Наследник чемпиона - Сергей Зверев

– «Катай», тебе не привыкать, – Андрей отдал обратно Метлицкому переданную ему банку с криминалистической мастикой и валик. – Только на этот раз свои. И подпиши, чтобы проколов не было – «Метлицкий Р. А.».

Когда Рома, профессионально обработав каждый палец и обе ладони, по-милицейски аккуратно снял свои отпечатки и помыл под краном руки, Мартынов протянул ему лист:

– Положи в карман. Сейчас найдем факс и отправим. Мне очень хочется, чтобы деньги достались именно тебе, несмотря на неприязнь…

– Спасибо и на этом.

Президент банка оказался милостивым человеком. Велев охране пропустить двоих типов сомнительной наружности к себе в кабинет, он разрешил отправить факс прямо со своего стола.

– У нас с французскими коллегами давние добрые отношения, – прояснил он свою необъяснимую доброту. – А вы кого в Марселе знаете, господин Мартынов?

– Мсье Лемока, – буркнул американец.

– Лемока?.. – Глаза президента стали больше золотой оправы. – Он же будет председательствовать в ВТФ в две тысячи шестом году! Мсье Лемок… Вы точно о президенте банка Пуризо говорите?

Глава 19

Лоб американца покрылся испариной задолго до того, как он дочитал сообщение электронной почтой до конца. Он еще вчитывался в первое предложение, а угловое зрение, опережая время, уже заканчивало мысль. Стараясь довести дело до конца не торопясь, Андрей, не отрывая взгляда от экрана, вынул из кармана платок и прижал ко лбу.

Где-то в глубине души он знал, что невозможное может произойти, но, когда оно случилось, он оказался совершенно к этому не готов. Приехать в Россию и среди полутора сотен миллионов ее населения разыскать одного-единственного, того, кого он и должен был найти… А на что, собственно, он надеялся? Что все окажется пустяковым делом? Да ему самому, еще в Вегасе, эта идея казалась сумасбродной! Однако это был не первый случай, когда он брался за сумасшедшую идею и доводил ее до конца. Но никогда ранее цена успеха или поражения не стоила десяти миллионов долларов.

Он прочел текст еще раз. Закурил. Возможно, что среди фраз закралась ошибка? Черт возьми, может быть, он что-то неправильно перевел? Но Мартынов уже давно не переводит с английского, а читает! И разговаривает, и пишет, и даже матерится!

Нужно подождать пару минут. Текст перед глазами. Сейчас они вчитаются, поймут смысл написанного. Сверка, проверка, идентификация.

И вот он результат!

– Что там? – выдавил Метлицкий, который минуту назад дал себе слово молчать до тех пор, пока не заговорит американец.

Андрей оторвался от экрана и, поглядывая в окно, прикусил губу. Да, он оказался совершенно не готов к этому. Поэтому сейчас нужно обдумать то, что следовало домыслить еще до поездки в банк.

– Я могу тебе одно сказать, Рома, – Андрей развернул офисное кресло в сторону Метлицкого. – Моя встреча с Гулько завтра уже не состоится.

Лицо майора сначала потемнело, а спустя мгновение побелело. «А у этого парня тоже нелады с давлением, – отметил знакомые симптомы Мартынов. – Только мне кажется, что они появились у него впервые в жизни. Вряд ли он не понял, что сейчас случилось».

– Что ты… имеешь в виду? – Нет, Метлицкому было мало своих догадок. Ему нужно было их подтверждение.

– Я имею в виду то, – взгляд американца впился в переносицу российского милиционера, чья заработная плата в месяц составляет двести пятьдесят долларов. – А имею я результаты дактилоскопической экспертизы французской лаборатории. Тест «А» показал, что ты – Артур Викторович Мальков, чтоб тебя, мент… а не Роман Алексеевич Метлицкий!

Рома хотел сглотнуть слюну, но ее во рту не оказалось. Сделав судорожное движение, стараясь при этом казаться спокойным, он проглотил сухой комок ступора.

– Что ты сказал?

– Ты что, глухой? – миролюбиво произнес Мартынов. – Ты – не Метлицкий. Твоя настоящая фамилия – Мальков. Можешь быть уверен в этом, или сомневаться – это уже на твое усмотрение, пока не будут получены результаты экспертизы теста «Б». Мне сдается, парень, ты вытянул счастливый билет…

Две верхние пуговицы рубашки Метлицкого были расстегнуты так, что на мощной груди виднелась тонкая золотая цепочка, однако майор пошевелил головой, словно ему мешал дышать тугой воротник. Размял шею и задал вопрос, после которого стал похож на восемнадцатилетнего курсанта автошколы, вогнавшего учебную машину в кормовую часть дорожного катка:

– И что мне теперь делать?

