Уловка медвежатника - Евгений Сухов

– Я, такой-то, взял у «Императорского коммерческого банка» во временное пользование сумму двадцать тысяч рублей… – Краюшкин, макнув перо в чернильницу, быстро записывал. – Можете пересчитать. Оно как-то правильнее будет. И роспись не забудьте… Еще вот число.

Вытянув бумагу, аккуратно уложил ее в сейф, где полчаса назад лежали деньги.

Глава 24

ДОЛГО ЖДАТЬ, БАРИН

Наступивший день был особенным: ровно в два часа дня с наличностью на сумму полтора миллиона рублей должен был появиться господин миллионщик. Странно дело, но Анна совершенно не чувствовала волнения, какое должно было соответствовать столь важному событию. Воспользовавшись отсутствием Макарцева, она уложила на дно сундука фальшивые процентные бумаги, а сверху аккуратно разместила настоящие. Анна понимала, что ей может помешать любая случайность, однако ни Макарцев, ни Евдокимов не думали перебирать процентные бумаги и больше были заняты предстоящими разговорами с миллионщиком и деньгами, которые он выложит за процентные бумаги.

И все-таки в это утро было что-то не так.

Она подошла к окну и увидела, что напротив окон расположился экипаж – весьма удобное место для наблюдения за подъездом. В пятидесяти метрах от него, на самом перекрестке, стоял другой, точно такой же, укрытый темно-серой прорезиненной материей. Занавеска на окошечке дрогнула, и ей даже показалось, что она рассмотрела усатую физиономию в черном котелке.

Противоестественным образом увечилось и количество дворников, которые больше поглядывали по сторонам, чем мели дворы. Ежели и размахивали метлами, так крайне неумело, пуская во все стороны облака пыли. Не иначе как ряженые.

Под окнами, бережно взяв под локоток своих спутниц, прогуливались несколько молодых пар. Еще одна странность, на которую стоило обратить внимание, – на улице не было ничего такого, что могло бы заинтересовать влюбленных. Обычно молодые люди сворачивают на соседнюю улицу, где имеются два сквера и зеленый бульвар, тянущийся через несколько кварталов. Вот где гулять раздолье!

Появились лоточники и, заняв место на углах зданий, принялись торговать пирожками. Еще одна новость – прежде торговцы здесь не встречались. Нужно быть совершенно слепым, чтобы не заметить произошедших изменений. Но похоже, что Макарцев с Евдокимовым думали совершенно иначе. В какой-то момент Анна даже хотела поделиться своими сомнениями с Тимофеем Макарцевым, но, услышав его разговор с Евдокимовым по поводу планов на предстоящий год, загрустила – ее имя не упоминалось ни разу. Следовательно, она свободна от всех моральных обязательств. Остается только дождаться, когда появится миллионщик.

Из банка Виктор Краюшкин вышел с объемным саквояжем под мышкой и быстрым шагом направился к поджидавшему его экипажу. Евдокимов скучал и развлекал себя тем, что разглядывал красивых барышень. Подобные вещи надоедают редко, но по его постной физиономии было заметно, что прошедшие полтора часа не показались ему одним мгновением.

– Теперь на Мещанскую, – прижимая саквояж обеими руками, плюхнулся Краюшкин в кресло.

Кучер приободрился:

– Поехали! – взмахнул он вожжами.

Уже через полчаса экипаж подкатил на Мещанскую улицу.

– Вот что, голубчик, тебя как звать-то?

– Федором кличут, – басовито прогудел кучер.

– Червонец заработать хочешь? – поинтересовался Краюшкин, прищурившись.

Из-под косматых бровей на Виктора Алексеевича глянули хитроватые карие глаза.

– Я то, конечно, барин, извиняюсь, – рассудительно заговорил извозчик. – А только хотел спросить, а уж не брешешь ли ты? Такие-то деньжища!

Евдокимов хохотнул. Речь извозчика его явно забавляла.

– Вот тебе, Федор, авансец, – сунул Краюшкин в растопыренную ладонь извозчика три рубля. – Дожидайся меня, пока я не выйду.

– А как долго ждать, барин?

– Хоть до самой ночи! – отрезал Краюшкин.

Упрятав деньги в карман, кучер клятвенно заверил:

– Ну коли так… Куда же я денусь, барин? Да мне такие деньги и за неделю не заработать.

Прижав саквояж обеими руками к груди, Краюшкин сошел на мостовую. Боязливо озираясь, словно бы опасаясь нежданного нападения, шмыгнул в подъезд.

Швейцар распахнул перед старым знакомым дверь, любезно раскланиваясь. Нигде более не останавливаясь, Виктор Алексеевич прошел до самой двери, ощущая за спиной тяжеловатое сопение Евдокимова. Дверь открылась тотчас, едва он ступил на порог. Похоже, что его ожидали.

