Белые медведи - Анатолий Крысов

Само здание выглядит вполне обычно, ничего особенного в нем нет: два этажа, белые кирпичные стены, крыша без единой трещинки, да скрипучее кресло-качалка одиноко стоит на открытой веранде.

Хозяйка - пожилая женщина невысокого роста с седыми кудрявыми волосами и большой бородавкой на лбу у левого виска - дремала перед потухшим камином, когда дверь гостиницы распахнулась. На пороге стоял мужчина. О его внешности нам ничего неизвестно, но было ясно, что он находился в некоторой растерянности.

В одной руке гость держал помятую ветром розу, в другой - ничего. Его глаза испуганно бегали из стороны в сторону, челюсть слегка подрагивала. Он постоянно спрашивал, где находится, в то время как хозяйка вела его в номер. Он задавал вопросы, не останавливаясь, не прерываясь. Он был очень сильно напуган. Хозяйка чувствовала это и пыталась успокоить гостя, мягко держа того за руку.

Невозможно длинные ели за окном стучали ветвями в окно, когда мужчина вошел в номер. Там не было ничего лишнего: кровать с резными ножками, письменный стол, покрытый зеленым сукном, высокий шкаф для одежды и ванная комната с душевой кабинкой и новым керамическим унитазом. Пол был покрыт приятным на ощупь ковром светло-бордового цвета, на стенах висело несколько маленьких пейзажей, написанных рукой неизвестного автора. Из окна номера открывался обескураживающий вид на озеро, которое могло показаться огромным зеркалом, в котором отражалось синее небо с медленно плывущими перинами облаков.

Растрепанный мужчина решил сперва принять душ, а уже потом решать, что делать дальше. Он снял с себя всю одежду, ровно сложил ее на кровати и, держа под мышкой свежее полотенце, найденное в шкафу, отправился в ванную комнату. Вода обдала его мощной струей, отчего на коже появились мурашки, скорее приятные. Мужчина стоял, упершись ладонями в скользкий кафель, покрывавший стены, и наслаждался тем, как капли воды ласкали его черствую кожу.

В тот момент он вдруг осознал, что ничего нет. Ответ на вопрос „А что не так?“ был простым: „Ничего. Ровным счетом ничего“. Больше не было ни гостиницы, ни шепчущего снаружи леса, ни зеркального озера, ни прошлого/настоящего/будущего, ни его самого. В попытке убежать от собственной глупости, человек оказался у нее в плену, стоя под обжигающим потоком воды. Он оказался в пустоте.

Но нас не интересует его дальнейшая судьба. Скажу только, что этот мужчина навсегда остался жить в гостинице, стоящей на вершине холма. Каждый рискует рано или поздно оказаться там, и это самое страшное, что только можно себе представить: по коридорам слоняются потерянные люди, и имя им легион. В соседнем номере может жить Элвис Пресли или Хемингуэй, но от этого не станет легче: все постояльцы одинаковые (никакие). Получается однородная людская пена, добротно взбитая в блендере жизни.

Я уверен, судьба приготовила для меня именно такую участь. Совсем скоро и мой стук раздастся в холле ненавистной гостиницу, а добрая пожилая хозяйка (лучше называть ее Смертью) мило улыбнется и проводит в апартаменты. Смирение придет быстро, практически незаметно. Кому от этого станет лучше? Всем, кроме меня, разумеется.

Ты, дорогой читатель, сейчас думаешь, что я дурак, раз называю умиротворение бедой, но ты когда-нибудь поймешь, что это так. Дело тут не в возрасте, а в загнанности. Чем позже ты поймешь, что всю жизнь носишься по кругу, тем лучше. Вырваться из этой бесконечной гонки, значит попасть в ту пустоту, которую я кратко обрисовал выше. Поверь, это случится незаметно, понимание никогда не сваливается с небес на голову, оно постепенно проникает в душу, а потом и в мозг. Я уже чувствую ледяное дыхание прозрения за спиной, но прежде хочу рассказать историю.

Мое повествование не займет много времени у тебя, читатель, поэтому не выбрасывай книгу прямо сейчас, вникни в суть моих слов хотя бы чуть-чуть. Я не претендую на объективность или вселенскую мудрость, но могу сказать, что действительно знаю. Хочу, чтобы это знал и ты. Попивая дорогой кофе из чашки стоимостью в зарплату врача или учителя, я пишу эти строки не для того, чтобы перевернуть мир. Это было бы, по меньшей мере, глупо. Моя цель в другом: я хочу перевернуть тебя, читатель, и себя. Представь, что ты можешь стать другим после прочтения моей исповеди. Да, именно так я называю сие произведение. Мемуары - не то слово, мемуары пишут достойные люди, а публично исповедуются конченые грешники, как я.

