Пьедестал для аутсайдера - Чингиз Абдуллаев

– В чью пользу? – одновременно спросили Вероника и Карина. Затем обе замолчали и через три секунды также одновременно повторили: – В чью пользу?

– Замолчите, Карина, – гневно произнесла Вероника, – не забывайтесь. Вы находитесь в моем доме.

– Он был моим мужем, еще когда ты ходила в детский сад, – парировала Карина.

– Я хочу сказать, что он изменил свое завещание и рассказал мне об этом, – невозмутимо продолжил Дронго. – Все дело в том, что он оставил только одного наследника, посчитав, что так будет правильнее всего. Одного, который в любом случае будет сожалеть о его смерти и не предаст его ни при каких обстоятельствах, даже узнав о его не совсем благовидных делах. И этот единственный наследник…

Наступила гробовая тишина.

– Его дочь Жанна, – закончил Дронго.

Удивление было слишком сильным. Все на мгновение застыли с изумленными лицами.

Глава 18

– Что за глупости? – мрачно спросила Вероника, уже забывшая, что ей было плохо, когда она увидела своего мужа убитым. Теперь ее интересовала только тема наследства.

– Это не глупости, – возразил Дронго, – вы сможете проверить все мои слова у английского нотариуса вашего мужа. Насколько я понял, завещание он изменил несколько дней назад и сделал это в Лондоне.

– Этого не может быть, – возмутилась Карина, – он не говорил, что собирается лишить Артура наследства.

– Он не хотел вас расстраивать, – пояснил Дронго, – чтобы вы не устраивали сцен во время сегодняшнего приема. Я ведь слышал, как вы кричали, что пойдете и поговорите со своим бывшим мужем, а господин Чхенкели пытался вас успокоить. И я могу предположить, что вы поднялись наверх и в порыве ярости, когда Илья Данилович сообщил вам о том, что он лишает наследства вашего сына, взяли ружье и выстрелили в него. А потом быстро спустились вниз.

– Я не поднималась наверх, – быстро возразила Карина.

– Неправда, – строго парировал Дронго, – Жанна видела, как вы спускались по лестнице.

– Он меня прогнал, – крикнула Карина, увидев, как на нее смотрит Вахтанг, – он даже не захотел со мной разговаривать.

– У нас есть первый настоящий подозреваемый, – удовлетворенно сказал Денис Андреевич.

– А второй – это вы, – ответил Дронго. – Вы как раз были в коридоре и даже умудрились подслушать наш с Жанной разговор. Вы также были в саду и могли услышать, как Смыкалов говорит мне о наследстве. Хотя я думаю, что если бы вы услышали о том, что он изменил завещание, то не стали бы убивать его ни при каких обстоятельствах. Но вы бы поняли, что после смерти Ильи Даниловича вам с сестрой уже не удастся отдохнуть ни на Лазурном Берегу, ни в этом поместье.

– Это мы еще посмотрим, – зло вставила Вероника.

– Вас мы тоже не исключаем из числа подозреваемых, – сказал Дронго. – Ведь вы могли узнать о том, что Смыкалов пытается изменить завещание. В этом случае вы решились бы на любые действия, чтобы не позволить своему супругу изменить число наследников.

– Вы сумасшедший маньяк, – с отвращением заявила Вероника.

– А его дочка, значит, вне подозрений? – спросила Карина.

– Нет, – признался Дронго, – она тоже входит в число подозреваемых. Как и все здесь присутствующие. В том числе и я.

– Мне было интересно, скажете вы эти слова или нет, – желчно заметил полковник Метельский. – По-моему, вы и есть главный подозреваемый. Оглянитесь вокруг, господин эксперт. Здесь находятся его дочь, его жена, брат жены, его прежняя супруга со своим мужем. Его личный секретарь и начальник службы безопасности. Все самые близкие и родные люди. И единственный чужак среди нас – это вы, господин Дронго.

– Правильно, – воодушевленно сказал Вахтанг, – вы чужой среди нас, господин эксперт.

– Я слышал, как Илью Даниловича любили при жизни его самые близкие и родные люди, – насмешливо парировал Дронго, – особенно мне было интересно слушать госпожу Шестакову.

– Перестаньте, – вздохнула Анна. – Конечно, его жалко. Но он не был ангелом. И жертвой он тоже не был. Илья Данилович привык решать за других – как им жить и вообще, стоит ли жить. И поэтому все так и произошло. Все так и должно было закончиться: он слишком часто совершал неправедные поступки.

– Замолчите, – оборвала ее Карина, – не вам об этом говорить. Вы вообще не имеет права его осуждать. Столько лет работали вместе с ним…

– У меня просто не было другого выхода, – призналась Шестакова. – Где еще я смогла бы найти такую высокооплачиваемую работу?

– Тогда сидите и молчите, – посоветовала ей Карина, – в вашем положении нужно только молчать.

– Господин эксперт никак не прокомментировал справедливое предположение полковника, – напомнил Вахтанг.

