Веселая поганка - Людмила Милевская

После таких наставлений они исчезли, не забыв запереть дверь на два оборота ключа.

Как только это свершилось, я начала борьбу со своими путами. Первым делом — мешок. Достал он меня невыразимо. С ним, кстати, все гладко прошло: удалось стащить, придерживая связанными руками.

После этого я, с присущим мне блеском, расправилась со скотчем, стягивающим руки: едва обретя возможность взглянуть на мир, я сразу же обнаружила, что за окном ярко светит луна, благодаря которой прекрасно видно бутылку технического растворителя, стоящего у батареи. Оставалось только эту бутылку о батарею же и разбить…

Запах, конечно, ужасный, но разве страшен он мне после кошачьего мешка? Зато растворитель прекрасно растворяет любые пластики. Скотч на запястьях не продержался и пяти минут. Даже кожа не покраснела. Блеск! Как иногда удобен прогресс. Что бы я делала, свяжи меня «братаны» веревкой?

Обретя свободу, я тут же бросилась к окну и ахнула:

— Мой район!

Мало того — соседний дом. Ну тот самый с гомиками и миловидной особой. Я глянула наверх: так и есть — последний этаж, следовательно и балкон мне знакомый. И квартира с двумя диванами-ветеранами.

И в этот момент появился настораживающий звук: в дверном замке (о, ужас!) явно поворачивался ключ.

Я метнулась к балкону, попыталась открыть дверь, но дверь не открывалась. Какой-то сложный механизм появился на ней, думаю после моего прошлого визита. Что делать? Бить стекло? Но поздно; за спиной раздались шаги. Оглянулась и обмерла: на меня с немалым удивлением взирала… миловидная особа.

Она, бедняжка, остолбенела. Признаться, я тоже. Но больше от радости: все-таки одна миловидная особа это тебе не два здоровенных бугая.

Миловидная особа изумленно взирала на меня, я взирала на миловидную особу — чем не приятное времяпрепровождение? Лучше же, чем сидеть в кошачьем мешке. Так нет же, есть такие люди, которым все надо испортить. И миловидная особа испортила.

— Ко-оляяя, она опять здесь, эта сучка… — заголосила она.

Дальше я слушать не стала. Рванулась к ней с неясной для себя целью. Мы схватились, при этом миловидная особа проявляла недюжинную силу и кое-какую сноровку. Я билась как лев, но все напрасно и если бы не ее высокие каблуки-шпильки, то…

Впрочем, зачем гадать? В реальности миловидная особа рухнула на пол и продемонстрировала свой коронный номер: она безуспешно пыталась поднять грузное тело, раскачиваясь как ванька-встанька. Я же, не нарушая традиции, высадила ногой окно балконной двери и спешно покинула этот вертеп, все более и более утверждаясь в мысли, что подлый Колян и есть супруг миловидной особы, которая учит его исключительно плохому: грабить и убивать.

Под вопли этой аморальной личности я и улепетывала по балконам. Дальнейшее было просто «дежа вю» — все знакомо до мелочей: череда балконных перегородок, которые я форсировала с ловкостью олимпийского чемпиона, закрытые окна и двери, в которые я заглядывала с бесполезной надеждой, и страх быть настигнутой.

Этот страх гнал вперед, и я бежала, пока не выдохлась и не почувствовала себя в некоторой безопасности. В этот момент и обнаружила я балкон с приоткрытой дверью, за которой покачивалась колышимая ветерком белая кружевная занавеска. Мне бы тут в прошлое заглянуть, в «дежа вю» свое, задуматься бы, но я ни минуты не медля, смело в ту дверь вошла и…

В свете луны увидела спящих в обнимочку старых знакомых, две бороды: рыжая и каштановая. На этот раз они вели себя вполне нравственно, что и не удивительно: поздняя ночь на дворе, подходящее время для крепкого сна. Вот утром проснуться и…

Утра дожидаться я не стала, а на цыпочках попыталась выйти, но не тут-то было — вспыхнул яркий свет, и я остолбенела.

Остолбенели и Бороды, если это возможно, лежа под одеялом. Во всяком случае и Рыжая и Каштановая воззрились на меня с тупым недоумением, видимо гадая, явь я или сон, хотя сна уже не было и в помине.

«За каким чертом проснулись эти гомики? Совсем же не шумела, что им неймется?» — зло подумала я и вежливо прошептала:

— Извините.

— Ты видел?! Видел?! — завопила Каштановая Борода, разъяренно тыча в меня пальцем.

— Что, Васенька, что? — запищала Рыжая Борода, выражая полнейшее непонимание.

— Эта шлюха опять сфотографировала нас! Я был прав, она шпионит!

«Ха! Я же еще и шлюха! Кто бы говорил!» — обиженно подумала я, делая резкое движение к двери.

