Жена Эмина. Его наследник (СИ) - Асхадова Амина

Я кивнула, обдумывая его ответ, а Валера попросил познакомить его с сыном. Как и всегда, Эльман пошел навстречу, но меня заботил совсем другой вопрос.

- Валера, расскажи мне о мальчике. Ты всегда был рядом с ним. Почему Эмин назвал его трудным ребенком?

Я понемногу освоилась на новой кухне. Она была просторной и светлой, а большое панорамное окно выходило на высокие сосны.

Я содрогнулась: если вид из окна Батальонной кипел жизнью, то здесь была тишина да гладь. Долго так не продолжаться не может. Нужно поговорить с Эмином о садике, к тому же Камалю совсем не помешает такого вида социализация.

- Чем он увлекается? Чем занимается? – перечисляла я.

- Ты знаешь, Ди, - дружески усмехнулся Валера, - он ничем не увлекается, но занимается многим. Борьба, музыкальная школа, футбол.

Валера перечислял, загибая пальцы.

- Как только мальчик начал ходить, Эмин загрузил его всем, чем только возможно. Чтобы времени на глупости не оставалось. До футбола были другие мероприятия, ведь Камалю очень тяжело угодить. Но больше всего он преуспел в борьбе. Эмин успокоился немного, когда пацан начал чем-то интересоваться.

- Он везде такой… нелюдимый? – осторожно спросила я.

Валера вздохнул. Я заварила чай, разложила печенья. Эльман крутился рядом, а вот Камаля даже слышно не было. Валера сказал, это обычная практика - мальчик всегда очень тихий. Вот только в черном омуте, как говорится, черти водятся, но об этом я промолчала.

- Так изначально было, Ди. Ты пойми: Камалем никто не занимался. Только чужие люди, которым Эмин платит бабки. У него самого времени нет, ну а я… - Валера беспомощно развел руками, - ты же понимаешь, я ему не отец. Не родной даже.

- Ясно, - пробормотала я, - я подумаю над этим. Спасибо за информацию.

Валера поднялся. Все еще непривычно было видеть его живым, я так часто думала о нем как о благородном рыцаре, погибшем в бою. Даже Коле столько раз сочувствовала и говорила, как мне жаль, а Коля даже взглядом не раскололся, ведь для Эмина всегда были важны безопасность и конфиденциальность.

- Я буду рядом. У меня свой дом на территории, если что – звони.

- Свой дом? – удивилась я, - стой, Валера. Почему не ты, а Коля стал работать с Эмином?

- Охранять наследника Анархиста – не менее важное дело.

Хлопнула дверь. Валера ушел, ему нельзя находиться в доме столь долго - Эмин не потерпит. Я сделала глубокий вдох и только хотела отправиться на поиски детей, как услышала грохот.

Он раздался сверху, а там была только детская.

Сердце неприятно сжалось в дурном предчувствии, быстрым шагом я направилась к лестнице.

- Мама! – услышала я.

На полу детской сидел Эльман, а рядом с ним поломанная железная дорога – игра, которую Эмин купил сыну в Польше.

- Что случилось? – как можно холоднее спросила я.

В книге, которую я взяла с собой в самолет, я прочитала, что главное в конфликте между двумя детьми сохранять нейтралитет. Даже если очень больно смотреть на то, как сын огорчается.

- Он сломал мою железную дорогу, - заявил Эльман, - мне ее папа подарил!

Я перевела взгляд на Камаля. Он стоял чуть поодаль, скрестив руки за спиной, но в его взгляде однозначно читался страх. Страх, что его будут ругать – жестко и бескомпромиссно.

Звучит странно, но на этот страх мне было страшно смотреть. Неужели Эмин был с ним так суров?

- Это правда, Камаль? – мягко спросила я.

- Нет.

- Он врет! – тут же воскликнул Эльман, - мама, но ты же мне веришь? Мне папа дорогу подарил, а он ее сломал!

Сын ткнул пальцем в Камаля.

У Эльмана есть и мама, и папа. У Камаля никого. Эта мысль немного охладила меня. Заставила проявить терпение, ведь никто не обещал, что с трудным ребенком будет легко.

Когда Эмин говорил о трудном ребенке, я внутренне содрогнулась. С его слов это звучало как приговор, что лишь усугубляло трагедию всей ситуации.

- Наверное, у него стресс, - предположила я тогда, - переезд всегда тяготит ребенка.

