Опережая бурю - Дмитрий Самохин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давайте, барон. Я буду обузой для вас. Как жаль, что лекарская магия – не мой профиль.
– Увы, и не мой.
– Но в Хэмпшире меня быстро поставят на ноги. И я смогу присоединиться к вам, – пообещал Блэк.
Пока Карл и Дорван разговаривали, Миконя сходил к поезду и вернулся с досками, двумя занавесками и бутылкой «Столичной» водки. Откуда он ее только выкопал? В вагоне-ресторане такую не подавали.
Из обломков столика Миконя изготовил лубок, в котором закрепил сломанную ногу Дорвана.
– Потерпи, братушка. Сейчас больно малек будет.
Дорван не издал ни звука, пока Миконя возился с его ногой и тревожил ее.
Тем временем вернулся Чарльз с начальником поезда.
– Этот молодой господин сказал, что вы намерены продолжить путь самостоятельно, – начальник поезда в разговоре растягивал слова. – Не могу сказать, что мне нравится эта идея.
– Но мы все равно поступим так, – твердо сказал Карл.
– Вы решили окончательно?
– Окончательно.
– Я могу вам помочь только одним. Здесь в получасе езды покажется деревушка – Сомерсхилл. Пара сотен домов. Постоялый двор, отель, несколько трактиров. Там вы сможете приобрести лошадей. Или сядете на ближайший почтовый до Хэмпшира.
Карл поблагодарил начальника и попросил его присмотреть за раненным Дорваном Блэком. Начальник поезда пообещал сделать все, что в его силах. И через несколько минут возле Дорвана Блэка сидела немного потрепанная крушением, но все еще красивая проводница.
Они собрались за полчаса. Взяли только все самое необходимое и отправились в путь вдоль по насыпи.
Глава 4. Механикус
Карл не мог припомнить, когда он в последний раз гулял пешком по лесу. Вероятно, это было до того, как он попал ко двору старого барона Мюнха, почувствовавшего в нем магическую жилку и приблизившего к себе.
Старый барон подобрал его в трактире, где юный Карл, совсем еще мальчишка двенадцати лет от роду, развлекал подвыпившие компании нехитрыми магическими фокусами. Придорожный трактир «У Никитина» находился на самой окраине Невской Александрии в районе Поклонной горы. Туда редко кто добирался из горожан, разве что сумасброд, возжелавший расстаться с кошельком, а заодно и с жизнью, или любитель острых ощущений. Частыми гостями трактира были торговые люди, отправившиеся в дальнее путешествие через Финляндию в Европу, или возвращавшиеся с товаром домой. В первом случае они задерживались в трактире, чтобы в первый раз основательно покутить перед долгим путешествием. Во втором случае, чтобы покутить напоследок. Дома жены разгуляться не дадут. А задержался в пути на два-три дня – не великая разница. Никто и не заметит.
До знакомства со старым бароном Карл уже второй месяц фокусами монетку из щедрых карманов купчишек выуживал. Но только у тех, кто домой с товарами возвращался или расторговался подчистую. Те же, кто снаряжался в долгий путь, по обыкновению оказывались скуповаты на деньгу. И в эти дни, несмотря на все старания, Карл оказывался без вознаграждения.
Он оказался в трактире по чистой случайности. Уж явно не о таком будущем для своего сына мечтала его мать, столбовая дворянка, пускай и из обедневшего рода, когда отправляла Карла вместе со старым дядькой Николя из провинциального Савельева, маленького волжского городка, на учёбу в Новую Александрию. Дядьке Николя доверили приличную сумму денег для проезда, обустройства на новом месте, да для проживания на первое время. В последующем матушка обещала высылать почтовым переводом необходимую сумму. К тому же Карл, мальчик умный, на стипендию потрудиться всегда сумеет.
Большую часть денег дядька Николя, приходящийся родным дядей Карлу, промотал по дороге. Офицер в отставке 3-его Кавалеристского полка, Штандарта его Величества, имел дурную привычку закладывать за воротник без меры. Держать себя в руках мог, но все больше из стыда перед сестрой, матушкой Карла. А она об его пагубной привычке ничего и не знала. Выбравшись из позолоченной клетки на волю, он пустился во все тяжкие. Сначала осторожно, будто проверяя почву, а затем разгульно и с размахом. В результате к Новой Александрии они добрались без денег, рассыпавшихся щедро по дороге винно-водочным дождем.
Дядька Николя по этому поводу не унывал:
– Не ссы, Карлуша, не такой суке шпоры давали. Сначала в карьер, а потом галопом, прорвемся.
И, вероятнее всего, им бы удалось выкрутится. Ассигнаций хватило бы снять недорогую мебелирашку, да прозвониться матушке, чтобы она выслала немного денег. Поистратились в пути. Но роковой случай привел их в трактир «У Никитина». И вроде бы рукой подать до цели. Но Николя решил заглянуть на огонек, да ночь скоротать.
