Сломанная любовь - Евсения Медведева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как хоть свадьба прошла?
— Закатай губу обратно, Королёв, мы с тобой всего лишь однофамильцы!
Ещё никогда очереди в обычной городской поликлинике, детские истерики перед процедурной и медлительность врачей не приносили мне столько счастья. Никогда… Я ходил за ними следом, наслаждался общением, ловил быстрые взгляды и улыбки. Жадно глотал эмоции, которых, оказывается недополучил. Запретил себе думать о прошлом, потому что можно пропустить реальность.
Не смотрел на часы, не задавал вопросов, лишь кайфовал от ощущения, что они рядом. Олька сначала смущалась, дёргалась, а потом расслабилась и смеяться начала, наблюдая, как Мишка нарочно долго застёгивает ремешки сандалий перед тем, как пойти на сдачу крови. И я наблюдал. В глазах пацана была паника, страх, но он изо всех сил старался не подать виду, очевидно, не хотел опозориться передо мной, за что я получил «спасибо», произнесённое Олей одними губами, перед тем, как войти в кабинет.
Я нервно расхаживал по тротуару у торгового центра, где уже час торчали Олька и Мишка. Пока они ушли на примерку, я провернул одно дельце, но оказалось, что мог и не торопиться.
— Дядь Мирон! — Мишка вылетел первым, а следом тащилась Ляля с огромным пакетом наперевес.
— Ты чего маме не помогаешь, мужик? — я забрал её ношу и забросил в багажник.
— Ага… Даст она себе помочь. У меня мамочка, знаешь, какая?
— Какая?
— Сильная, — Миша обнимал Ольку, поглаживая ручками по животу. — И красивая-я-я…
— Это правда. А теперь идём есть? А то умотали вы меня сегодня, — закрыл машину, взял Мишку за руку и протянул ладонь Ольке.
— Мы и дома можем поесть, правда? Мирон из-за нас сегодня работу пропустил.
— Не вредничай, Сладкая, — я подхватил её за локоть и легко подтянул к себе. — Идем, накормлю. Ты всегда злая, когда голодная.
Олька сдалась, но руку убрала, лишь послушно шла рядом. Мы зашли в небольшой итальянский ресторанчик на набережной, где я забронировал столик на веранде, потому что рядом была детская площадка.
— Клоуны! Мама! — закричал Миша, подпрыгивая на месте и тыча пальцем в сторону аниматоров, что веселили детей посетителей. — Там утки! Они уток кормят. А мне можно? Ну, пожа-а-алуйста!!!
— Иди, — Оля посмотрела на меня, а потом дёрнула взглядом на детское меню.
— Ты сначала скажи, что будешь есть? — понял её намёк и в последний момент поймал малыша за руку.
— Макароны с сосисками, — ответил Миша, уже подбегая к толпе детей.
— Опять макароны с сосисками, — Оля улыбнулась, но тут же напряглась, поняв, что теперь мы одни.
— Я в детстве только этим и питался.
— А, ты знаешь, я не удивлена. Кофе прямо сейчас и пасту с морепродуктами, — Оля закрыла меню, отдала его официанту и пересела в кресло, что было ближе ко мне, но оттуда лучше была видна громкая группа деток, облепивших клоунов. — Я поражаюсь, если честно, как это на его коже татуировки не проявились.
— Зато у него взгляд твой, Ляля. Умный, серьёзный, — я тоже отдал меню, махнув официанту, что буду то же самое. — А мальцу спагетти с сосисками и кетчуп.
— Что делать? — Оля дождалась, пока официант отойдёт от нашего столика и сжала ледяными ладонями мою руку и затрясла, то ли дрожь её так пробивала не по-детски. В глазах стояла паника. — Мирон! Что делать дальше?
— Я приглашаю тебя на свидание, Ляля.
— Что???
— Помнишь, ты мне обещала свидание?
— Королев, девять лет прошло!
***…прошлое…
— Ляля, что случилось? — я подхватил её привычным жестом, снял с пожарной лестницы и шмыгнул в кусты. За два года это движение было быстрым и отточенным, а в густых зарослях сирени появилась проплешина, что скрывала нас от любопытных глаз соседей и запоздавших домой прохожих.
Мы с пацанами почти выехали в сторону аэропорта, когда-то получил смс от Ольки, несвойственного ей своей истеричностью содержания. Я даже обалдел от количества восклицательных знаков, что завершали требование приехать прямо сейчас.
— Не уезжай, Мироша, — Олька встала на цыпочки, обхватила ледяными ладонями мое лицо и стала покрывать быстрыми поцелуями. — У меня предчувствие плохое, Мироша. Очень плохое! Не уезжай!
— Ляля, да что с таким подонком, как я, может произойти? Все хорошо будет.
— Я чувствую, понимаешь? Не уезжай!
— Ляль, нам нужны деньги. Я вернусь к твоему выпускному, — прижал её к себе, пытаясь забрать все переживания, что раздирали мою девчонку прямо сейчас. — Ты поступишь на свой химфак, и мы поедем на море, как ты хотела. Я заберу тебя, и мы больше ни от кого не будем скрываться!
— Мироша, хочешь, я сейчас маме скажу? Ну, хочешь? Вот сейчас пойду, позвоню в дверь и скажу, как ты хотел! Пусть кричит, пусть дома запрёт, мне скоро восемнадцать. Только не уезжай! Что-то случится!
— Ничего не случится, милая, — я рассмеялся, прикусив язык, чтобы не выдать обеспокоенности, что поселилась теперь и в моем сердце. — Я приеду и пойдём на свидание. Не в кондитерскую, а в ресторан. Помнишь, на корабликекоторый? Ты же об этом мечтала?
— Да я готова за тобой хоть на край света пойти, только бы вместе. А сейчас ты уезжаешь…
— Я никогда тебя не брошу! Просто мне надо уехать, Ляля. Я решу все дела и вернусь.
— Обещаешь?
— Обещаю…
***
Воспоминания ударили током не только меня. Олька содрогнулась, закрыла глаза и крепко сжала мою руку.
— На кораблике? — прошептала она.
— На кораблике, — я обернулся, чтобы проверить Мишку, а повернувшись, резко поцеловал её в губы, лишь на миг вкусив соль её слез, что скатывались в уголочках глаз. — Но сначала я обещал одному парню, что покажу, где спят поезда…
Глава 21.
Глава 21.
— Дядь Мирон, а мы скоро приедем? — Мишка наклонялся и каждые пять минут стучал по моему плечу, не в силах сидеть спокойно в своем кресле. — Уже приехали?
— Нет, ещё, Миша! — даже тихая Олька уже закатила глаза от этой «сломавшейся кукушки», что с учащающейся периодичностью уточняла время прибытия.
— Ну, мам! Сейчас все паровозики уснут, пока мы тащимся.
— Все вопросы к Мирону, — выпалила Оля,