Наследник чемпиона - Сергей Зверев

Внезапно из-под подушки, куда положил сотовый, раздалась мелодичная трель.

– Слушаю, – Рома прижал аппарат к уху и глубоко затянулся сигаретой.

– Майор, у тебя ровно пять минут, чтобы выйти из дома, пересечь улицу Свердлова и подойти к ночному бару «Саванна».

– Мартынов, я хотел тебе…

– Ты мне потом все скажешь, – перебил его американец. – А сейчас у тебя в распоряжении четыре минуты и сорок пять секунд.

– Что это значит?!

– Четыре минуты и сорок две секунды.

С проклятьем натянув брюки, Рома сунул за пояс пистолет, накинул легкую куртку и, захлопнув дверь, стал быстро спускаться по лестнице. Мартынов, конечно, негодяй, но не верить ему оснований не было.

– Слушай, Андрей Петрович, – заявил он с ходу, усаживаясь за столик прокуренного кафе. – Я посылаю к американской божьей матери и тебя, и три миллиона, и все, что мешает мне жить прежней жизнью.

– Что-то подобное я и предполагал, – вздохнул Мартынов. – Но не так скоро. А меня в гостинице этой ночью пытались убить люди Флеммера.

– Что?..

– Ты не ослышался. Флеммер отправил в Россию Вайса, начальника службы безопасности, и его головорезов. И сегодня ночью они пытались меня прирезать.

– Зачем?!

– Кажется, Флеммер решил, что я нашел наследника и присвоил его миллионы.

– Бред!

– Ну да. Только он с последствиями.

– И что ты будешь теперь делать?

– Мне в Америку надо возвращаться, Рома, – просипел Андрей, наклоняясь к столику. – И я туда обязательно вернусь. И что я там буду делать с Малькольмом, Флеммером и Вайсом – это мое, глубоко личное дело. Это дело касается ФБР, а не УБОП. Я обязательно вернусь для того, чтобы обезопасить свое будущее. Люди того мира должны знать, как с Мартыновым пытались поступить его хозяева. И тогда меня поймут, и я снова найду работу. Если я не вернусь, тогда Малькольм кругом будет прав. Поэтому я должен доделать дело в соответствии с точными изначальными указаниями и вернуться.

Метлицкий проблем Мартынова не понимал и считал его речь полным бредом. Однако у него на шее действительно повис жернов. Если он задержит американца, вполне возможно, что тот окажется прав, и его устранят. За себя Рома не боялся, он считал себя бессмертным. Но вот Мартынов и женщина… Американец из чувства собственного достоинства и элементарного мужского такта ни разу не заикнулся о ней, но нужно быть идиотом, чтобы не понять, какая участь ее ожидает. По всей видимости, их судьбы переплелись гораздо прочнее, нежели думалось майору в самом начале.

Роме захотелось курить. Взять сигарету из пачки «Мальборо», лежащей перед американцем, означало бы протянуть между ними невидимую нить взаимопонимания. Но этого Рома сейчас хотел менее всего. Потому, осторожно производя личный досмотр самого себя, он нашел зажигалку и теперь терялся в поисках сигарет. Его рука проникла во внутренний карман пиджака, и он, растерянно хлопая ресницами, вынул сложенный вчетверо лист бумаги.

– Что, чистый бланк протокола о задержании ищешь? – съязвил, пуская дым в сторону, Мартынов.

Не реагируя на собеседника, Рома развернул лист и уставился в него бестолковым взглядом.

– Метлицкий, ты сейчас похож на эскимоса, увидевшего крейсер.

Сказал, усмехнулся и осекся – от лица Метлицкого отхлынула кровь, и он стал похож скорее на мертвого эскимоса.

Вывернув голову, Андрей осторожно посмотрел на лист бумаги. На нем по всем правилам милицейского искусства были запечатлены отпечатки пальцев и ладоней.

– Приготовил материал для поведения теста «Б»? – Мартынов чувствовал, что происходит неладное. – Что ты одеревенел, как истукан?

– Мартынов…

– Начал хорошо, – выждав максимально допустимую паузу, похвалил Андрей.

– Андрей…

– Это еще лучше. Впервые – по имени. Без отчества, без «зэка»…

Он замолчал, потому что Метлицкий сунул ему в руки дактокарту.

Андрей осмотрел лист с двух сторон, прочитал внизу – «Метлицкий Р. А.», повертел перед собой и бросил на стол.

– Ты видишь что-то, чего не вижу сейчас я? – спросил у майора.

– Андрей… У меня никогда не будет трех миллионов долларов…

Мартынов, которого каждую секунду беспокоила опасная обстановка вокруг себя и его дела, рассвирепел.

– Метлицкий, брось дурить! Ты суешь мне под нос лист со своими пальцами и, делая очумелое выражение лица, загадываешь какие-то странные загадки! Я тебе говорю, что нашей жизни угрожает опасность, а ты сидишь и творишь свои мусорские заморочки! Хватит прихериваться под осененного!.. Говори, я по-русски еще не отвык.

