Русские сумерки. Клятва трикстера - Олег Кулагин

Я запрокинул голову и посмотрел в звёздное небо. Оно было прекрасным – словно в детстве, когда мы глядели на него вместе с отцом.

Прости меня, папа. Ты так хотел всё исправить, вернуть здравый смысл в этот искалеченный мир. А мне… мне не под силу продолжить твоё дело…

И в успех Невидимой Армии я тоже не верю.

Я давно уже никому и ни во что не верю!

Всё, что я умею, – находить товар и выгодно его сбывать.

Зевнул и выронил пистолет…

Проснулся от утреннего света. Было зябко. Голова чуть побаливала, а во рту – сухо, как в пустыне. Я достал из рюкзака минералку и выпил сразу пол-литра.

На душе было паскудно.

Ничего не хотелось. Хотелось тихо сдохнуть – здесь же, под кустом…

Там, в Москве, чудесный артефакт подарил мне ещё один шанс. Какая глупая расточительность!

Я медленно встал.

Что-то твёрдое попалось под ногу. Я наклонился и поднял из травы свой пистолет. Взвесил его в руке…

Криво усмехнулся. Неужели это и есть ответ? На все мои дурацкие вопросы… Ради чего жить, если тошнит от всего вокруг – и от себя в первую очередь? Если знаешь будущее – и ничего не можешь изменить?

Я закрыл глаза, вслушиваясь в биение сердца. И вдруг вспомнил.

«Неправда! Кое-что ты можешь!»

Глава 11

Добрался до Нагулинского лагеря уже вечером. Спрятал мотоцикл и рюкзак в кустах, двинулся в направлении четырёхметрового забора из стальных профлистов.

Искал я не очень долго.

«Калитка» – аккуратно вырезанный кусок забора – была на месте. И надёжно закрыта изнутри.

Я постучал.

Минут пять никто не реагировал. Потом с той стороны послышались шаги:

– Кто?

– Здравствуйте, я друг Плешивого. Мне нужен Светозар.

Донеслось недовольное бормотание. Шаги удалились.

Я вслушался.

Кажется, с той стороны кто-то набрал номер по мобильнику. И после короткого разговора этот неизвестный вернулся к «калитке».

Скрипнул отодвигаемый засов:

– Входи!

Внутри меня ждала бабка с охотничьим ружьём на изготовку. Вторая бабка закрыла «калитку», ворчливо приговаривая:

– Ходют тут всякие!

– Топай вперёд, я провожу, – приказала та, что была с ружьём.

– Может, хоть ствол опустите? – улыбнулся я.

– Ещё чего!

Через пару минут меня привели к бараку, который снаружи был малость чище остальных. На входных дверях красовалась табличка «Комендант».

Здесь бабушка передала меня по эстафете хмурым молодым людям – у каждого из них под курткой явно угадывалась кобура.

– Оружие есть?

Я честно отдал им «грач». Но меня всё равно обыскали. Лишь тогда скомандовали:

– Проходи!

Внутри барак вообще производил впечатление недорогого офиса. Только мебель была сильно поношенная и разнокалиберная – словно собранная из обычных городских квартир.

В просторном кабинете за столом меня ждал крепкий мужик средних лет. Мы раньше не встречались, но я всё равно его узнал. Его ведь трудно с кем-то спутать – скуластое лицо в шрамах, а вместо левой руки – электронный биопротез.

– Добрый вечер!

– Так ты – друг Плешивого? – вместо приветствия отозвался Светозар. И уставился на меня сквозь ироничный прищур.

– Скорее – добрый знакомый.

– Увы, это не лучшая рекомендация. Плешивый тут уже неделю не показывается. Ты не знал?

– А что случилось? – усмехнулся я. – Не сошлись характерами?

– Можно и так сказать. А ещё он должен нам штуку баксов.

– Тогда мы точно договоримся – он и мне должен денег!

Светозар засмеялся.

И даже второй человек в кабинете – тощий хмурый верзила, сидевший в кресле справа от стола, улыбнулся. Только улыбка вышла неприятной.

Я медленно полез в карман куртки.

Верзила прищурился и встал.

Светозар успокаивающе махнул рукой. А я выложил на стол пачку стодолларовых купюр:

– Тут десять тысяч.

Комендант Нагулинского лагеря удивлённо поднял левую бровь. Верзила подошёл к столу, взял из пачки несколько купюр и глянул на свет.

– Настоящие, – успокоил я. – Можете хоть каждую проверить.

– Это больше, чем долг Плешивого, – усмехнулся Светозар.

