Великая северная экспедиция - Б Островский

Но вернемся к нашим путешественникам. Обеспеченные вполне неисчерпаемой продовольственной базой, они воспрянули духом и переносили зиму сравнительно легко. Да им впрочем особенно не приходилось и жаловаться на холода, так как климат острова мало чем разнился от умеренного климата Камчатки. Сильно докучали лишь частые бури и метели. По всей справедливости, остров Беринга можно назвать островом зимних метелей и летних туманов. Бешеные бури с ветром, доходившим до 30 метров в секунду и более, были, по словам Хитрова, столь "жестоко сильные, что с великой нуждою человеку на ногах устоять возможно. И можно сказать, что мы от XII месяца до самого марта от тех жестоких ветров и снежной сверху и с гор пурги редко видали красный или чистый день".

Постоянная и тяжелая работа, спанье в ямах, отсутствие достаточного комплекса одежды сделали то, что платье и обувь моряков постепенно пришли в полную негодность. Им приходилось полностью обшивать себя, впервые познакомившись на практике с важностью таких жизненных предметов, как игла, шило, дратва. Большое количество шкур позволило заготовить на всех полное обмундирование, хотя и не особенно изящное, но в высшей степени прочное и теплое.

С наступлением весны все мысли и надежды путешественников стали вращаться вокруг проблемы возвращения домой. Одни из них хотели отправить на материк для рекогносцировки судовой бот, другие же предлагали попытаться перетащить на свободную воду корабль и, исправив его, всем экипажем плыть к берегам Камчатки, и, наконец, третьи выдвигали, казалось, самую правильную мысль разломать судно и из частей его соорудить корабль меньших размеров, на котором и отправиться в путь. Однако в последнем случае возникли сомнения - не придется ли отвечать перед начальством за самовольное уничтожение казенного корабля(?!). После продолжительных дебатов решили рискнуть остановиться на последнем проекте. В мае принялись разбирать сильно поврежденное судно и сооружать из его частей новое.

Достойно удивления, что нашим морякам, вовсе не специалистам в кораблестроительном искусстве, к началу августа удалось-таки соорудить несколько нескладный на вид, но все же корабль, получивший прежнее наименование. Корабль имел в длину 41 фут, в ширину - 12 футов и осадку 51/4 футов. Не без волнения стали размещаться 46 моряков в чрезвычайно тесных и неудобных каморках своего детища, которому надлежало окончательно решить их "многобедственную участь": либо доставить до родных земель, неизвестно где находящихся, либо иным образом порешить их судьбу.

13 августа, наименовав, по предложению Хитрова, покидаемый остров островом Беринга, вышли в море. На корабле было так тесно, что пришлось ограничиться минимальным количеством продовольствия. Было взято: 25 пудов ржаной муки, 5 бочек солонины из морской коровы, 1 бочка солонины говяжьей и 2 пуда гороха. Помимо этого каждый получил по 4 фунта масла и вяленое мясо морской коровы.

Вначале плавание шло удачно, но на третий день поднялся ветер и быстро стал свежеть. Бросаемый в стороны - непрочный, наспех сделанный и плохо зашпаклеванный корабль дал обильную течь. Пустили в ход помпы, но они вскоре, засорившись неубранными стружками, перестали действовать. Вода прибывала катастрофически быстро, вскоре трюмы уже на два фута были под водой. Повидимому где-то образовалась весьма значительная пробоина. Бросились отыскивать щель, в суматохе поминутно натыкаясь друг на друга и на груз, сложенный в трюме; страшная теснота еще усугубляла тяжелое положение моряков. Тогда разделились на две партии: часть экипажа отставляла груз и выносила его наверх, другая же отливала воду всеми находящимися на корабле водоотливными средствами, как то: бочонками, котлами и ведрами.

Наконец, под одним из ящиков обнаружили огромную дыру и с невероятными усилиями заделали ее. Вскоре ветер стал стихать. Путешественники были спасены. Короткий переход был преодолен. 17 августа поутру вахтенный сообщил, что видит впереди гористую землю. Все высыпали на палубу, и радость, какой еще не испытывали моряки за все время многострадального американского похода, наполнила их теперь всецело. Сомнений больше не могло быть: перед ними была Камчатка! 26 августа, подгоняемые тихим попутным ветром, после девятидневного плавания "Св. Петр" бросил якорь в Авачинской губе на Камчатке.