– Я расследую убийства, а не совершаю их, хотя не скрою, что погибший не вызывал у меня особых симпатий, – ответил Дронго. – Звоните в полицию, господин полковник, иначе в Скотленд-Ярде решат, что мы слишком задержались с вызовом полиции, что неминуемо породит ненужные вопросы.

Метельский достал из кармана мобильный и набрал номер.

– Что у вас происходит? – спросил он, очевидно, у кого-то из своих сотрудников.

– Мы проверяем все комнаты, – доложил тот, – чужих в доме не обнаружено.

– Вы никого не найдете, – сказал полковник, – звоните в полицию, пусть они приедут. И скажите, что здесь произошло убийство. Пусть вызывают специальную бригаду из Скотленд-Ярда.

Метельский убрал телефон в карман. Оглядел присутствующих.

– Если на рукоятке ружья остались отпечатки пальцев, то убийцу легко вычислят, – предупредил он. – Я почувствовал запах пороха, как только мы вошли в кабинет, значит, стреляли совсем недавно. Странно, что находившиеся на третьем этаже не слышали выстрела.

Все посмотрели в сторону Вероники и ее брата.

– Я была в ванной, – сказала, чуть покраснев, Вероника.

– А я был сначала внизу, – сообщил Денис Андреевич. – После того как ушел из сада, я зашел на кухню что-нибудь перехватить – умирал с голоду. И только потом пошел наверх. Между прочим, тогда около лестницы я встретил вас, уважаемый господин полковник.

– Я выполнял распоряжение Ильи Даниловича – провожал Кирюхина, – вспомнил полковник. – Но проводил его только до лестницы, а на второй этаж, где находится его комната, подниматься не стал.

– А он пошел на второй этаж? – уточнил Дронго.

– Я проводил его только до лестницы, – повторил полковник.

Дронго задумчиво посмотрел на него. Затем неожиданно произнес:

– А вы уверены, что он поднялся именно к себе?

– Куда еще он мог подняться? – ответил Метельский.

Их взгляды встретились.

– Вы ничего не сказали ему? – спросил Дронго.

– Сказал, – вспомнил полковник. – Я думал о вас и поэтому не придал значения разговору с ним. Я сказал Кирюхину, что будет лучше, если он подаст заявление об уходе и больше не будет здесь появляться. Честно говоря, меня разозлило, что вы не послушались моего совета и решили переговорить с Денисом Андреевичем. Я думаю, что Смыкалов тоже разозлился и именно поэтому рассказал вам о своем завещании. Кажется, про вас говорили, что можете разговорить даже памятник. Вот вы его и разговорили. И насчет Кирюхина он тоже сказал в сердцах, не подумав. Все-таки они столько лет работали вместе, дружили еще с института.

– Идемте быстрее, – сказал Дронго.

Вдвоем они выбежали из кабинета, остальные проводили их недоумевающими взглядами.

– Они оба чокнутые, – убежденно сказала Вероника.

– Это ищейки. Они умеют только вынюхивать и находить, – пошутил Денис Андреевич.

Дронго и Метельский сбежали по лестнице и буквально ввалились в комнату Кирюхина. Дверь была открыта. Кирюхин сидел за столом и что-то писал. Услышав шум, он обернулся, увидел обоих мужчин.

– Вы уже все поняли? – криво улыбнулся он. Улыбка получилась жалкой.

– Зачем вы его застрелили? – спросил Дронго.

– Зачем? Вы еще спрашиваете зачем? Двадцать лет назад именно я вытащил его из безызвестности, из нищеты, сделал своим заместителем. Он ведь всегда был аутсайдером. И в институте, где его все обижали, и после. До тридцати восьми лет сидел в своем отделе в протертом костюме безо всяких шансов на выдвижение. А я сделал его человеком, поднял до своего уровня.

Он замолчал, опустив голову. Метельский и Дронго терпеливо ждали.

– А потом он начал меня обманывать, – горько произнес Кирюхин. – Уже много лет спустя я узнал о том, что он скрывал от меня часть полученных денег, занимался другими операциями. А в девяностом восьмом просто сумел всех нас обмануть – скупил у нас перед дефолтом валюту по непомерным высоким ценам. Сейчас я понимаю, что он знал о готовящемся дефолте. У него был свой человек в правительстве, который и сообщал ему нужную информацию. В результате я потерял все, а он заработал десятки миллионов. Я потом приехал к нему и умолял помочь, но он мне отказал. Спокойно и холодно отказал. Вместо помощи он предложил мне работать у него. Что мне оставалось делать? Я был разорен, пришлось продать свои квартиры и дачу. И я согласился. Представляете, как мне было плохо, когда я вспоминал, что именно я соорудил «пьедестал для аутсайдера». А он этого не ценил. Никогда не ценил. И сегодня решил навсегда от меня избавиться, поручив вам, полковник, сообщить мне, что я должен подать заявление об уходе. Даже сам не захотел разговаривать. Это меня окончательно добило. Я не стал заходить к себе. Поднялся к нему и спросил, как он себя чувствует. В ответ он послал меня куда подальше. Видимо, был не в духе. И тогда я схватил ружье…