– Да начхать мне на Плешивого. Я знаю, вы собираете деньги на ремонт школы…

– Всё точно, – вздохнул комендант и покосился на верзилу. – Уже третий месяц ремонтируем… Может, проще её заново отстроить?

Верзила не ответил.

Он нервно расхаживал у меня за спиной. Терпеть этого не могу! Но не я здесь диктую правила.

– Большие деньги, – кивнул Светозар на пачку и смерил меня внимательным взглядом. – И конечно, ты, как благородный человек, ничего не хочешь взамен…

– Не совсем так.

Он печально вздохнул:

– О времена! Везде голый расчёт и цинизм… И чего ж тебе надо от скромных беженцев? Хочешь матрёшку с моим автографом? Или, может, расписной унитаз? Мы тут развиваем народные промыслы…

– Унитаз оставьте себе, – усмехнулся я.

– Это ты зря! Художественная работа. Чистый Палех!

– Мне нужен человек.

– Человек?

– Девочка лет двенадцати. Прозвище – Белка. Думаю, ваши ребята её хорошо знают…

– Она тебе родня?

– Нет. Она – сирота. И я хочу её забрать.

Короткий звук шагов и прикосновение к горлу холодного металла. Вкрадчивый голос верзилы:

– Ты ошибся, сучонок! Сильно ошибся. Мы детьми не торгуем!

– А я и не покупаю. Нож убери.

– На кого работаешь, гнида?

Острое лезвие плотно прижато к моей шее. Так что капелька крови ползёт из царапины. Сейчас ему легче лёгкого перерезать мне глотку. Но я не чувствую страха – будто всё давно сгорело внутри. К тому же он делает большую ошибку – как всякий, кто абсолютно уверен в своем превосходстве.

– Слыхал ты о чёртовой игле? – уточняю очень спокойно.

– Лохам будешь баки забивать!

– Это особенный артефакт.

– Ну и что? – смеётся верзила, нависая надо мной. – Хочешь в обмен купить себе жизнь?

– Нет. Просто хочу объяснить. Сейчас моя правая рука в кармане – держит там шариковую ручку. Только это не совсем обычная ручка – внутри спрятана чёртова игла. Я надавил колпачок – и активировал иглу.

– Угу, уже страшно!

– Ничего страшного – пока я не отпустил палец. Или пока ты не перерезал мне горло.

– И что случится? Давай проверим!

– Не советую. Игла сейчас нацелена… хм-м, чуть ниже твоего пояса. Сначала это больно. Очень больно. А потом кусок плоти мертвеет. И отпадает. Мне кажется, в твоём случае – это довольно ценный кусок.

– Ты, молокосос! Кого думаешь напугать дешёвыми понтами?!

– Спокойно, Кривой, – усмехается Светозар. – Не видишь, он – ловкач. Я бы на твоём месте убрал нож.

Верзила вполголоса матерится. И отступает. Пятится вбок.

– Сядь, – небрежно машет рукой комендант. – А ты, – добавляет он, глядя на меня, – пожалуйста, вытащи руки из карманов. Поговорим, как разумные люди…

– Поговорим.

– Зачем тебе девочка?

Не делая резких движений, я вытаскиваю из внутреннего кармана куртки прозрачный файл. Вытряхиваю его содержимое на стол.

Светозар берёт документ левой биомеханической рукой. Стальные пальцы едва слышно жужжат моторчиками.

– Удостоверение ребёнка?

– Пока – без фотографии и отпечатков пальцев.

– И ты сможешь внести всё в базу данных?

– Были бы деньги. А денег у меня хватит.

– Она же тебе никто. Ради чего такая забота?

– А ради чего ты занимаешь этот кабинет?

Светозар откинулся на спинку кресла, внимательно изучая меня холодным, пристальным взглядом. И я тоже смотрю на него – будто разговор продолжается без слов.

Не так уж много мне известно о коменданте Нагулинского лагеря беженцев.

По одной версии – руку он потерял ещё в первые дни Сумерек. По другой – всё случилось десять лет назад. Когда Светозар сражался в Москве против упырей.

– Хорошо, – вздыхает он. – Я тебя понял. Но и ты должен уяснить – здесь, в лагере, мы строго соблюдаем закон…

– Я и не сомневался.

– Правда, мы не можем контролировать каждого – для этого у нас нет ни физических, ни материальных ресурсов… Кто угодно сумеет отсюда сбежать – даже ребёнок.

Я прищурился:

– Угу, трудная у вас работа.

– Как, говоришь, её кличут – Белка?

– Да.

– Кривой, распорядись.

Верзила встал и вышел из комнаты. А Светозар взял пачку долларов и спрятал в стол:

– За деньги спасибо – думаю, через пару недель кончим ремонт.