Карл находился у себя в комнате, когда внизу в трактире ссора приключилась. Из-за чего все вышло, кто его знает. Версии разные потом рассказывали. Кто говорил, что дядька его проигрался подчистую в карты, да еще и долговых расписок ворох подписал, а потом полез их отнимать. Мол, жулики все, да проходимцы. Кто утверждал, что дядька с купчишкой каким-то повздорил. В карты сначала играли, потом пили на брудершафт, а потом бороды друг другу драли, кажется, из-за бабы. В общем, из-за чего ссора бы не началась, но для Николя и Карла она закончилась печально. Отмутузили старого кавалериста до кровавых слез. Все внутренности отбили. Первое время он в горячке лежал, а когда приходил в себя говорил парнишке, взъерошивая вихры:
– Не кисни, Карло, все у нас с тобой будет в шоколаде.
На четвертый день он испустил дух. И остался Карл один в чужом городе без средств к существованию. Да к тому же дядька его оказался должен приличных денег хозяину трактира. Старый трактирщик никогда не испытывал тяги к благотворительности, потому и стребовал денег с мальчишки. Платить ему нечем, денег взять неоткуда. Вот и пришлось фокусами на хлеб зарабатывать, да долг возвращать.
Старый хрыч смекнул, где его выгода. В трактире с появлением печального паренька с ворохом магических фокусов в кармане клиентов изрядно прибавилось. Потому трактирщик поставил суровые условия: четверть заработка он отдавал за аренду места в трактире, где он показывал фокусы, две четверти шли на погашение долга плюс проценты, что оставалось Карл мог забрать себе.
С такими условиями Карл до конца жизни должен был работать на трактирщика. Если только не спалить трактир вместе с хозяином. Признаться, подобные мысли у него часто возникали. Но судьба по другому распорядилась, занеся неведомо зачем в трактир старого барона Мюнха, уже давно отчаявшегося найти себе ученика. Барон предложил Карлу пойти к нему в ученики, а когда мальчишка согласился, выплатил трактирщику весь долг с процентами.
Старый хрыч сначала противился, отпускать денежного мальчика совсем не хотелось. Лучшей завлекаловки на свои скудные харчи ему все равно было не найти. Но деваться некуда, против мага не попрешь. Сотрет в порошок и не заметит.
Спустя несколько лет Карл заглянул в эти края. Посидел на могиле дядьки, благодаря безудержному кутежу которого он обрел себя, и в трактире завернул. Здание осталось прежним, подновили только чуть, подкрасили, вывеску другую приколотили – «Ели-пили», а внутри все по-прежнему осталось.
Трактирщик его не узнал, но по дорогой одежде и манере держаться оценил клиента – столичный барин с пухлым кошельком. Пригласил за лучший столик. Дочка старика лично вышла его обслуживать, хотя прежде на Карла и не смотрела даже. За мебель считала, причем за рухлядь, которую по непонятным причинам к старьевщику не снесли. Отужинав, Карл ушел, так и не признавшись и слова не сказав старику. Хотя очень хотелось дать ему в глаз. Или отстучать на старых костях барабанную дробь.
Карл удивился, чего это на него воспоминания накатили? Очень давно он не вспоминал о годах своей юности. Он отгородил прошлую жизнь от настоящего тяжелой чёрной кулисой и предпочитал за неё не заглядывать. За все это время кулиса покрылась толстым слоем пыли.
Первые два часа они шли бодрым размеренным шагом по лесной тропинке, протоптанной, видно, жителями той деревеньки, куда они направлялись. Судя по тому, что тропинка не заросла, пользовались ей часто. Но вот куда тропинка вела от деревни, никто и предположить не мог. Они вышли на нее случайно, натолкнулись в лесу. Но потом постепенно шаг становился менее бодрым, настроение тухло, словно огарок свечи с заплывшим воском фитилем. Накапливалась усталость.
Труднее всего приходилось Лоре. Девушка не привыкла к долгим пешим прогулкам по лесу. По ее нахмуренному лицу и растрепанным волосам, которые она то и дело поправляла рукой, было видно, как тяжело ей приходится. Но она молчала, ни словом не выдав своего недовольства. Да к тому же в сапогах на таком высоком каблуке не больно-то побегаешь по лесу.
Идти пришлось быстрым шагом. Хоть начальник поезда и заверил барона, что деревенька милях в тридцати от крушения, не дальше, но Карл предпочел дойти до Сомерсхила до темноты. Лучше взять быстрый старт, чем плестись всю дорогу, как старые клячи и застать ночь в лесу. Заданный ритм для Лоры оказался очень мучительным, но она пока держалась. Долго ли протянет? Вот в чем вопрос.