– В банке проводили экспертизу не с моими отпечатками… – Роме опять хотелось сглотнуть, но в горле опять стоял ком.

Мартынову захотелось встать и засветить менту под глаз. Нервная обстановка закручивалась, как гитарный колок, и сейчас любой безобидный случай мог порвать струну. Последнее заявление новосибирского милиционера подвело состояние Андрея к критической отметке.

– Рома, клянусь могилой мамы, я сейчас встану и буду бить тебя до тех пор, пока не выбью из твоей головы всю дурь, – сунув руку в карман, Мартынов извлек пузырек, купленный час назад в аптеке. Вывалил на ладонь таблетку и закинул в рот. – От счастья у тебя крыша покосилась?

– Вчера в марсельский банк ушли факсом не мои «пальцы», – упрямо и как-то подозрительно радостно повторил Рома. – Не мои, Андрей… Банкирские эксперты работали не с моими отпечатками.

– Ладно, – охлаждая кипящую в голове кровь, Мартынов решил успокоиться. – Ты прав, не твои. – Помолчав с минуту, он, почувствовав действие лекарства, опять принялся бить в ту же точку. – Черт, как я сразу не догадался, что отпечатки не твои? Придурок я, честное слово… У меня это бывает, Рома, не обращай внимания. И с чего это я решил, что ты при мне свои пальцы на бумагу откатывал? А потом отдал мне, а я факсом их в Марсель отправил… Глючит старика. Ты прав: меня любят, мне пора на покой… К хрену эти десять миллионов! Завтрашним рейсом убываю в Москву, а там – уснул, проснулся – и я в Нью-Йорке.

Не получив взамен никакой информации, Мартынов понял, что зря расстилался.

– Рома, – шепнул он, глядя на Метлицкого, как на недоумка. – А вот если так, по-честному… Как между братьями. Между старшим и младшим… Без идиотизма… Давай откинем тот факт, что ты при мне снимал свои отпечатки, потом мне же их передал, потом я же их в факс засовывал… Забудем это. Чью дактокарту я вчерашним днем отправил в Марсель?

Глава 21

– Ты уверен, что именно Радищева? – Мартынов уже почти лег на стол. – Не Белинского? – Не видя никакой реакции, Андрей Петрович встал из-за стола и раздавил в пепельнице окурок. – Знаешь, парень, мне сдается, что небольшая встряска тебе не помешает…

Схватив Метлицкого за плечи так, что затрещала куртка, он оторвал его от стула и швырнул в угол палатки летнего кафе. Снося на своем пути двух девиц, стаканы с коктейлем и стулья, майор милиции врезался в вертикальную подставку и завалил на себя угол палатки.

– Я сюда сутки через океан летел! – взревел Мартынов, отрывая майора от пола. – Пять стран в иллюминатор рассматривал, прежде чем в столице этой футбольной державы приземлиться!! – Шагнув в противоположный угол, он снова кинул Метлицкого с силой, с какой борцы сумо выбрасывают за ринг соперника. – Меня в гостинице сначала тараканы едва не обобрали, потом гульковцы чуть не пристрелили!..

Палатка подломилась вторым углом и теперь была похожа на шатер шведского короля во время его бегства из-под Полтавы. Разбрасывая материю в стороны и разыскивая среди стульев и битой посуды Рому, Мартынов, казалось, обезумел окончательно.

– Меня режут русские, меня режут америкашки!!! – Разыскав нужное, он потянул его за ногу на свет. – И теперь, когда я нашел того, кого искал, он говорит мне, что он не Мальков! – Выдернув тяжелое тело Метлицкого из-под обвала, он рывком поставил его на ноги и впечатал в челюсть поставленный удар. – Да мне тебя убить легче, чем поверить в то, что ты вчера не свои фланцы на бумаге откатывал!!!

– Звони Гулькову!! – орал барменше администратор.

– Вызовите милицию!.. – слышались по сторонам женские крики.

– И бригаду из психбольницы, – спокойно вторил общему шуму из обрушенного угла один из двоих молодых людей наркоманского вида. Где-то между них, срезанных на пол вместе со столиком, Метлицкий и находился до тех пор, пока его не вытянул Мартынов.

Между тем Рома пришел в себя и, выбираясь из очередного угла, встретил американца встречным ударом. Голова Мартынова дернулась в сторону, но уже в следующую секунду он ударил майора в нос. Кровь хлестнула из ноздрей милиционера, и он, яростно зарычав, бросился на Андрея. Переплетясь в клубок, напоминающий брачную пляску змей, они оба полетели в угол и выбили подставку из последнего, четвертого угла. В палатке раздался треск, посыпались голубые искры и свет померк. Дикий женский визг, перемежаемый мужскими матами, треск ломающегося пластика и звон разбитой посуды слились в единый звук, напоминающий сходку ратников Невского с крестоносцами…