У Камаля просто нет ни матери, ни отца. И, судя по всему, он уже понимает, кто такой Эмин и почему его биологический отец мертв.  

Я подошла ближе. Да, дорога действительно оказалась сломанной в двух местах, словно ее не просто бросили, но и нарочно переломили.

- Эльман, спускайся вниз и подожди нас там. Сейчас мы будем кушать.

Сын бросил последний взгляд на игрушку, а затем посмотрел на Камаля. Уже не с обидой, а с враждой.

- Эльман, - настойчиво повторила я, привлекая внимание сына, - я жду.

Мы с Камалем остались наедине.

Он напрягся так, словно готовился к повышенному тону и углу в виде наказания. Таким методам меня бабушка не учила, да и не смогу при всем желании.

Здесь другое нужно.

Не угол и не тон подавляющий.

- Камаль, железную дорогу правда сломал ты?

Я присела перед мальчиком на корточки. Так близко мы были впервые. Нарушаю границы? Возможно. Мне было важно показать, что я рядом. Что все будет хорошо.

- Да, я.

С вызовом.

С агрессией.

- Хорошо. Я рада, что ты признался.

Я натянула улыбнулась. Камаль просто встал в оборону, ожидая нападения. Мне так хотелось верить, что все еще можно исправить.

- Слушай, я тут задумала пирог сделать. Ты какой любишь: с мясом или сладкий?

- Пирог? – удивление отразилось в темных глазах.

- Именно, - кивнула я, - дядя Валера сказал, что сегодня у тебя нет борьбы и других занятий. Значит, будем печь пирог.  

Не оставляя времени на раздумья, я взяла Камаля за руку. Он вздрогнул едва, а у меня сердце екнуло: детская ладошка показалась мне очень холодной. Неужели Камаль испугался, что я буду его ругать?

Я улыбнулась и повела его за собой, сильно уверенная в своей маленькой победе сегодня. Еще чуть-чуть, и детское сердце будет растоплено.

В этот день мне так искренне казалось.

Глава 35

- Почему ты берешь эту муку? Тетя Карла всегда пользовалась этой!

Маленький Кам тычет пальцем в муку с известным названием под желтой этикеткой и вопросительно смотрит на меня.

- А кто такая тетя Карла? – поинтересовалась я.

- Домработница. Она готовила для нас, когда мы жили в квартире.

Я спокойно кивнула, но на деле его вопрос вызвал во мне волну трепета. Он интересуется! Спрашивает! Ему любопытно. Я действительно считаю, что сестринское тепло растопит этого непослушного мальчугана. Верю в это от всей души.

Мы надели фартуки и вместе отправились на кухню. Камалю досталось задание просеивать муку, он делал это забавно и будто бы не с желанием, а вот Эльман отказался от заданий. Обида все еще полыхала в нем.

- Я использую эту муку, потому что у твоего племянника аллергия на глютен, - пояснила я, - и мы будем готовить пирог именно из такой муки. Как правило, она дороже, зато безопаснее.

Эльман сидел за столом, насупившись. Еще не простил Каму железную дорогу, но перед сном я дала себе пометку поговорить с ним об этом. Уверена, бабушкины разговоры о компромиссах не прошли для Эльмана даром.

А вот Кам светился от любопытства. Я едва успевала отвечать на его вопросы.

- А как ты это узнала? Ну, что у него аллергия? Что это такое?

Я нахмурилась, вспоминая. Даже тесто перестала замешивать, отложила муку в сторону и задумалась.

- Это страшная вещь. Мы узнали об этом, когда однажды Эльману стало плохо. Бабушка приготовила блинчики, но мы тогда даже не знали о таком – что у Эльмана есть аллергия на глютен. После еды лицо Эльмана покраснело, появилась нездоровая сыпь и он начал задыхаться.

- А потом?

- Потом мы срочно повезли Эльмана к врачу. К счастью, врачи успели спасти его жизнь, ведь анафилактический шок развивается очень бурно. От нескольких минут до получаса.

- Ого, - задумался Камаль.

- Да. Поэтому важно следить, что Эльман употребляет в пищу. Это очень серьезно, Кам. С тех пор мы используем только такую муку. Другую ему нельзя, это опасно.

Я не стала рассказывать в красках, как оно было на самом деле. Что к врачу мы не отвели, а увезли – в срочном порядке, потому что жизнь сына буквально висела на волоске. От аллергии до анафилактического шока максимум пара часов, а в нашем случае это были считанные минуты, и что сыпь – это было самым безобидным проявлением аллергии.