Улыбка Мартынова сверкнула ядовитым огнем.

– Майор, вот так чувствуют себя те невинные, кого ты в своем служебном кабинете пытаешься склонить к даче показаний. Каково?

– Хватит чушь молоть! – рассердился милиционер. – Я не спросил, как улететь на Луну! Я поинтересовался о самом естественном, что на моем месте сделал бы любой! Я спросил – что дальше делать?

Мартынов пожал плечами.

– Позвони начальнику, обрадуй. Баба есть? Бабе позвони. Завтра утром я в твоем присутствии отошлю еще один образец отпечатка… отпечатков, и вторая группа экспертов, сотрудничающая с марсельским банком, проведет тест «Б». Если результаты экспертиз в обоих случаях дадут однозначный ответ о том, что оба образца идентичны имеющимся в банке, то… То завтра можешь еще раз позвонить своей бабе. Но опять же после того, как в моем присутствии переведешь семь миллионов долларов со своего счета на указанные мною реквизиты. – Мартынов вздохнул. – Рома, ты помнишь, о чем я вас с Гулько предупреждал?

Метлицкий вспыхнул, как птица Феникс.

– Ты что, не веришь мне?

– Конечно, нет, – отрезал Андрей. – Я никому не верю. Но ты должен понять, что если вдруг, совершенно случайно, в гостинице или другом районе города, на улице или в туалете я окажусь задержанным по какому-нибудь пустяку… Например – у меня обнаружат полкило героина или «паленый» после убийства какого-нибудь мента «ствол»… Меня арестуют и водворят в СИЗО… А тем временем Метлицкий слетает во Францию… Рома, меня в этом случае убьют через три недели, это я знаю наверняка. Однако пусть тебя не успокаивает мысль о том, что теперь ты знаешь, куда нужно податься, чтобы получить десять миллионов долларов! Едва я окажусь в камере – хоть в штрафном изоляторе, хоть в одиночке, ты умрешь, не долетев до аэропорта Орли, – Мартынов нахмурился и стал похож на встревоженного волка. – Тебе просто не приходит в голову, что такое десять миллионов. На всякий случай я объясню. Это: двести новых «Мерседесов» «шестисотой» модели, дом на Беверли-Хиллз, гонорар Шварценеггера за первого «Терминатора», десять миллионов пачек «Мальборо» или сто пятьдесят миллионов презервативов марки «Гусарские». Чтобы тебе было понятно – это столько, сколько нужно для того, чтобы все мужское население России семьдесят четыре раза трахнуло все мужское и женское население Колумбии.

– Это я понял, – послушно кивнул Рома.

– Нет, ты не понял, – упрямо повторил Андрей. – Это бабки, которые никогда не остаются бесхозными. Самый дорогой билет на самолет для двоих людей, умеющих резать и пытать, не стоит и тысячной доли этой суммы. Поэтому тебя, Рома, найдут даже в том случае, если ты прихеришься под своего в колонии морских котиков на мысе Горн. Прости мою настойчивость, я знаю, ты человек умный, но не сказать тебе об этом я не имею права.

Метлицкий и не думал обманывать Мартынова. И он понимал его обеспокоенность. Правда, Роме не приходило в голову, сколько можно купить «Мерседесов» на эти деньги, однако в величии суммы он не сомневался и без этого. Для него три миллиона долларов были настолько же всемогущи, как и десять.

– У меня нет в голове подлости, поверь мне, Андрей Петрович…

– Меня называют по отчеству, и уже одно это убеждает в том, что нужно усилить по отношению к тебе внимание. А насчет того, что делать… Езжай на работу и «расколи» парочку кретинов. Можешь попить пиво. Но завтра к трем часам ты должен быть на площади Труда. Кстати, ты знаешь, как найти площадь Труда?

– Знаю.

– Как?

– Она в Ленинском районе.

– Ответ неверный. Нужно ширину труда умножить на длину труда. Не проспишь?

Андрей вышел из кабинета первым. А еще через пять минут они разъехались в разные стороны.

Глава 20

Метлицкий лежал на широкой кровати в своей однокомнатной квартире на улице Свердлова и смотрел в потолок, где была знакома каждая трещина. «Что ждет меня впереди?» – думал Рома. Еще позавчера утром перед ним не стоял такой вопрос. Он занимался делом и считал это занятие исчерпывающим и не требующим хобби. Его увлечением в часы досуга была именно работа. Он жил в ней всем своим существом и не помышлял об изменениях в своем дальнейшем бытии.

Внезапно из-под подушки, куда положил сотовый, раздалась мелодичная трель.

– Слушаю, – Рома прижал аппарат к уху и глубоко затянулся сигаретой.