ЭДЕМ-2160 - Григорий ПАНАСЕНКО

— Айда гулять!

И в этот же миг тишину за окном разорвали треск и грохот фейерверков и звон бубенцов: залитая разноцветными огнями, в ворота ворвалась русская тройка и понеслась рысью к парадному входу, раскидывая сугробы и взметая водопады серебристой пыли.

Все бросились на улицу, на ходу натягивая шубы и шапки.

— Ксения Егоровна, – бросил Вартанов экономке, – готовьте десерт часа через два!

Хозяева и гости высыпали на заснеженное крыльцо, где уже ждали большие, крытые стеганой попоной сани. Кони утаптывали снег и дышали густым паром. Все вповалку рухнули на сани, и тройка рванула с места в карьер.

Прогулка затянулась до глубокой ночи, поэтому длинного застолья с десертом не получилось. Детей отправили спать немедленно, да и остальные не стали засиживаться заполночь. Саймон едва дополз до подушки, как его свалила усталость длинного и полного новых впечатлений дня. Огни погасли и светилось только окошко сторожа в глубине сада.

Саймон давно уже не видел таких ярких снов, может быть только в детстве.

Он стоял в церкви, в костеле святого Войцеха. Сумрачные своды едва освещались колыханием свечей.

— Не бойся, – голос матери был серьезным, но успокаивал.

Маленький Саймон посмотрел на отца. Тот стоял, вытянувшись как струна, и не глядел на него. Саймон почувствовал, как его осторожно подтолкнули в спину.

— Иди! – мать незаметно сунула что-то ему в руку. – Не бойся, – повторила она снова.

Саймон захотел сделать шаг, но неожиданно алтарь сам надвинулся на него. Обернувшись, он увидел далеко-далеко, почти у самого входа, на скамье мать. Через проход от нее сидел отец с закрытыми глазами.

— Подойди ко мне, – раздался голос за спиной Саймона.

Повернувшись, он уперся взглядом в нательный крест пастора.

— Как тебя зовут?

— Саймон, – пересохшими губами прошептал он.

— Не бойся, Саймон.

Сутана надвинулась на него. Мальчик поднял глаза и увидел, что на него смотрит он сам. В ужасе он повернулся и бросился бежать по бесконечно длинному проходу между скамьями.

— Ты еще вернешься в церковь, – раздался за спиной голос отца Сергия.

В проходе вырос крестящийся казак. Его лицо пугающе исказилось, и он отпрянул от Саймона. Налитые глаза бородатого казака дрожали прожилками сосудов. Разжав ладонь, Саймон посмотрел на вещь, которую до этого крепко держал в кулаке: это был маленький крестильный крестик, по которому сбегали капли крови из порезанных пальцев.

Саймон проснулся.

Весь день они провели на даче, гуляя по окрестностям.

Евгений неожиданно уехал, извинившись и сославшись на какие-то неотложные дела. Вартанов за завтраком нехотя пояснил, что его вызвали куда-то на Урал, толи в Красновишерск, толи в Пермь. Вроде бы надо было решить небольшие проблемы с уклонистами от евгенического контроля за рождаемостью.

Вечером, когда Джулия собирала вещи к отъезду, Саймон бесцельно слонялся по дому. После отъезда других гостей в усадьбе стало пусто и безлюдно. Прислуга ходила по дому едва слышно, а управляющий вообще куда-то уехал по поручению Вартанова. Проходя мимо кабинета профессора, Саймон остановился и прислушался. Там кто-то разговаривал.

Через неплотно прикрытую дверь до него донесся голос Вартанова, который отвечал неизвестному собеседнику:

— Если возможно, я хотел бы знать предельные сроки.

— Попытайтесь уложиться в два-три месяца. В идеальном случае, – голос говорившего был раскатистым и властным, – мы хотели бы увидеть первые результаты через три недели.

— Непременно постараюсь успеть, Алексей Константинович.

Вартанов встал, судя по всему из кресла. Саймон еще немного приблизился к двери. Из окна на него упали косые кровавые лучи заходящего солнца.

— Ну что вы! Я вас не тороплю, – покровительственно заявил собеседник Вартанова.

— Благодарю за доверие, ваше высочество.

В щель Саймон увидел профессора, стоявшего к нему спиной, и экран коммуникатора с очень знакомым лицом.

— Спокойной ночи, Алексей Константинович.

— И вам тоже спокойной ночи. Передавайте привет Насте и Вове со Славой. Я их скоро навещу, – собеседник выключил связь.

Осторожно, неизвестно от чего скрываясь, Саймон отошел от двери и поднялся в мансарду.

Войдя в комнату, он остановился перед большим окном. Западная часть небосклона была объята пламенем. Огненные перья облаков растрепанным веером окружали косматый шар солнца. По земле пролегли густые черные тени. Одинокая яблоня в саду казалась обугленным скелетом на фоне багряного заката.

Только сейчас Саймон понял на кого был похож собеседник Вартанова: на российского императора Константина V. Это был его родной брат.

Глава 9

Декабрьское утро выдалось пасмурным: низкие разодранные облака смутными тенями неслись в завывающих порывах ветра и изредка просыпали на землю сухую снежную крупу. Голые ветви деревьев стряхивали наледь в промерзшие до дна лужи. На проселке не было видно ни одной собаки – все дворняги попрятались по будкам и закутам.

Дома выглядели серо и неприютно: из окон лился желтый сиротливый свет, но солнце вот-вот готовилось его загасить. В отдалении хлопнула дверь и зарычал, прокашливаясь, мотор грузовика-полуторки.

Верхняя Вишера просыпалась.

В доме фермера Киреева сегодня было людно, пришли гости. Вернее они пришли вчера, а сегодня утром неждано-негадано его навестили сельский участковый Антонов и сосед-дачник Жихарев. Сейчас хозяин поил гостей чаем и водкой в честь прошедшего дня рожденья, а сам лечился после возлияний. Разговор шел медленно, жарко натопленная кухня и завывающий промозглый ветер настраивали на задумчивый лад и разговоры за жизнь.

В такой компании Семен Федотович Киреев любил посудачить о сельских новостях, тем более, что участковый был осведомлен в них более других, к чему его обязывали должность и положение. Однако сегодня разговор получался на редкость бессодержательным. Можно было подумать, что Вишера залегла в спячку до весны. Милиционер вспомнил пару анекдотов, да повторил двухнедельной давности историю о том, как всем отделением спасали сбежавшую корову Дарьи Митиной, свалившуюся в прогоревший торфяник в лесу.

Становилось скучно.

— А вот скажи мне, Федотыч, что ты в будущем году делать будешь, а? – неожиданно прервал долгую историю сосед-дачник.

— Как что? – с похмелья голова соображала туго, и Киреев не сразу понял, в чем суть вопроса. – Ты это о чем, Михалыч?

— Неужто не слышал, что со следующего года, с самого января, начнет работать комиссия по контролю за рабочей силой, – Иван Михайлович прищурясь посмотрел на фермера поверх чашки.