Уловка медвежатника - Евгений Сухов

– Уже нет. Чего так рано?

– Господи ты боже мой! – продолжал Евдокимов излучать жизнелюбие. – Я-то думал, что вы не спите и дожидаетесь того часа, который позволит преумножить вам состояние еще на пару миллионов, а вы, оказывается, спите как сурок. У вас потрясающие нервы, Серафим, просто на зависть! – в голосе Евдокимова и в самом деле прозвучало нечто похожее на зависть.

– Если я вам скажу, что уснул только под самое утро, вы поверите?

– Не поверю, друг мой! – тряхнул Евдокимов Краюшкина за плечи. – Все вы, миллионщики, имеете невероятно крепкие нервы. Так чего же вы стоите? Одевайтесь! Время уже поджимает.

Глянув на часы, Краюшкин не без удовольствия отметил, что маленькая стрелка уверенно приближается к десяти. Почесав пятерней затылок, Краюшкин уже в который раз подумал о том, что подобный образ жизни не столь уж и плох. Спишь сколько вздумается, на службу особенно не торопишься и прекрасно знаешь о том, что накопленная прорва денег не оскудеет даже через несколько жизней.

Виктор Краюшкин подошел к окну и посмотрел на дорогу. Действительно, извозчик стоял на углу дома, как было оговорено. Несмотря на теплую погоду, кучер был в тулупе, отчего его фигура, и без того крупная, выглядела и вовсе большущей. На лоб сползал объемистый малахай, но похоже, что кучера не особенно тревожило подобное обстоятельство – он крепко спал (а может, только делал вид), слегка завалившись в кресло.

Не без удовольствия отметил, что одежда лежала на стуле в обычном порядке – панталоны, сорочка, парочка жилетов, сюртук; аккуратно сомкнувшись каблуками, стояли сапоги. На отдельном стуле, как и подобает столь хрупкому элементу одежды, – черный цилиндр, купленный не далее как вчера вечером за немалые деньги. Весьма неплохая одежда для рядового чина полиции. Оставалось только гадать, где сыскная полиция раздобыла деньги на столь щеголеватый изыск.

Вряд ли его одежда находилась бы в столь безукоризненном порядке, окажись он в обществе дам.

Краюшкин вдруг обнаружил в себе странную особенность – бросаться одеждой, как только оказывался в обществе барышень, а потом в костюме Адама расхаживать по комнатам.

Втайне он очень надеялся, что подобная особенность изживется, как только он покончит со всем этим лицедейством. Судя по тому, как разворачиваются события, ждать оставалось совсем недолго.

Натянув панталоны, он вдруг обнаружил, что за последние дни невероятно прибавил в весе. Ему придется срочно менять гардероб, что связано с определенными финансовыми затратами, или садиться на весьма усиленную диету.

Краюшкин оделся. Поправил галстук, сбившийся в сторону и, всецело справившись с настроением, произнес:

– Поехали, сударь.

Вышли на улицу. По правую сторону, как и было говорено, стояла пролетка, на которой с унылой физиономией сидел кучер, сжимая в руках потертые вожжи. Казалось, ничто его не могло потревожить, однако едва хлопнула дверь, как он встрепенулся и на удивление бодрым голосом произнес:

– Господа хорошие, располагайтесь! Мигом довезу куда надобно!

Для убедительности он даже чуток подвинулся, как если бы всерьез ожидал, что кто-нибудь из них разместится с ним на облучке.

– Вот что, голубчик, – по-хозяйски разместился Виктор Краюшкин в экипаже. – Давай, вези нас к «Императорскому банку». Только поживей!

– Господа хорошие, – приосанившись, произнес извозчик, – ежели вы гривенник за скорость набросите, так я вас мигом доставлю!

Рядом, подобрав полы сюртука, плюхнулся Евдокимов.

Выудив из кармана мелочь, Краюшкин отобрал полтину и протянул ее извозчику:

– Вот тебе, голубчик, за скорость!

Подкинув полтину на ладони, кучер весело пообещал:

– Господа хорошие, ежели потребуется, так за такие деньги я на собственном хребту отвезу куда надобно! – и, взмахнув вожжами, громко воскликнул: – А ну пошли, родимые, застоялися!

Весело покрикивая на зазевавшихся прохожих, выехали на мостовую и юркнули в узкий переулок. Обернувшись, Краюшкин увидел, как следом за ними направилась легкая повозка, возницей которой был крепкий татарин с высокими заостренными скулами. Стараясь остаться незамеченным, он предусмотрительно держался на почтительном расстоянии.

Уже через полчаса, осадив рысака, экипаж подъехал к подъезду банка.

Взяв портфель, Виктор Краюшкин спросил:

– Вы мне составите компанию или посидите здесь?

– Пожалуй что посижу, – после некоторого раздумья протянул Евдокимов. – Как вы думаете, сколько займет эта процедура?

