Мила Хант - Эли Андерсон

Я оборачиваюсь и пытаюсь запомнить путь до реки. Шар опускается.

– Я выхожу здесь, – говорит Конни. – Шар доставит тебя прямиком к Куполу. До скорого?

– Может быть…

Шар закрывается. Я устремляюсь к экрану и повторяю жесты Конни. Выбираю Западную Реку. Шар не знает такого места. Конечно! Конни же объяснил, что они запрограммированы её избегать. Пытаюсь выбрать другое направление, максимально близкое к реке: Западный Лес. На сей раз бортовой компьютер принимает мой запрос, и шар взлетает.

Через несколько минут я ступаю на белый круг. Потом ныряю в тень деревьев и скрываюсь в лесу.

Он ещё более дремучий и враждебный, чем тот, где обитает Вигго. Я, конечно, пыталась сориентироваться, когда подлетала к лесу на шаре, но внизу тут же заблудилась. Буквально через пару шагов. Я с трудом продираюсь сквозь густую чащу. Пот катит с меня градом, всё тело в царапинах. Вскоре я вынуждена остановиться, наткнувшись на заграждение из колючей проволоки. Неожиданное препятствие приводит меня в ярость. Я опускаюсь на землю и пытаюсь протиснуться снизу. Безуспешно.

– С.? С., слышите?

Только негромкий шум леса в ответ. Я залезаю во внутренний карман куртки и достаю оружие, которое получила от Л. перед отправлением из Центра. Едва коснувшись моей ладони, палка идеально вливается в неё и начинает светиться слабым синеватым светом, таким бледным в сумраке подлеска. Я поднимаю голову. Крыша из листьев надёжно защищает от неба, она не пропустит ни единого отблеска. Протягиваю руку к колючей проволоке и сосредотачиваюсь. На конце палки вспыхивает ослепительный луч. Он разрезает проволоку, словно это простые нитки. Через секунду большой прямоугольник, вырезанный из ограды, спутанным клубком падает на траву. И я продолжаю путь.

Спустя четверть часа я выбираюсь на берег, плавно спускающийся к реке. Здесь небо кажется более чистым, и это успокаивает, несмотря на то что на открытом пространстве сильнее риск быть замеченной. Я вспоминаю предупреждение Конни. У реки защитный экран имеет менее интенсивное излучение, и системы слежения Центра могут нас обнаружить. Сделав глубокий вдох, я бегу вниз. Мне кажется, я различаю далёкий шум города и посвист пролетающих в небе шаров. Выбираю место, где кусты подходят почти к самой воде. Здесь я смогу укрыться от случайных взглядов. Возможно, у меня получится выйти на связь с С. и поговорить подольше, чем во время полёта на шаре. В первый раз я ощущаю некий проблеск надежды на то, что сумею выбраться отсюда живой, выполнить задание, спасти близких.

Я внимательно оглядываюсь вокруг и шепчу.

* * *

С. отодвигает своё кресло. Он трёт покрасневшие от бесчисленных мониторов глаза и смотрит на люстру в форме купола. Тишину, почти монастырскую, нарушает только гудение компьютерных вентиляторов. Он смотрит на часы. Уже утро.

Юная Хант отправилась на задание ещё вчера. И ему только сейчас удалось установить с ней контакт: несколько фраз, обрывки разговора – по большому счёту ничего. Он надеялся, что связь будет более устойчивой, по крайней мере в начале, хоть и не питал особых иллюзий.

Он тысячу раз проверял технические данные, всё идеально синхронизировано, до микросекунды. Почему же он не может установить контакт с Милой? С. вспоминает последние слова леди А.: «Она непредсказуемая. Неуправляемая».

Он поворачивается к одному из экранов и выводит на него лицо девушки. Её глаза закрыты, волосы разметались вокруг. Она выглядит безмятежной, а картинка – нереальной.

Когда он рылся в архивах разведки, получив доступ к сверхсекретному досье «С», и впервые увидел это лицо, он воспринял её исключительно как подопытного кролика, объект научного эксперимента.

Так продолжалось до того дня, когда она отделилась от этой инопланетной картинки, вышла из образа высшего и нематериального существа с уникальными ментальными способностями, чтобы принять облик обычной девушки, с обычными человеческими недостатками, вроде вздорного характера. Поначалу поразительный контраст между фантастическим созданием и бунтующим подростком возмутил его, поколебал научную объективность. Но потом, на каждом новом этапе, он стал всё больше проникаться этой уникальной человеческой личностью. Попросту говоря – Милой.

Во-первых, потому что она была красивой юной девушкой, не отдававшей себе отчёта, насколько сильно её очарование. Во-вторых (и это было главной причиной), битва Милы напомнила ему о его собственном тайном сражении, которое он вёл всю жизнь. И будучи пятилетним нелюбимым ребёнком, целыми днями предоставленным самому себе. И будучи подростком, в которого тычут пальцами, как в ярмарочного медведя, за то, что он решает математические задачи, оставляя далеко позади даже преподавателей. И будучи взрослым, которому пришлось заново выстраивать свою идентичность, согласившись, что теперь его имя заменено буквой. С годами начали ему доверять больше и поручать более ответственные задания, потом – превозносить его до небес. Значит, он станет тем самым винтиком – рядовым, полностью преданным общему делу. Собственная индивидуальность выскользнула у него из рук уже давно. И вот после нескольких стычек с этой девчонкой, которая в чём-то была даже не совсем человеком, зато в остальном – человеком на все сто, он вдруг вспомнил о себе. О том существе из плоти и крови, которым был. Которым продолжает оставаться.

И поскольку это оказалось слишком больно и слишком опасно для того холодного и бесчувственного человека, каким он многие годы заставлял себя быть, то С. поспешил вернуться к своим занятиям и своим строгим принципам. Почти круглые сутки он проводил здесь, в этом компьютерном кабинете, в этом технологическом убежище, стараясь снова стать роботом-учёным на службе родине.

С. скользит глазами с одного экрана на другой, переводит взгляд на город за окном и вдруг слышит слабое потрескивание.

И красивая стена принципов рушится как карточный замок.

Он бешено стучит по клавиатуре, изменяет несколько параметров и прижимает руку к уху. Микроприёмник, который ему тоже вживили в слуховой проход, очень чувствителен. Был ли это случайный шум? С. больше не сводит глаз с экрана, где регистрируются все звуки, улавливаемые приёмником.

Два всплеска. Потом ещё несколько, на голосовых частотах. Полный надежды, С. барабанит пальцами по столу.

25

– Алло! Алло!

– С.! Это вы?

Я ничего не слышу. И не решаюсь говорить громче, хоть я сейчас одна, скрытая от глаз, на берегу реки.

– Чёрт возьми, С., если вы меня слышите – отвечайте!

– Мила…

Я закрываю глаза и с облегчением перевожу дух.

– Ну а кто же ещё это может быть?! Если только вы не подписали ещё кого-нибудь на эту грязную работёнку.

– Без сомнения, это вы…

Мне кажется, я слышу какой-то намёк на смех.

– Где вы? – продолжает он. – Вы нашли место, где проходит