Однако, Каштановая Борода неожиданно оказалась шустрее. С возгласом «держи ее, уйдет!» эта гигантская особь выскользнула из-под одеяла (в чем мать родила) и метнулась ко мне.

Мы схватились не на жизнь, а на смерть. Я кусалась, царапалась, лягалась и визжала, нанося Каштановой Бороде мелкие, но очень телесные повреждения, она же непонятно чего желая от меня, все время приговаривала:

— Отдай, сучка, пленку! Отдай, сучка, пленку!

— Не отдам, не отдам, — назло ей отвечала я, всецело отдаваясь схватке.

— Отдашь! Отдашь! — утверждала Каштановая борода.

Казалось этому не будет конца. Время от времени Каштановая Борода звала на помощь робкую Рыжую, но та, забившись под одеяло, несчастными глазами посверкивала оттуда и совершенно по-женски причитала:

— Вася, Васенька, не надо, ну не надо…

Васенька же пытался проникнуть во все мои карманы, куда я из вредности его не пускала. Наконец мне это надоело и, вспомнив о своем чудодейственном приеме, я изо всех сил двинула противника коленом в пах — прямо скажу: не поскупилась.

Двинула и совершила ошибку. Видимо предмет, по которому я нанесла удар, был необычайно дорог робкой Рыжей Бороде. Преодолев природную скромность, она с диким визгом вылетела из-под одеяла и повисла на мне, обхватив ноги и напрочь лишив меня способности двигаться.

Я, конечно, и Рыжей Бороде уделила внимание: в самый короткий срок своими длинными ногтями превратила в кровавый фарш все, до чего дотянулась, целясь преимущественно в глаза. Однако возможности были весьма ограничены. Рыжая Борода с женским терпением переносила страдания, поскуливая и не отпуская меня.

Тем временем, нейтрализованная моим ударом Каштановая Борода оклемалась и поумнела. Она решила, видимо, своим голубым достоинством не рисковать, а перейти к решительным действиям: на мой затылок обрушилось нечто тяжелое.

Перед тем как погрузиться в небытие я услышала жалобный вопль Рыжей Бороды: «Вася, ты разбил нашу китайскую вазу!»

«Е-мое!» — подумала я, с головой уходя в «нирвану».

Очнувшись я поняла, что живого места на мне уже не сыскать: болело все. Больше всего голова. На этот раз были связаны и руки и ноги, правда не так профессионально; у «братанов» все же чувствовалась практика. Рот зачем-то опять залепили. На голову не натянули ничего. Думаю, грязного мешка не нашли, а чистого пожалели.

Каштановая Борода, с рожей сплошь залепленной пластырем и уже одетая, мерно вышагивала из угла в угол. Рыжая же сидела у туалетного столика перед большим зеркалом и, горестно охая о своей былой красоте, втирала что-то туда, где до схватки со мной было лицо. Один глаз у нее заплыл и явственно косил, чего раньше не наблюдалось.

«Неплохая работа, — удовлетворенно отметила я, — только, похоже, не моя. Скорее всего Каштановая Борода на свою цыпку прогневалась…»

Я на всякий случай своего воскрешения обнаруживать не стала: лежала и помалкивала, борясь с болью, тошнотой и уплывающим сознанием.

Наконец Каштановая Борода приняла какое-то решение.

— Надо американцу звонить, — сказала она. — Пусть американец и думает что с ней делать, раз он оказался заинтересованный такой. Нет, ну какова паскуда! — вдруг вспылила Каштановая Борода, больно пнув меня в бок.

Невероятным усилием воли удержалась я, чтобы не вскрикнуть.

— Васенька, может американец ошибается? — пропищала Рыжая Борода. — Может госпожа Мархалева ни на кого не работает? Может случайно попала к нам она?

Боже, как разъярилась Каштановая Борода: ногами затопала, отпустила Рыжей подзатыльник, меня еще раз пнула ногой да как завопит:

— Случайно, мать твою?! Случайно три раза подряд?! Только ты, дура, и можешь ляпнуть такое!

Рыжая Борода спасовала и начала оправдываться:

— Васенька, солнышко, не сердись, я так подумала потому, что она, какая ни есть, а все же писательша. Зачем писательше в это дело ввязываться? Ей бы сидеть да писать.

Не стану передавать, что сказала в ответ Каштановая Борода и какие эпитеты она употребила. Здесь я промолчу, дабы не порочить чести и достоинства современных писателей. Замечу лишь, что речи ее были возмутительны, вопиющи и безобразны. Бог мой, как это слышать было тяжело! Лишь связанная я могла пережить такое.

Справедливости ради сообщу: Рыжая Борода абсолютно была не согласна, хоть и помалкивала. Она уж и не рада была, что своего Васеньку так завела.

Наконец Каштановая Борода высказала все, что накопилось в ее душе, и позвонила американцу. Судя по всему, американец сразу же пожелал знать на кого я работаю.