Охотники за курганами - Владимир Николаевич Дегтярев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каким богам, за что — богам, Полоччио не стал морочить голову. Он же тоже клятвенно обещался все найденное в Сиберии отдать Бог святой и правой католической Церкви! Тут разносмыслия нет!
На то, что миниатюрная нога золотой фигурки являлась маркером, указывало и то, разглядел под сильным увеличением ученый посланник, что в колене она ловко и неприметливо как бы выворачивалась. И, ежели положить золотую фигурку животного на правый бок, правая же нога вывертом своим, а главное — раздвоем копытца плотно ляжет на плоскость карты. А в раздвое копытца появится точка, куда и будет стремиться Джузеппе Полоччио со своим русским отрядом.
То, что могло совпасть на карте с фигурой золотого оленя, могло не совпасть в масштабе. Олень мог быть больше или меньше, чем рисованные на карте горы, реки, озера и леса. Ученый посланник вспотел и отчего-то закашлялся. Воздуху отчаянно не хватало.
Полоччио снял с себя плотный бархатный камзол, раздышался, быстро приседая. Потом накинул старый халат и стал толкать золотую фигурку по карте, вдоль Алтайских гор. Ибо здесь, как учили его в тайной школе иезуитов, проходила самая богатая жизнь древних.
Даже в государство Син Полоччио залазил мерять оленя с вычурностью картового рисунка, пока наконец не вернулся на алтайскую землю. А вернувшись, вдруг хлопнул себя по лбу, схватил бокал с вином и залпом его опустошил.
Близко к концу дуги Алтайских гор синело ломким изгибом озеро Алтынколь. Его очертания сразу бросились в глаза Полоччио, когда он добыл карту из тубуса и впервые развернул ее.
Вот почему тогда, желая быстро отвязаться от назойливого ссыльного майора, Полоччио пришлось частично раскрыть маршрут движения, назвать это озеро, Алтынколь, вместе с Байкалом! Назвал, чтобы отвязаться, а на деле — вот оно как вышло… Бог или дьявол так подсунулись под язык?
Ведь Полоччио как предвидением был обмахнут! На древней карте название озера, как и остальные названия, было подписано тюркским словом, а в скобках давалась латинская его транскрипция.
Алтынколь. (Aurum aqua — на латинице). Золотое озеро.
Полоччио дрожащей рукой положил фигурку оленя на правый бок. Получилось. Фигурка точно легла на синюю краску карты, обозначающую водоемы и реки. Золотой олень лег, накрыв собою все озеро. Две прямые задние ноги оленя были как бы реками, втекающими в озеро. Рога оленя — большим и узким озерным заливом. А передняя правая нога своим раздвоенным копытцем как раз ложилась на точку карты, которая показывала место, откуда из Алтынколя вытекала река, впадающая в очень большую реку с названием Ас (Ов — на латинице).
Там, по всем приметам, и должны быть спрятаны неисчислимые богатства этой огромной и фактически ничьей страны.
Полоччио, отчего-то с ревностью прожженного авантюриста, вдруг зло подумал о сильных, но подлых мозгах своих хозяев — иезуитов. Он резко пнул дверь, сорвав внутренний запор. Крикнул в узкий коридор:
— Вина!
Когда немой франк принес горячего вина, Полоччио стал огромными глотками пить приятную темную жидкость. А между глотками говорил немому слуге:
— А кто считал — сколько там золота? Сколько серебра? Сколько драгоценных камней? А кто все это богатство станет делить? Я! Я стану делить! Я стану решать — что отдать Церкви, что оставить себе, а что — отдать рабам, идущим со мной! Тебе, безъязыкая франкская скотина, я куплю кабак в центре Парижа! Живи тогда и радуйся звону монет! Говорить, конечно, хорошо, но раз ты можешь только слышать — и за это молись мне! А потом — своим богам! Иди и грей еще вина!
Когда Полоччио с недопитым бокалом вернулся в кабинет, плотно прикрыв дверь, немой франк, направляясь на кухню, быстро, но не совсем внятно, со злой гримасой на лице прошепелил: «Порка бамбиссимо!»
Ибо был он не франк, а сицилиец, и никто не догадался проверить наличие во рту его языка. Половина языка, даже чуть больше, явно болталась во рту сицилийца, коего орден Христовой Церкви покарал, было, вечным молчанием за доносительство властям, но в последний момент наказание уменьшил.
А телохранителем Полоччио рыцари Христовой Церкви назначили его не в том смысле, как понимал Полоччио, а в смысле обратном. В определенное время при оговоренных обстоятельствах повар-«франк», да, обязан был хранить тело авантюриста Колонелло. Но никак не душу. Ибо душу из тела Колонелло, при оговоренных случаях, немой должен был вынуть самолично. Хоть пальцем.
***
Губернатор Сибири, тайный советник Федор Иванович Соймонов, в парадном мундире, увешанный орденами и медалями, при красной ленте ордена Владимира первой степени через плечо, принимал перед ужином ученого посланника от Падуанского университета — Джузеппе Полоччио.
Посланник вполне коряво, но душевно мило вел разговор на русском языке и обольстительных каверз на Сибирь не наговаривал.
Высказал благодарность за две сотни рекрутов, отпущенных губернатором на ученое и пользительное для государства Россия дело. Тонко намекнул, что ссыльному майору от артиллерии Гарусову не верит, но вынужден.
— А тебе, батюшка, — добродушно молвил Соймонов, — верить ему не надо. Дело ты затеял более военное, чем мирское. А сей майор в ссылку был сослан, честно тебе сказать, за крепко и грамотно проведенный бой, чем учинил конфуз его Императорскому величеству Петру Третьему, да упокоит его Господь, грешного.
Тут губернатор подался в кресле чутка вперед, моментом коснулся одним коленом пола и снова занял удобную позу на мягком сиденье.
— Императрица же наша, матушка Екатерина, — тут Соймонов поднялся в полный рост и истово перекрестился на великую парсуну Императрицы, привезенную с зимним обозом, — Императрица наша велела оказать тебе содействие людьми грамотными во всех отношениях. Как и в ученых, так и в воинских. Засим я ее просьбу полностью выполнил и теперь прошу отужинать без чинов, согласно русскому обычаю.
Сенька Губан, обносивший ужинавших вином и едой, налил Соймонову водки. А иностранцу — вина.
Когда выпили перед первой переменой блюд, губернатор вдруг сказал:
— Императрица наша, выделяя тебе, ученый посланник, безденежно людей, скотину, повозки и провиант, велела токмо передать твоей милости ее малую просьбу…
Колонелло напрягся. Вилка с куском поросенка нечаянно звякнула о серебряное блюдо.
Губернатор как бы не заметил мешкотности иноземца и ласково закончил:
—