Через всю жизнь я шел двойной разделительной полосой, сметая все на пути. Для меня не было запретных тем, невозможных средств, моральных преград, ведь только так возможно добиться того, чего желаешь. А я желал слишком многого, но забыл о самом главном. Что такое это главное? У меня есть один очень хороший друг. Думаю, отвечая на поставленный вопрос, он бы посоветовал искать информацию в Большой советской энциклопедии. Большинство других людей обратились бы к Библии, а я ищу ответы только в себе, смотрю на мир через увеличительное стекло своей души. Сегодня получается черно-белая нарезка из самых отвратительных картин, вчера все было по-другому. Вот в чем прелесть человека: мы можем менять себя, когда захотим. Не стоит забывать таких простых вещей, тогда жизнь становится намного проще.

Кто-то возразит мне словами, что жизнь не должна становиться проще, что это путь идиотов и слабаков, что я один из них. Да, я слаб, как и ты, дорогой читатель, как и все, кого ты знаешь и не знаешь. Понятия „сильный/слабый“ приобрели странное значение. Если умный, значит слабый; если глупый, значит сильный. Я не согласен. Перед глазами стоят тысячи примеров, когда слабость уберегала человека от опасностей, ошибок, необратимых поступков. Я сам всегда старался спрятаться за спинами других, более глупых, и только поэтому сейчас пишу этот роман. А те, кто оказались (только казались на самом деле) сильнее, кормят червей или получают инвалидное пособие. Так устроена жизнь, и я не хочу, чтобы положение вещей менялось.

Я хочу, чтобы менялся я. Хочу каждое утро подниматься из постели новым человеком, с новыми увлечениями, новыми устремлениями, новыми убеждениями, если угодно. Это не значит, что я собираюсь стонать на протяжении всего романа о молодости (кстати, я о ней ни капли не жалею) или корить наступающую старость, считая процесс увядания организма нечестным по отношению к себе и человечеству. Читатель, помни, я считаю свою скорую немощность, а впоследствии и смерть, абсолютно нормальным делом. Я не из тех, кто рыдает над календарями. Оставлю это удовольствие для одумавшихся циников и реалистов. Ваш покорный слуга сделан из иного теста.

Самая большая проблема - это посмотреть на мир другими глазами. Это называется узколобостью, с ней я теперь борюсь и пишу этот роман-исповедь. В нем я расскажу о своей жизни, но не словами ублюдка/извращенца, которым являлся, а языком другим. Все требует переосмысления, даже моя жизнь, и, поверьте, это не самолюбование или самобичевание, которым обыкновенно занимаются неудачники. Я же провожу подробный и почти объективный анализ: раскладываю все события по ячейкам, отслеживаю закономерности, ищу логические связи, а в конце поставлю самую жирную точку из всех, что ты когда-либо видел.

На этих страницах ты найдешь не так много слов обо мне, гораздо больше о тех, с кем я встречался, жил, существовал. Практически весь роман - это короткие зарисовки из реальной жизни, поданные с острым соусом моих умозаключений и комментариев. Если угодно, можно назвать эту книгу документальной, какими бы невероятными ни казались факты, описанные в ней. Клянусь, все так и было.

Начинать всегда сложно, поэтому лучше я сделаю это издалека, с общих фраз, характеризующих мое отношение к бытию. Я давно понял, что живу в мире гномов и великанов. Это две крайности, без которых нам никак не обойтись в рамках повествования. Мы можем пытаться не замечать той разницы, что царит повсюду, но так сделаем только хуже самим себе. Можем считать, что вообще ничего не происходит, и сидеть всю жизнь с газетой перед телевизором, души не чая в своем спокойном существовании. Можно даже быть счастливым. Но только это все не выход.

Много лет я считал себя великаном, способным смести любую преграду на пути к нужным целям. Для меня не было ни невозможных вещей, ни чего-то такого, что могло вывести меня из состояния духовного равновесия. Про таких людей говорят, будто они спокойны, как слоны. Ты, дорогой читатель, когда-нибудь видел, чтобы слон нервничал? Вот и я о том же.

Тяжелой поступью великана я ступал от одного достижения к другому, сея за собой гигантские разрушения, и не было разницы, кого они касались. Должен заметить, что так вел себя не только я, а еще много-много других людей. Я оказался одним из миллиона остервенело рвавшихся вверх голодных и недовольных, плевавших на все.

Как же ужасно было потом осознать, что я вовсе не великан, восседающий на победном троне из платины и бриллиантов, а всего лишь жалкий гном, упершийся лбом в стену тупика собственной ограниченности. И сколько бы крыльев не росло у меня за спиной, это были не крылья ангела, а искривление позвоночника, профессиональная болезнь дурака. Уязвленная мораль таким образом напоминала о себе.