Лунная девушка - Анна Овчинникова

Я вздрогнул, заслышав надсадное завывание трубы.

Эти звуки заставили обитателей верхней угловой вскочить и броситься кто куда. Побег арестантов был обнаружен — и трое из беглецов устремились к деревне, пятеро зарысили по дороге, а один из них помчался-таки к лесу Ночных Владык.

Мне показалось, что этим храбрецом был лаэ-тянин Скрэк, и я невольно усмехнулся, тоже направившись к лесу. Если мне повезет встретиться с вором в лесной чаще, я устрою ему расправу получше любого из змееногих чудовищ!

Мысль о том, что меня могут вернуть в тюрьму, помогла мне не только на едином дыхании добраться до леса, но и прошагать по нему около полумили. Наконец я споткнулся, упал — и сразу то ли заснул, то ли потерял сознание.

Когда я открыл глаза, небо было уже совсем другого оттенка, а облака снизу отливали багровым: начинался «розовый закат».

Как долго я здесь провалялся? Судя по мучительной жажде — очень долго; и все-таки еще полчаса я отдыхал, глядя на покачивающиеся в вышине бледно-зеленые кроны лунных деревьев и наслаждаясь теплым ветерком, обдувающим мои щеки…

Как хороша свобода! Непривычные прежде краски и звуки лунного леса казались мне теперь самим совершенством. Надо мной с тонким по-пискиванием порхали «птицы-бабочки» — Наа-ее-лаа объяснила, что в во-наа их называют си-минами и что эти создания и впрямь выполняют роль земных бабочек, опыляя цветы.

Наа-ее-лаа — где-то она сейчас? Надеюсь, уже в Лаэте, в отцовском дворце! Интересно, вспоминает ли она о лавадаре, которого поклялась разыскать?

Потом мои мысли обратились к Дэвиду и Нортону. Как я по ним скучал, особенно по Дэви! Честное слово, я почти простил ему кличку «Крошка», которой он наградил меня в пятом классе. Но как мне ни хотелось увидеть товарищей, я надеялся, что они выполнят мой приказ и останутся в «Челленджере», а не кинутся очертя голову на розыски своего капитана…

Наконец голод и жажда вынудили меня прервать затянувшийся отдых. Я встал и побрел, шатаясь, через лес, в поисках растений, которые должны были указывать на близость реки или ручья.

Лишь теперь я в полной мере оценил заботу Наа-ее-лаа, усердно снабжавшей меня познаниями, необходимыми для жизни в лесу. «В чаще есть все, что нужно, Джу-лиан, — говорила моя царственная наставница. — Великий Интар отдал лесу все блага, которые отобрал у нищих гор!»

Вскоре я увидел знакомые плоды, похожие на груши, и жадно набросился на них потом мне попались на глаза вкуснейшие орехи.

Многие растения, которые я привык видеть мерцающими во мраке ночи, теперь казались совсем незнакомыми, но я сразу распознал маленький скромный цветок, носивший в переводе с языка унитов название «спутник воды». По словам Наа-ее-лаа, это были единственные цветы в во-наа с голубыми лепестками, и они всегда росли в непосредственной близости от воды.

Я пошел по тонкому голубому шлейфу, как гончий пес по свежему следу, и мои силы еще не успели иссякнуть, когда впереди блеснула вода.

Последние футы до реки я одолел чуть ли не на четвереньках, упал на берегу ничком и пил до тех пор, пока от жажды не осталось одно воспоминание. Потом немного отдохнул, съел пару «лунных груш» и с отвращением сорвал с себя грязную вонючую набедренную повязку.

Забравшись по шею в воду, я долго с наслаждением мылся, сдирая с себя тюремную грязь, после выстирал единственный предмет гардероба, которым располагал, и завершил этот триумф гигиены тем, что намазал щеки и подбородок соком гойи. Хорошо, что на Луне не водилось насекомых-паразитов, не то я не простился бы с воспоминаниями о тюрьме так быстро! А теперь о днях, проведенных в верхней угловой, мне напоминала только ноющая боль во всем теле и жжение в заклейменном плече.

Усевшись на траве в ожидании, пока высохнет одежда, я стучал зубами и размышлял, что же мне делать дальше. Лунная ночь надвигалась с неотвратимостью грозы, и нечего было мечтать пережить ее под открытым небом, раздетому почти догола. Искать убежища в селении? Но любой, увидевший раба с клеймами на плече, тут же поинтересуется, кто его хозяин, — и я отправлюсь прямиком в Окраинную тюрьму в объятья старикашки Сидура.

Я вдруг вспомнил про «греющие деревья»: пожалуй, это мой единственный шанс дожить до рассвета!

Надев начавшую подсыхать набедренную повязку, я торопливо зашагал по лесу, и вскоре мне повезло наткнуться на лужайку, окруженную светло-шафрановыми могучими великанами. Углядев на одном из деревьев дупло, я взобрался по теплым веткам и убедился, что внутри дупла жарко, как в сауне. Когда наступит лунная ночь, я буду несказанно рад этому жару, но сейчас, едва сунув нос в выстланное светящейся трухой древесное нутро, я поспешно спустился вниз.

Что ж, пока удача на моей стороне, — и я буду полным идиотом, если не сумею выжить в этом поистине щедром лесу!

Вокруг лужайки росло множество плодовых деревьев, а в разнотравье поляны я отыскал цветы с широкими мясистыми листьями, заменявшими в во-наа подорожник.

Разжевав пару листьев и намазав целебной кашицей свое обожженное плечо, я пришел и вовсе в чудесное настроение. Боль стала медленно утихатъ, и я даже не жалел, что не нашел лунного бессмертника, о котором наслышался от Наа-ее-лаа. Нельзя же требовать от жизни всего сразу! Ничего, мои раны не смертельны, я вполне обойдусь и без этого чудо-растения, способного мгновенно исцелять любую боль…

Растянувшись под греющим деревом, я опять стал думать о принцессе Лаэте. Потом вдруг вспомнил Скрэка: в камере его называли лаэтянином, неужели он и впрямь соотечественник Наа-ее-лаа? Если мы встретимся в чаще, то, прежде чем вышибить из вора дух, я выспрошу у него дорогу в Лаэте — и, пожалуй, разыщу Нее л у прежде, чем она разыщет меня!

Когда рассветет, надо будет устроить засаду на дороге возле леса и поддержать легенду о кровожадных Владыках Ночи: другого способа раздобыть одежду и обувь я просто не видел… Некоторое время, лениво жуя «груши», я с улыбкой обдумывал разные забавные способы грабежа. Потом мои мысли обратились к смертникам, сгинувшим в этом лесу, и я улыбнулся еще шире. Наверное, трое головорезов просто не захотели возвращаться в вонючий грязный город, наверное, они до сих пор живут где-нибудь в чаще, снабженные всем необходимым как от щедрот Верховного Калькара, так и от щедрот изобильного леса Ночных Владык…

Через силу доев последний плод, я зевнул и уснул так спокойно, как будто лежал не на оранжевой лунной траве, а на своей койке в каюте «Челленджера».

Чего только не было в этом лесу! Но, увы, ни бутылки, ни бочки там не росли… А мне очень хотелось найти какое-нибудь вместилище для воды, чтобы не выскакивать ночью то и дело из теплого дупла и не мчаться сквозь лютый холод к реке.