– Милости просим, господин Серафим Родионович, – елейным голосом проговорила хозяйка, отступая в сторону.

Виктор Краюшкин отметил, что сейчас на ней было темно-фиолетовое платье, выгодно подчеркивающее ее талию. На ногах черные ботики с позолоченной пряжкой. Одеваться женщина умела. За ней в прихожую вошел Тимофей Макарцев, широко улыбаясь.

– Мы вас заметили из окна. Ждали-с!

– Немудрено, – понимающе протянул Краюшкин, похлопывая пятерней по кожаному саквояжу.

– Что-то вы, батенька, тепло оделись. На дворе теплынь, – указал Макарцев на меховую жилетку и шарф, плотно завязанный вокруг горла.

– Хворь одолела, – признался Краюшкин. – Боюсь, как бы совсем не свалиться.

Переглянувшись, Евдокимов с Макарцевым понимающе заулыбались.

– Это вы, наверное, от холодного шампанского, – предположил Макарцев. – Постучав пальцем по горлу, добавил: – Оно по горлу бьет. Я бы вам советовал выпить хорошего красного вина. Оно позволит вам вылечить не только горло, но и заметно поднять настроение. Аннушка, хозяюшка наша! – громко позвал Тимофей Макарцев. – А не принесете ли нам бургундского!

– Я бы хотел воздержаться, – неожиданно запротестовал Виктор Краюшкин. – Сначала дело, а потом все остальное.

Тимофей Макарцев обескураженно развел руками:

– Ну, если вы так решили…

– Ценные бумаги при вас? – по-деловому осведомился Краюшкин, смотря Макарцеву прямо в глаза.

– Можете взглянуть, – спокойно отвечал Тимофей, не отводя взора. – Они здесь!

Развернувшись, он подошел к кованому сундуку, совершенно не к месту стоявшему среди секретеров и столов и, приподняв тяжелую крышку, произнес:

– Полюбуйтесь! Вы видели когда-нибудь сундук стоимостью два с половиной миллиона рублей?

Виктор Краюшкин продолжал сжимать в руках портфель, не желая расставаться с ним даже на секунду. Сделал шаг, потом другой, такой же крохотный. И, подавшись малость вперед, заглянул в распахнутое нутро сундука. Ценные бумаги, перетянутые тонкой бечевой, лежали аккуратными пачками, составленными в ряд. Видно, в таком же идеальном состоянии они когда-то хранились в банке.

– Впечатляет?

– Есть немного, – сдержанно согласился Виктор Краюшкин. – Хотя нас, миллионщиков, не очень-то удивишь.

Глаза Макарцева заговорщицки прищурились.

– Думаю, что полиция много бы отдала за то, чтобы узнать, где именно находятся эти деньги.

– Пожалуй.

– Бумаги вы посмотрели. А теперь нам хотелось бы взглянуть на деньги.

Поставив саквояж на ломберный стол, Виктор Краюшкин щелкнул замками и, распахнув его, произнес не без торжества:

– Взгляните, господа!

Поспешнее, чем следовало бы, Евдокимов подошел к саквояжу и, вытянув шею, заглянул в нутро. Макарцев, напротив, лениво, сделал один шажок и, глянув на выпирающие пачки, сдержанно сообщил:

– Вижу. Значит, здесь ровно полтора миллиона рублей?

– Разумеется.

– Мне почему-то думалось, что саквояж должен быть побольше.

– Какой есть… Не будем терять время, господа, – поторопил Виктор Краюшкин. – Давайте займемся проверкой.

– Прошу вас, – предложил Макарцев, сдвигая ломберные столы.

Виктор Краюшкин сел за стол. Макарцев принес кипу ценных бумаг и, аккуратно положив ее рядом с Краюшкиным, произнес:

– Изучайте!

И вместе с Евдокимовым расположился с противоположной стороны стола.

Взяв несколько бумаг, Виктор Алексеевич увидел, что они небольшого достоинства. Так даже к лучшему, на пересчет мелких процентных бумаг уйдет куда больше времени. Вооружившись лупой, он принялся изучать водяные знаки на первой бумаге.

Прошло уже полчаса, а было проверено не более десятой части. Макарцев с Евдокимовым снисходительно переглядывались, но, похоже, они тоже никуда не торопились. Краюшкин придирчиво всматривался в каждую бумагу, даже для чего-то нюхал ее и пробовал на зуб, как будто бы всерьез опасался, что ее только что вынули из типографского станка; смотрел на свет и, убедившись в достоверности товара, записывал номер. Затем брал вторую бумагу, слегка перетирал ее, пробуя ее на ветхость, после чего аккуратно складывал рядышком.

– Может быть, чаю? – в очередной раз побеспокоилась хозяйка, улыбнувшись гостю.

В этот раз на Анне было другое платье, – складывалось впечатление, что она решила продемонстрировать ему весь свой гардероб.