ответил. Да я и не ждал ответа.

33

Детектив Карлсон сел в машину. И хотя его галстук по-прежнему был тщательно заколот, он позволил себе снять пиджак и повесить его на деревянные плечики, а те, в свою очередь, на крючок над задним сиденьем. Кондиционер гудел громко и старательно. Карлсон прочитал надпись на конверте: «Элизабет Бек, дело номер 94-87002».

Пальцы аккуратно стянули резинку. Сыщик открыл конверт и разложил содержимое по пассажирскому сиденью.

Что же пытался обнаружить доктор Бек?

Предположение Стоуна, что Бек хотел изъять возможные улики, вполне логично. Оно идеально подходит к теории, которую сам же Карлсон и выдвинул. Он первым заметил, что в убийстве Элизабет Бек все не так просто, как кажется. Что истинным автором «похищения» молодой женщины мог быть ее собственный муж.

Что же его смущает?

Многочисленные дыры, которые, как видел теперь Карлсон, зияют в его теории. Правда, Стоун совершенно верно возразил, что идеальных расследований просто не бывает. Везде случаются нестыковки. Если все слишком хорошо совпадает, значит, вы что-то упускаете.

Почему же Карлсон сомневается в виновности Бека?

Наверное, как раз потому, что версия выглядит слишком уж аккуратной, доказательства и улики так и выстраиваются ровными рядами, полностью ее подтверждая. А может быть, сработала пресловутая интуиция, хотя Карлсон и не верил в подобные методы. Интуиция нужна ленивым, тем, кто вместо сбора доказательств и выкапывания фактов рассчитывает на столь эфемерные вещи. Самые бездарные сыщики, каких только знал в своей жизни Карлсон, полагались на так называемую интуицию.

Он прочел первый лист. Общие сведения. Элизабет Паркер Бек. Адрес, дата рождения (так, погибла в возрасте двадцати пяти лет), женского пола, европейского типа, рост – метр семьдесят пять, вес – сорок пять килограммов. Худощавого телосложения. Поверхностный осмотр показал, что трупное окоченение уже прошло. Характерные признаки позволили установить, что смерть произошла около трех суток назад. Причиной смерти стало ножевое ранение в грудь. Смерть наступила в результате кровопотери из-за повреждения правой аорты. Кроме того, на руках и ногах убитой были найдены ножевые раны; жертва предположительно защищалась от нападавшего.

Карлсон вытащил блокнот и ручку фирмы «Монблан». Написал: «Защищалась от нападавшего???» – и несколько раз подчеркнул. Ножевые ранения. Не похоже на почерк Киллроя. Тот издевался над своими жертвами – связывал веревкой, вытворял что хотел, а когда они вконец ослабевали, убивал.

Почему же у Элизабет Бек хватило сил защищаться?

Теперь второй лист. Карлсон прочел про цвет волос и глаз и, дойдя до середины страницы, застыл, удивленный.

Преступник заклеймил свою жертву посмертно.

Карлсон перечитал заинтересовавшую его строчку. Занес в блокнот и подчеркнул слово «посмертно». Нелогично. Киллрой всегда клеймил женщин еще живыми. На суде немало говорилось о том, как ему нравился запах горящей плоти, как наслаждался он криками жертвы.

Сперва ножевые ранения, теперь – вот это. Что-то явно не сходится.

Карлсон снял очки и устало потер глаза. Он ненавидел неразбериху. Да, кое-какие нестыковки бывают всегда, но в этом деле они превратились в зияющие дыры. С одной стороны, результаты вскрытия подтверждали, что убийство Элизабет Бек было лишь замаскировано под работу Киллроя. С другой – те же результаты порождали новые загадки.

Агент попытался продумать все заново, шаг за шагом. Во-первых, почему Бек так рвался увидеть эти записи? Очевидного ответа не было. Любой прочитавший результаты вскрытия понял бы, что Элизабет, скорее всего, убил вовсе не Киллрой. Но ведь этого не докажешь.

Серийные убийцы, несмотря на то, что пишут в газетах, тоже меняют привычки. Киллрой просто мог захотеть чего-нибудь новенького. И все-таки прочитанное наводит на размышления.

И самый важный вопрос: почему никто не заметил этих нестыковок раньше?

Карлсон перебрал возможные ответы. Киллроя никогда не привлекали за убийство Элизабет Бек. Теперь ясно почему. Те, кто расследовал дело, видимо, почувствовали его несоответствие почерку Киллроя. А скрыли этот факт потому, что он сыграл бы на руку адвокатам преступника. Главная трудность в суде над серийным убийцей в том, что сеть, раскинутая обвинением, слишком широка, хоть что-то, да выскользнет. Все, что нужно защите, – это вцепиться в один спорный случай, камня на камне от него не оставить, а там и другим уже никто не поверит. Поэтому, не располагая добровольным признанием, вы не предъявляете обвинения сразу, а действуете шаг за шагом. Поэтому те, кто занимался этим делом, решили замолчать обстоятельства убийства Элизабет Бек.