Стальной блеск мечты (СИ) - Аларина Евгения

Соланж неожиданно для самой себя медлила с ответом. Могла ли она хотя бы думать о том, чтобы отказать сейчас этому человеку. Нет, это было бы немыслимо! Готова ли она полюбить его всей душой? Да, тысячу раз да! Она будет делать всё, что положено владетельной графине, всё, что нужно, чтобы этот брак стал образцом отношений между благородными мужчиной и женщиной.

— Ваши слова очень сильно тронули моё сердце, дорогой граф, — тихо сказала Соланж. — Я с превеликой радостью согласна стать вашей женой.

Честон Пиллар поклонился и припал к её руке в старомодном жесте.

— Не скрою, я также обрадован вашим решением сударыня. В таком случае, я намерен говорить с вашим батюшкой немедленно, как только мы вернемся с прогулки.

И неожиданно добавил немного извиняющимся тоном.

— Надеюсь, вы простите мне, если после этого разговора я отбуду довольно скоро, с надеждой на нашу грядущую встречу. По правде говоря, пребывание в этом доме меня изрядно тяготит с некоторых пор.

— Я готова простить вам сей каприз, сударь, коль скоро в будущем нас ждут долгие годы, проведённые вместе, — улыбнулась в ответ Соланж.

После разговора с родителями девушки, исход которого, разумеется, не мог вызывать ни малейшего сомнения, граф Пиллар и впрямь отбыл из поместья Мервалей неприлично быстро. Условившись о дате грядущей свадьбы и различных аспектах подготовки к торжеству, уже на следующее утро он вместе с другом направился в столицу.

Но, разумеется, разговоров о помолвке юной Соланж и блистательного графа хватило до самого начала сезона. Успех девушки оказался неожиданностью для большинства обитателей Берлоги, и, хотя многие из них искренне радовались её победе, другие, в особенности обделённые вниманием графа потенциальные невесты и их матери, отнюдь не разделяли этой радости. В результате Соланж ощутила себя и своего будущего мужа настоящей мишенью для колкостей со стороны тех, кого удача обошла стороной. Разговоры в гостиной теперь нередко превращались в излияние желчи в адрес владетельного графа:

— Надо сказать, он мог бы быть и посимпатичнее. С лица воды не пить, как говорится, но художнику, должно быть, придётся постараться, чтобы парадный портрет новобрачных можно было без стеснения повесить в галерее.

— А ещё он настоящий дылда, малютка Соланж ему и до плеча не достаёт. Представляете, как будут смотреться эти двое: каланча и коротышка.

— А вы видели его нос? Он же огромный, что твоё полено.

— Бедняжка Соланж, жених настолько её старше. Как можно выйти замуж за такого человека? Им же вовсе не о чем будет поговорить.

— Право слово, он настоящий бука. Из него клещами слова не вытянешь.

— Вот и хорошо. Этот солдафон только и умеет рассуждать, что о лошадях, да о войне. Пусть уж лучше помолчит.

— Держу пари, дома он не станет сидеть ни минуты. Немедленно отправится в новый поход, обзаведётся там очередной смазливой пленницей и — прощай брачные обеты.

— А что, если его убьют во время следующей заварушки. А ещё вернее — на дуэли, граф ведь известный задира. Его бедная женушка рискует заделаться вдовой, не успев выйти замуж.

— Он, между прочим, довольно прижимист. Думаю, нашей маленькой Соланж не стоит рассчитывать на множество подарков. Хорошо, если хотя бы на свадебное платье разорится, а то придётся донашивать за какой-нибудь прабабушкой из Пилларов.

— И кстати, для владетельных дворян они довольно-таки бедны. Никакого сравнения с Венадио или Ребольяр. Нет, на жизнь им, конечно, хватает, но вы понимаете, ни о каких излишествах речи не идёт. К тому же, всё их имущество давным-давно перезаложено.

И так далее и тому подобное. Впрочем, Соланж ничуть не огорчалась, выслушивая все эти глупые нападки. Скорее она даже наслаждалась проявлениями чужой зависти и бессилия. Пусть сестрицы исходят ядом, что теперь ей до их злословия. Ведь её ждёт блестящее будущее.