Краюшкин призадумался:

– Нужно будет сначала оформить, потом получить деньги, пересчитать, – задумчиво принялся перечислять Краюшкин. – Думаю, что часа полтора, не меньше!

Евдокимов ободряюще кивнул:

– Ступайте!

Подхватив саквояж подмышку, Виктор Краюшкин скрылся в помещении банка.

Стараясь держаться естественно, Виктор Краюшкин, едва глянул на свое изображение в высокое зеркало, стоящее в просторном вестибюле, и последовал к стойкам.

За спиной негромко стукнула входная дверь. Евдокимов не пожелал составлять компанию извозчику, потянулся следом. Виктор Краюшкин затылком чувствовал пронизывающий заинтересованный взгляд Евдокимова. В какой-то момент ему даже захотелось обернуться, но следовало выглядеть непринужденно и естественно, как если бы он едва ли не еженедельно получал суммы по полтора миллиона рублей. В одном из кресел он заметил тайного агента из службы имперской безопасности Владлена Модестовича, читавшего газету. Заметив Краюшкина, тот сделал вид, что не узнал вошедшего. Виктор Алексеевич едва улыбнулся.

Неожиданно от стойки отделился кругленький человек в зеленом сюртуке и покатился прямиком к Краюшкину.

– А мы уже вас заждались, Серафим Родионович, – громко проговорил он, видно для тех, кто находился далеко за его спиной.

Толстяк буквально лучился радостью, представляя собой живое воплощения радушия.

– Задержался малость, – беспечно отвечал Виктор Краюшкин. – Дела-с!

– Я понимаю-с… Все уже готово, – отвернувшись от двери, негромко произнес: – Не напрягайтесь, будьте естественным. За вами наблюдают. – И громко, с расчетом, чтобы его слова услышали у самых дверей, произнес: – Что же здесь стоять? Мы уже все подготовили. Для таких важных клиентов, как вы, у нас имеется специальная комната. Пожалте! – любезно пропустил он Краюшкина в распахнутую дверь.

Только когда за ними гулко захлопнулась пружина, отделив от шумного вестибюля, Виктор Краюшкин увидел, как нелегко давалась толстяку наигранная разудалая беспечность.

Вытащив из кармана платок, он с явным облегчением промокнул вспотевший лоб, краешком вытер отсыревшие щеки и сказал:

– Тут до вас приходил Григорий Леонидович Виноградов, все мне растолковал. Я ничего не напутал?

– Все в порядке, – успокоил Краюшкин.

– А перед самым вашим приходом появился один неприятный человек. Устроился в кресло и сидит. Не выталкивать ведь его за дверь, – в досаде произнес толстяк.

– Не обращайте внимание, это наш человек.

– Вот как? – подивился банкир. – А мне Григорий Леонидович ничего про него не рассказывал.

Прошли в небольшой кабинет, оклеенный коричневыми обоями. У окна, занавешенного плотными темно-коричневыми шторами, стояли стол и три стула. В углу огромным железным монстром возвышался сейф.

– Давайте сюда ваш портфель, – произнес толстяк отчего-то тихим заговорщицким голосом, словно они пытались заняться чем-то противозаконным.

Краюшкин протянул портфель. Толстяк уверенно щелкнул замками.

– Две пачки будут настоящие, – предупредил толстяк, открывая сейф, – остальное – «куклы»! Так что, когда принесете портфель на квартиру, пересчитывать следует именно с них. – В портфель полетела первая «кукла». – А потом уже остальные. Одну из пачек он покачал в руке, как бы пробуя ее на вес: – Эту вам положу на самый верх, чтобы вы начали считать именно с нее. Эти пачки будут отличаться от остальных. Вот видите, – повертел он в руках стопку, – она будет перетянута красной лентой.

– Понимаю, – сказал Краюшкин, наблюдая за тем, как пачка с деньгами скрылась в саквояже.

– Вот, кажется, и все, – произнес толстяк, облегченно выдохнув. – Раписочку бы еще оставить, – вновь превратился он в того слащавого типа, каким предстал в вестибюле банка. – Деньги порядок любят.

Краюшкин невесело хмыкнул:

– Уж не опасаетесь ли, что меня пристрелят?

Толстяк неожиданно посуровел. По его насупившемуся виду было заметно, что он готов к любому раскладу.

– Жить вам до ста лет и больше. – Глубокомысленно кашлянув, изрек: – А только и вы меня поймите. Мало ли! Вот вам листочек.

– Что писать-то? – невесело буркнул Краюшкин, пододвигая к себе лист бумаги.

– Я, такой-то, взял у «Императорского коммерческого банка» во временное пользование сумму двадцать тысяч рублей… – Краюшкин, макнув перо в чернильницу, быстро записывал. – Можете пересчитать. Оно как-то правильнее будет. И роспись не забудьте… Еще вот число.