Фебус. Недоделанный король - Дмитрий Старицкий

Вышел с верфи.

Молодой де Базан службу знал и не мешкая одновременно подвел под уздцы мне Флейту, а Марку – его высокого мула.

Сев в седло, я маякнул рукой ожидающим меня амхарцам, добавив голосом:

– Атос, Портос, Арамис и Гырма Касайя – за мной.

И погнал в замок Дьюртубие. Готовится и к вечерним нежданным гостям и возможному покушению на столь полюбившуюся мне тушку юного принца Вианского. Будем бдеть по ситуации. Но ситуацию надо подготовить заранее. Мы на своем поле, и ход за ними.

Отослал Сезара на мыс Сокоа за Левеллином и его валлийскими лучниками.

В замке, не успев спешиться, отдал многочисленные распоряжения на вечернюю диспозицию: кто, куда, где и зачем. Особо проинструктировал Аиноа, которой отводилась роль, ей несвойственная, и я опасался, что она ее провалит.

Напившись воды, поскакал дальше – в Эрбур. Точнее, в ущелье рядом с Эрбуром.

Младший Крупп уже закончил свою серию испытаний «Дельфина» и, сидя на хоботе лафета, с аппетитом уплетал хлеб с сыром, запивая еду сидром. Вид его закопченной рожи был чертовски уставшим. Орудийный расчет в некотором отдалении что-то себе кашеварил на костре.

Показав рукой, чтобы они не вставали и не прерывали своего занятия, проехал мимо в дальний отрог ущелья – туда, где был обнаружен выход каменного угля на поверхность.

Там махало кирками десятка два рабочих. Половина – в цепях, бывшие разбойнички шайки Гамбоа, а ныне каторжники.

Еще десяток мужиков споро таскали на рогожах уголь к небольшой домне в полукилометре ниже по склону, держась за углы этих импровизированных носилок. Налицо явное нерациональное использование рабочей силы. Придется опять самому включаться с мелким прогрессорством. Я в историки в свое время пошел только потому, что не хотел на заводе работать, а теперь у меня этих заводов… только успевай поворачиваться – менеджерить и главноинженерить.

Нашел мастера Оливера около уже построенной небольшой домны, возле которой он распоряжался загрузкой каменного угля в нее. Не стал его отвлекать от производственного процесса, только попросил дать мне толкового понятливого плотника.

Когда таковой нашелся, отвел того в сторону и на песчаном пятачке у основательно уже загаженного ручья начертил примитивные носилки и не менее примитивную одноколесную тачку. Пояснил, что к чему.

– То, что сейчас на рогоже тащат четверо, на носилках будут таскать двое, а на тачке вообще катать один человек. Как это сколотить – тебе лучше знать.

– Сир, – вдруг заявил плотник, – это известные приспособления.

– Так чего тогда не используете?

Плотник пожал плечами:

– Я тут не распоряжаюсь.

– Зато я распоряжаюсь. Только постарайся сделать так, чтобы эти орудия труда не были слишком тяжелыми. Надо носить груз, а не сами носилки.

– Сир, кузов такой тачки можно сплести из лозы, как виноградную корзину. Тогда он будет легким. Или из речного камыша, если лозы в достатке не будет. Только одним днем тут не управиться. Надо будет вымачивать, плести по мокрому, а потом сушить в готовом виде. Только рама должна быть жесткой. А носилки можно сделать быстро из горбыля. Его много осталось.

– Вот и дерзай, – похлопал я его по плечу.

Напоследок Оливеру Круппу отменил заказ на большие мортиры. Дальнейшая программа-минимум теперь включала еще пять четырехфунтовых «Дельфинов». И парочку «Огненных жаб». А дальше ему пытаться делать орудия, аналогичные «Дельфину», только длиннее и больше калибром. Остановились на кратности четырем фунтам по весу ядра. Калибры в четыре фунта, восемь фунтов, двенадцать фунтов и двадцать четыре фунта. И конечно же по возможности получить чугунные ядра и картечь двух размеров. Не забывая про бомбы для мортир. Желательно тоже чугунные.

– И не бойтесь, мастер Оливер, экспериментировать с длиной ствола. Если что не сгодится в поле – пойдет в переплавку или на стены замков, – напутствовал я его напоследок. – И поставьте кого-нибудь зернить порох. Лишним не будет.

Возвращался в замок в сопровождении расчета «Дельфина». Лафет орудия был зацеплен за шкворень передка с зарядным ящиком, запряженного шестеркой мулов.

В зарядном ящике нашлось место для двадцати усиленных зарядов пороха, десятка ядер и десятка мешочков с отобранной по единому размеру и весу речной галькой в качестве картечи. На сегодня хватит, а там еще подвезут.

