Враг моего врага - Сергей Соболев

Всех этих «военных-ох…ных», всяких там «настоящих полковников» он, мягко говоря, недолюбливал. От «зеленых человечков» – так между собой привыкли называть военнослужащих люди из гражданской свиты нового министра – разит потом, плохой пищей, убойным одеколоном или спиртоводочным перегаром. Жалкие неудачники, дуболомы, кретины.

Старших офицеров, от полковника и выше, Збарский делил на две категории. Первая – это тупые служаки, умишка у которых достает лишь на то, чтобы кошмарить младших чинов, трескать водку, крутить-вертеть по мелочам на пару с начальником финчасти и красить к приезду высокого начальства траву – «чтоб было, как летом!». Вторая категория тоже имеет два подвида. Первый, «пингвины в лампасах», – такие раскормленные, как боровы, генералы, у которых даже мозг заплыл жиром; эти крадут у казны без затей – «на прокорм живота». И второй, «воры в папахах», – высокие военные чины, которые способны реализовывать простые незамысловатые схемы распила минобороновских и главкоматовских баблосов через цепочку фирм, квазитендеров и квазиподрядчиков, имея на выходе уже довольно серьезные прикарманенные суммы.

Ну и в целом, надо сказать, помимо ставшего уже повседневностью «пилежа», средства в военном ведомстве расходовались зачастую настолько неэффективно, настолько не в тему, что реально потребовалось вливание свежей крови, понадобилось вводить в главки и центральный аппарат МО гражданских специалистов, людей, обученных действовать на результат в условиях рыночной экономики, умеющих считать деньги.

«Ауди» уже свернул на Фрунзенскую, когда Збарский услышал пиликанье сотового. У него, как обычно, при себе были две трубки. Одна для повседневных, в том числе и служебных звонков. И другая, «Nokia 6300» без особых наворотов, номер которой не знают даже его близкие.

Вот именно она-то и ожила, чему Збарский был, мягко говоря, не рад.

Он для контроля взглянул на экранчик, затем ответил на звонок.

– Модест, я вам с утра звоню, – произнес в трубке хорошо знакомый ему голос. – И две «эсэмэски» уже отправил! Как настроение?

– Я был занят, – поморщившись, как от зубной боли, сказал в трубку Забрский. – Не было возможности ответить.

– Надо встретиться. Сегодня. Напомню, что вы мне кое-что должны.

– Вряд ли сегодня возможно, Михаил. Я сейчас в машине… Вызван срочно на совещание! Сколько оно продлится, я не знаю!

– Вопрос не обсуждается, Модест. Когда освободитесь, перезвоните мне! Или отправьте СМС! Не забудьте, о чем я вас просил! Все, до встречи.

Через несколько минут «Ауди» припарковался возле одного из служебных подъездов здания МО на Фрунзенской набережной. В этом гигантских размеров строении, пережившем пожар весной 2005 года, некогда частично законсервированном после упразднения Главкомата Сухопутных войск, – а ныне вновь введенного в эксплуатацию и частично отремонтированного в связи с восстановлением крупнейшего Командования ВС РФ, Збарскому доводилось бывать иногда раз, иногда два раза в месяц.

Помимо кабинета в главном офисе ГУ КЭУ, у него – вернее, у Службы расквартирования и обустройства МО РФ и его главка – имелись кабинеты также еще в нескольких зданиях «Арбатского военного округа», включая и здание по адресу Фрунзенская, 22. О том, что ему придется принять участие в совещании начальников ряда служб и поздразделений МО, он не ведал вплоть до половины третьего дня. Он был на Арбатецкой в окружном управлении, как и планировалось его рабочим графиком, когда ему вдруг позвонил начальник Главка и сообщил, что его ждут там-то и там-то к такому-то сроку. И что до начала мероприятия, которое назначено на 16.00, «крайне желательно» будет переговорить об известных ему текущих делах – все тот же «квартирный вопрос» – с одним из замов командующего СВ.

Збарский выбрался из машины; пальто он вновь не стал брать – как и большинство чиновников, привык так вот, без верхней одежды, кочевать от машины к подъезду очередного ведомства или министерства… Но портфель со служебными бумагами с собой захватил.

Небрежным, отточенным жестом продемонстрировал прапорщику на вахте свое служебное удостоверение.

Когда Збарский миновал турникет, его окликнули.

– Модест Эдуардович?!

Он несколько удивленно посмотрел на подошедшего к нему офицера – тот был в звании майора.

– Э-э… Я вас знаю?

– Майор Белов, помощник Главкома. Мне приказано встретить вас и проводить к руководству. Вас ожидают в кабинете номер триста шестнадцать.

