Грехи маленького городка - Кен Джаворовски

и стал спускаться по лестнице, но в середине пролета вдруг раздался громкий треск, и нога проломила гнилую ступеньку. Пришлось схватиться за перила, но они немедленно оторвались, вынуждая снова перенести вес тела на ногу, которая провалилась еще глубже, почти по колено. Шорты были слишком короткими, чтобы хоть как-то меня защитить.

Я почувствовал первый приступ боли, когда увидел, что в икру вонзились щепки длиной дюймов в шесть, и попытался освободиться. Щепки воткнулись под углом, как зазубрины на рыболовном крючке, и чем сильнее я трепыхался, тем глубже они впивались в мышцу.

Какие только гадости не слетали с моих губ! Плевки, вопли, проклятия, а закончилось все завыванием: «Гребаная срань, едрить твою налево!» Кроссовка наполнилась кровью, которая натекла из раны.

Я окончательно застрял.

Да так, что едва мог пошевелиться.

В голове замелькали ужасные мысли. Что произойдет, если лестница окончательно обрушится? Тогда мне точно конец, и мой труп будет лежать тут месяцами. Где-то внизу по полу метнулась крыса. Она с подружками не откажется попировать на моем теле, живом или мертвом.

Я снова попытался вытянуть ногу, но охнул от боли и замер. Миг – и стало ясно, что выбора нет и спастись можно только одним способом: резко выдернув несчастную конечность. Оставалось лишь надеяться, что лестница при этом не обрушится.

Я набрал в грудь побольше воздуха. Приготовился.

И замер.

Хрена с два у меня получится. Ожидание грядущей боли просто парализовало.

Потом я услышал ласковый голос Кейт: «Хватит трусить. Возьми и сделай, вот и все».

Тогда я сказал себе: «Проклятье, давай уже. Не тяни!»

И с криком дернул ногу вверх. Но она застряла крепко и не желала вылезать. Чувствуя, как щепки рвут кожу, я снова дернулся. Из ран хлынула кровь.

И тут я почувствовал, что свободен.

Я опрокинулся на спину, немедленно вскочил, несмотря на боль, и преодолел оставшиеся ступеньки, чтобы поскорее убраться с лестницы. Потом, тяжело дыша, привалился к стене и принялся проклинать себя, священника-извращенца и эту заброшку. Через несколько минут мне удалось успокоиться достаточно, чтобы выйти на улицу. По тротуару за мной тянулся кровавый след.

В полуквартале оттуда стоял белый фургон, на капоте которого было криво намалевано: «Сантехника Д’Андреа». Водитель закрыл заднюю дверь и заметил, как я хромаю в его сторону. Он облокотился на борт автомобиля и стал смотреть на меня, пожевывая табак.

– Все в порядке? – спросил он, когда я наконец поравнялся с ним, и сплюнул.

– Все не в порядке.

– Похоже на то. Ногу повредил?

– Ты прямо Алвин Эйнштейн.

– Я думал, его зовут Артур.

– Нет, так зовут его более умного родственника.

– Так и знал.

Мы оба опустили глаза, уставившись на мою рану. Мой когда-то белый носок покраснел, потому что насквозь пропитался кровью.

– У тебя скотч есть? – спросил я.

– Как у любого сантехника.

– Тогда прояви себя как любой сантехник и поделись им со мной, хорошо?

Он снова открыл заднюю дверь фургона, достал скотч и вручил мне. Я сел на бровку тротуара и замотал нижнюю часть ноги. На ней было три особенно больших пореза, каждый дюймов восемь длиной. Все они оказались такими глубокими, что виднелось окровавленное мясо. В одном торчала гнилая двухдюймовая щепка, я вытащил ее, бросил на тротуар и стал заматывать ногу дальше. Отодрать скотч наверняка будет очень сложно, он ведь намертво пристанет к ранам и растревожит их, когда придет время от него избавляться. Но сейчас деваться было некуда: требовалось остановить кровотечение. Я закончил перевязку и собрался перекинуть скотч водителю фургона, но он кивнул на мою ногу:

– Оставь себе.

– Чего так?

– Ты просил поделиться, но остаток мне не нужен.

Я не мог понять, шутит он или нет.

– Ну спасибо. Шикарный подарок.

– Подвезти до больницы? – спросил мой собеседник.

– Зачем?

– Ну как знаешь. Дело хозяйское. – Он протянул мне руку, помог подняться и добавил: – Воспаление может начаться.

– А скоро, как думаешь?

Парень с видом полевого хирурга всмотрелся в мою ногу и огладил козлиную бородку, словно призывая на помощь обширные познания в физиологии и бактериологии. Затем глубокомысленно кивнул:

– Дня через три-четыре.

– Тогда без проблем. Я не собираюсь так долго тут ошиваться, – сказал я ему и похромал в сторону дома.

* * *

Скотч все-таки отчасти поддерживал ногу, и я приноровился идти, пусть и шаркающей походкой. К тому времени, как я добрел до дома, мне удалось убедить себя, что полуслепому наблюдателю такой стиль ходьбы покажется хотя бы в первом приближении нормальным. А уж со старыми костылями, которые пылились в подвале, дело совсем наладится.

Я направился в ванную на первом этаже за аспирином. В аптечке оказались только таблетки, которые Кейт принимала от болей при месячных. Я вытряхнул четыре штуки и запил водой из-под крана, набрав ее в сложенные чашечкой грязные руки.

Потом вышел из ванной и застыл на месте.

Что-то было не так.

Пусть я и не мог точно сказать, что именно.

Объяснение не заставило долго ждать: откуда-то сбоку мне в лицо впечатался кулак, по ощущениям сделанный из бетона. Перед глазами сперва потемнело, потом замелькали звездочки. Следующий жестокий удар пришелся в щеку, как будто камнем врезали. Я пролетел через всю комнату и рухнул на пол.

А когда наконец смог открыть глаза, надо мной стоял отец Глинн.

– Где мои вещи? – прорычал он.

– Тут их нет!

– Я спрошу еще один раз, последний: где мои вещи?

– Я уже сказал!

Он уставился на меня, распростертого на полу, с замотанной скотчем ногой.

Потом поставил ботинок мне на икру.

И надавил, перенеся на ногу вес всей своей туши.

Нейтан

До возвращения Полы я принял душ и забрался в постель, надеясь уснуть раньше, чем придет жена, но не повезло. С того самого момента, как я нашел деньги, мозг не знал покоя, поэтому Пола, переступив порог спальни, увидела, что я лежу с открытыми глазами. Она легла рядом и молча положила голову мне на грудь.

– Как ты? – спросил я.

– Ты правда хочешь знать ответ?

– Конечно, – заверил я, хотя на самом деле это было ложью.

– Не могу ни на чем сосредоточиться. Плохо сплю. Опять приходили из полиции. Врач сказал, что жертва пожара выкарабкается. Его планируют перевезти в другое место.

Я молча обдумал ее слова. Потом Пола сказала:

– Когда сегодня утром ты ушел на работу, я поднялась на чердак.

Должно быть, я напрягся, и жена это почувствовала.

– Не переживай, я ни за что не трону твоих вещей. Просто нужно было