Для разнообразия проехался вместе с младшим Круппом на передке орудия. Ну и для того, чтобы не терять времени, а спокойно поговорить с подмастерьем по дороге о делах наших грешных на ниве улучшения смертоубийства с помощью пороха.

Испытания, которые прошли без меня, показали, что заявленные тысячи метров нормальной дальности выстрела для трехфунтового «единорога» мастера с «Дельфином» не добились, несмотря на увеличение калибра. Максимум восемь с половиной сотен. И то свинцовым ядром, которое мнется и ни в какую не желает давать рикошет. Понятно, что пять калибров длины – это не семь с половиной, как у русской гаубицы восемнадцатого века.

– Зато, сир, рикошет дает каменное ядро. Но только один. Если приноровиться, то на полторы тысячи больших шагов можно будет стрелять уверенно. Только пороха много потребуется для обучения.

– Потребуется, – согласился я с ним. – Но от этого никуда не деться. По-другому учить еще не придумали. И не придумают.

– И порох дрянь, сир, полностью не сгорает.

– И что придумал? По глазам же вижу, что придумал.

– Зернить его, как вы говорили, времени нет. Я приказал подмочить часть, и влажным скатать его в горошины. Сейчас на солнце сохнет. Думаю, так увеличится поверхность его одновременного сгорания, о которой мне говорил отец.

– Ты – гений, – мне осталось только восхититься смекалке подмастерья, да какого там подмастерья – мастера. – Считай, что патент мастера дель рей у тебя уже в кармане. Как и звание сержанта артиллерии.

Парнишка счастливо улыбнулся.

– Рад служить вам, сир. Я оправдаю ваше доверие.

На повороте проселка к римской дороге нас встречал озабоченный сержант-майор с полным копьем своих стрелков. Переполошил я своих ближников знатно.

Морячки прибыли в Дьюртубие к закату. На двух повозках, которые наняли в Сибуре.

Я с Саншо наблюдал из окна, как гостей встречает во дворе Аиноа. На все эти церемонные бабуиньи танцы с поклонами. Как вдруг кантабрийский инфант воскликнул, когда фон Врунгель снял шляпу и с поклоном обмахнул ею перед шевальер свои ботфорты.

– Не может быть! – и перекрестился.

– Чего не может быть? – не понял я его.

– Его не может быть. Он же сгинул лет восемь назад в горах. С тех пор о нем ни слуху ни духу не было.

– Ты про кого это?

– Про Бастарда.

– Какого бастарда?

– Есть, Феб, только один Бастард с большой буквы. Арманьяк.

– И кто он?

– Твой Врунгель.

– С чего он мой?

– К тебе же приехал…

– Что еще я про него не знаю?

– Он был любовником твоей матери.

– Это уже серьезно, – задумался я и немедленно сел на измену. – Но так тому и быть. Действуем по плану.

Шевальер Аиноа вошла в мой кабинет, не закрывая дверей, и произнесла с реверансом протокольным голосом, как заранее уговаривались, заученную наизусть фразу, обращаясь ко мне:

– Ваша милость, тут капитан баркентины «Виктория» Ян фон Врунгель просит аудиенции у принца Вианского. Какие будут распоряжения?

При этом хитро блеснула глазами и исподтишка показала мне средний палец… с новым перстнем, отсвечивающим зеленым светом большого изумруда.

Есть! Попался на взятке, голубчик.

– Проси, – ответил я ей, подмигнув.

По моему знаку вместе с Аиноа из кабинета вышел и Бхутто. В помещении остались только я и Саншо, который слегка нервничал.

Капитан смело ввалился в дверь, отмахал положенное количество раз перьями шляпы по ботфортам.

Инфант сразу подбоченился, сел в кресло около письменного стола и, слегка повертев в руках, надел на голову корону инфанта. Холодно осмотрев с головы до ног визитера, он произнес.

– Я – дон Саншо, принц Вианский, готов выслушать ваши просьбы, капитан.

Капитан немного оторопел, но быстро взял себя в руки.

– Простите меня, благородные доны, но, насколько я наслышан, принц Вианский – юноша пятнадцати лет и блондин.

При этом пристально посмотрел на меня.

– Дон Саншо носит титул принца Вианского согласно брачному контракту с сестрой рея Наваррского дона Франциска Первого Феба, – ответил я на невысказанный Врунгелем вопрос.

– Малышка Каталина вышла замуж? – удивился фон Врунгель. – Что ж… поздравляю ее со столь блестящей партией.

Протокольный поклон в сторону Саншо.

Тут в закрытое окно с видом на замковый двор просочились шум со двора и яростная ругань, переходящая в матерные крики на пяти-шести языках.

Все повернули голову к оконной слюде, волшебно окрашенной закатными лучами солнца.