– Сам главком?

– Нет, первый заместитель.

– Ну что ж, проводите меня к вашему начальству.

Они вдвоем поднялись на третий этаж. Прошли длиннющим коридором почти в самый его конец. Майор остановился возле металлической двери, на которой не было таблички.

Открыв дверь, он сделал приглашающий жест. Збарский прошел мимо него. Он не успел толком ничего понять, как его вдруг закружил, опрокинул, скрутил какой-то вихрь!

И уже спустя всего лишь несколько секунд он оказался в наручниках, с клейкой лентой на губах, лежащим на ковровой дорожке.

В помещении, кроме Збарского, находились еще четверо мужчин. Трое – в штатском, и тот самый майор, что привел его в эту западню.

Действовали эти люди быстро, четко, со знанием дела. Збарского обыскали; портфель, а также все, что было найдено при нем, тут же унесли в смежное помещение. И только после того, как убрали из кабинета оба мобильных телефона и портфель, а потом еще и дополнительно обыскали на предмет наличия скрытых микрофонов, прозвучала первая реплика.

– Посадите его на стул! – скомандовал плотный рослый мужчина лет сорока с небольшим. – Можете отклеить ленту!

Когда Збарского посадили на стул, он сделался весь белый. Двое сотрудников, встав по бокам, крепко держали его за плечи. Один из них, подчиняясь жесту старшего, поднес к носу нервного клиента ватку, смоченную нашатырем. Взгляд у Збарского наконец стал осмысленным; можно приступать к разговору.

Старший подошел к нему почти вплотную. Неспешно достал из нагрудного кармана пиджака «корочку», развернул, показал.

– Старший оперуполномоченный Ткачев, Федеральная служба безопасности.

– Д-д-да кааак вы смеете?! – с надрывом в голосе, перейдя на фальцет, заорал Збарский. – Вы… вы!!! – На губах запузырилась слюна. – Вы не понимаете!!! Вы что себе позволяете?!! Немедленно снимите наручники!!! И дайте мне позвонить!!! Я самому министру сообщу о ваших безобразиях!!!

– Министр уже поставлен в известность, – спокойно произнес старший эфэсбэшник. – Наблюдение за вами велось в том числе и с его ведома.

Сотрудник, представившийся майором Котовым, снимал происходящее на видео. Збарский не унимался.

– Н-не имеете права! Где ордер на арест?! Или что там должно быть по УПК? Постановление суда о моем задержании?!

– Прекратите истерику, гражданин Збарский, – в голосе сотрудника ФСБ прозвучали металлические нотки. – Мы действуем с санкции главного военного прокурора и своего непосредственного руководства! Вам будет предъявлено обвинение сразу по пяти статьям Уголовного кодекса Российской Федерации! Включая «двести семьдесят шестую» – «Шпионаж» и «двести семьдесят пятую» – «Государственная измена»!

Старший на несколько секунд переместился к столу. Он взял чистый лист бумаги, черный фломастер, затем сделал короткую запись.

– Збарский, мы знаем о вас сейчас буквально все! Мы даже в курсе, кто такой в действительности ваш местный контрагент «Михаил»! И нам известно, что он настаивает на немедленной встрече с вами!

Он вновь подошел вплотную к «кроту», с которого теперь слетела вся его спесь. На дорогих брюках растеклось, расплылось мокрое пятно; резко запахло мочей. Этот напыщенный типок, хлыщ, делавар, хозяин жизни, любитель нетрадиционного секса, как-то весь скукожился, осунулся, постарел за несколько минут сразу лет на десять…

– Модест Эдуардович, как принято говорить в тех кругах, где вы обычно вращаетесь: «Time is money»! Поэтому, в целях экономии времени, опустим формальности и перейдем к главному!

«Майор Котов» выключил камеру и положил ее на стол. Выдвинул верхний ящик стола. Достал оттуда пластиковую коробку – с виду похожую на обычную аптечку автомобилиста. Открыл, извлек оттуда одноразовый шприц с тончайшей инсулиновой иглой и ампулу с бесцветным раствором.

– Есть всего два варианта, Збарский. Или вы колетесь – здесь и сейчас! – и соглашаетесь сотрудничать с нами! Или вам будет сделана инъекция одного нехорошего препарата… И тогда медикам, когда их вызовут, останется лишь зафиксировать факт вашей кончины от инсульта и кровоизлияния в мозг!

Старший перевернул лист так, чтобы запись была видна Збарскому.

На листке было начертано печатными буквами:

– Надеюсь, ситуация понятна? – процедил сотрудник Лубянки. – От того, согласитесь ли вы помочь нам, зависит, где именно будет поставлена запятая.