Однако, - говорит Стеллер, - "как ни радовались мы своему спасению и прибытию на материк, известие, которое мы получили у самого устья от одного камчадала, привело нас в большое волнение. Оказалось, что все нас сочли погибшими, и все, что мы здесь оставили, перешло в чужие руки и большею частью было увезено. От этого известия в одно мгновение радость наша сменилась горем; впрочем мы все уже достаточно привыкли к бедам и несчастьям и вместо новых планов думали только о продолжении прежнего образа жизни и вновь приключившееся с нами несчастье сочли за сон".

Прозимовав в Петропавловске, наши путешественники возвратились в Охотск лишь летом 1743 года, откуда и переправились благополучно в Петербург, когда Великая Северная экспедиция считалась уже оконченной. Не посчастливилось лишь Стеллеру. Повидимому, его злой, неукротимый нрав создал ему не мало врагов. Ему было приказано задержаться на время в Якутске. В 1744 году он получает, наконец, предписание вернуться в Петербург. Он спешит скорее, после долголетнего отсутствия, домой и, преодолев большие мытарства, достигает Новгорода. Но здесь опять беда. В Новгороде его ожидает новое предписание: немедленно возвратиться в Иркутскую канцелярию, где против него по чьим-то проискам выдвигают грозное обвинение: кто-то донес на него, что он во вред Российскому государству снабжал азиатские народы порохом.

В Иркутске ему удается вполне реабилитировать себя, вздорное обвинение отпадает, но на всю эту проволочку уходит целый год, после чего судья отпускает его в Петербург. Но враги Стеллера не дремлют, против него стряпают какое-то новое обвинение. Едва он достигает Москвы, как вдруг опять повеление: немедленно явиться для допроса и выяснения в якутскую канцелярию. В четвертый раз, вконец измученный тяжелыми скитаниями взад и вперед по неоглядным просторам Сибири, спешит путешественник обратно.

Недалеко от Тюмени, в необычайно холодный ветреный день, когда термометр показывал минус 40, сопровождавший Стеллера конвой остановился на пути у станции подкрепиться чаркой водки; путешественник оставался в санях. Повидимому подкрепление продолжалось слишком долго. Когда ямщик и конвойные, наконец, вышли из кабака, они нашли в санях труп замерзшего Стеллера. Похоронили Стеллера в Тюмени. Ввиду отсутствия на его могиле памятника, вряд ли можно узнать теперь, где сложены кости знаменитого ученого.

ПЛАВАНИЕ ЧИРИКОВА

Подлинная Америка. - Исчезновение одиннадцати моряков, посланных на берег. - Последняя тщетная попытка проникнуть на берег. - Недостаток воды. Обманутые надежды. - Встреча с алеутами. - Бедственное положение моряков. Прибытие на Камчатку. - Смерть Лакройера. - На следующий год Чириков снаряжает новую экспедицию в Америку.

Нам остается в заключение нашей повести вкратце рассказать еще о плавании Чирикова, отправившегося, как мы видели выше, в американский поход на корабле "Св. Павел" совместно с Берингом и вскоре с ним разлучившегося. Произошло это 20 июня 1741 года, приблизительно под широтой 49°. Плавание Чирикова, этого выдающегося нашего моряка давно ушедших дней, было также неблагополучно и по количеству жертв почти сравнялось с потерями Беринга. Из 70 человек экипажа домой вернулось только 49.

Уже через два дня после потери "Св. Петра" Чириков, оставив поиски мнимой земли Делиля, взял курс не к параллели 46°, как сделал Беринг, а пошел прямо на восток, как и предполагалось это первоначально сделать обоими путешественниками. Подгоняемые югозападным попутным ветром, 11 июля на долготе 52° они стали обнаруживать первые признаки присутствия невдалеке земли: плыли деревья, все чаще показывались тюлени, в воздухе кружились чайки, пролетали стаи уток. 15 июля под 55° 12' увидели впереди землю, покрытую высокими горами и лесом. Чириков настолько был уверен в близости американского берега, что назвал даже открытую землю "Подлинною Америкою". И он не ошибся. Америка таким образом была открыта им раньше Беринга на полторы сутки. "Св. Павел" бросил якорь вблизи берегов южной части Аляски - в области распространения тлинкитов, у острова, впоследствии названного островом Чирикова.

Моряки высыпали на палубу и пристально разглядывали распростершийся милях в трех берег. День был тихий и ясный. Чириков распорядился отправить на берег шлюпку для отыскания пристанища кораблю, но поиски были тщетны: подходящего места вблизи не оказалось. Снялись с якоря и поплыли дальше, погода изменилась, задул крепкий ветер с востока, принесший дождь и пасмурность. Сквозь туманную пелену, задернувшую горизонт, американские берега то показывались, то снова исчезали. Но они были все те же: высокие, гористые, густо поросшие лесом.