***

И впрямь, следующие полтора или два года стали для Соланж Пиллар, в девичестве Мерваль, настоящей волшебной сказкой. Свадьбу, согласно традициям, сыграли, выждав положенный срок в полгода, но и сам период ожидания доставил девушке немало приятных моментов. Первым подарком, какой граф Пиллар пожелал сделать своей невесте, оказалась лошадь, что, памятуя об обстоятельствах их знакомства, было вовсе неудивительно. Соланж, которой предоставили право выбора, всё никак не могла остановиться на одной из двух понравившихся ей кобылок: гнедой в белых чулочках и потрясающе красивой серой в яблоках. Услышав о её затруднениях, Честон рассмеялся и заявил, что с удовольствием приобретёт обеих лошадей, коль скоро ни одна из них не рискует остаться без внимания и ласки со стороны Соланж. Девушка, которой прежде никогда не доводилось получать желаемое с такой лёгкостью, пришла в неописуемый восторг.

Известие о помолвке графа Пиллара долгое время оставалось главной светской новостью. Соланж купалась в лучах всеобщего внимания и с немалой гордостью взирала на окружающих. Жизнь вокруг неё играла самыми яркими красками, взрывалась фейерверками и вертелась подобно стремительно вальсирующим парам. Молодой граф был настолько мил и предупредителен, а его положение в обществе столь блестяще, что Соланж порой сама не верила собственному счастью.

Свадьбу, о которой долго ещё говорила вся столица, почтил своим присутствием сам король. Адальберг II, хоть и был намного старше Честона Пиллара, почитал последнего своим другом, а к юной супруге владетельного графа отнёсся с истинно отеческой нежностью. Его величество сам лишь недавно сочетался вторым браком, выбрав себе в жёны совсем молодую девушку, чьё происхождение никак не позволяло надеяться на столь блестящую партию. Замужество Соланж позволило ей занять место фрейлины при её королевском величестве Джелл. Новоиспечённая королева, сама ещё не успевшая привыкнуть к столичному блеску и роскоши двора, вскоре нашла в супруге графа Пиллара родственную душу. Чувствуя, что у них найдётся немало общего, молодые женщины быстро стали подругами. Этот союз ещё больше упрочил положение Соланж при дворе, графиня уверенно чувствовала себя в королевской свите даже в те времена, когда Честон Пиллар отсутствовал в столице. К тому, что касалось прочих обязанностей супруги владетельного графа, Соланж также подошла со всей ответственностью. Она изо всех сил старалась наилучшим образом соответствовать ожиданиям своего мужа, и граф, видя это, отвечал ей заботой и вниманием.

Одна лишь неприятность омрачала в те времена безоблачное существование графини Соланж. Супруг с огромным нетерпением ждал, когда же она сможет обрадовать его новостями о скором появлении наследника, и порой это желание превращалось в по-настоящему навязчивую идею. Сдержанный во всех прочих вещах, Честон, стоило зайти разговору о детях, как будто становился другим человеком и без конца теребил супругу довольно-таки бестактными вопросами. К несчастью, Соланж никак не могла обнадёжить мужа. То действо, которое многие молодые дамы, судя по разговорам с замужними родственницами и подругами, называли супружеским долгом и терпели через силу, самой Соланж представлялось вполне приятным занятием. Честон показал себя опытным и внимательным любовником, первая брачная ночь прошла как нельзя лучше, как, впрочем, и многие, последовавшие за ней, так что супруги имели, казалось, все основания в самом скором времени ждать появления первенца. Но, увы, счастливый момент всё никак не наступал.

Первая серьёзная ссора между супругами случилась чуть больше, чем через год после свадьбы. Тогда Соланж по неопытности поторопилась обнадёжить мужа раньше времени, и когда настало разочарование, оно оказалось весьма горьким. Честон впервые в присутствии жены вышел из себя и высказал ей несколько малоприятных нотаций. Возмущённая претензиями мужа, ведь она всего лишь ошиблась, а вовсе не намеревалась нарочно уязвить его, Соланж всю ночь проплакала в своей комнате. Граф в супружеской спальне так и не появился, а утром до его жены дошли слухи, что он нашёл утешение в объятиях молоденькой смазливой горничной.