Северная война - Андрей Бондаренко

Уже ближе к вечеру он принял окончательное и бесповоротное решение, резко свернул свою ревизионную поездку и – со спокойным сердцем – отправился домой.

Санька встретила горячими поцелуями и удивленными глазами, прошептала чуть слышно, крепко прижавшись к его груди:

– Сегодня, Саша, ты совсем другой! Теплый, оттаявший, родной… Словно у тебя тяжелый камень упал с души. И сынок наш, Шурочка: вчера все капризничал и плакал – жалобно так – целый вечер напролет, потом – всю ночь, и даже все сегодняшнее утро, а вот где-то уже с обеда – полностью успокоился, улыбается, радуется жизни…

Надо было еще как-то разобраться с посланником Координатора: обостренная интуиция подсказывала, что этот человек очень опасен и может, со временем, доставить целую кучу серьезных неприятностей.

С самого утра Егор провел целый час в скучном обществе массивной чернильницы, листов разноцветной бумаги и – на совесть заточенных – гусиных перьев, после чего отправил денщика за Бровкиным. Сонный маркиз Алешка – со свежим багровым засосом на шее – явился минут через десять, недовольным голосом предположил:

– Что, Данилыч, похмелиться не с кем?

– Отставить глупые насмешки! Дело важнейшее, государственной важности! – прикрикнул Егор.

Алешка тут же дисциплинированно и старательно подобрался, резко встряхнул головой, внимательно посмотрел своими холодными и умными голубыми глазами, попросил:

– Излагай, Александр Данилович! Все исполню!

– Вот, маркиз, мой письменный и тайный приказ: незамедлительно арестовать прибывшего из Турции господина, который называет себя «Аль-Кашар»! Заключить означенного Аль-Кашара в самый дальний и гнилой уральский острог, содержать его там – вплоть до моего особого распоряжения – в отдельном помещении, никогда не вступая с ним в разговоры! Все ясно?

– А как же, Данилыч, Медзоморт-паша? – неуверенно спросил Алешка.

– Это, маркиз, уже мои дела! Слушай дальше. Вот тебе – письмо к дьяку Андрею Виниусу. В нем я прошу Андрея – лично подобрать для Аль-Кашара надежную и тайную темницу, присмотреть, чтобы острожная стража была достойной. Давай, Алешка, одевайся – и исполняй, выезжай в Тулу и далее… Лично передашь арестованного Аль-Кашара Виниусу – из рук на руки! Только после этого возвращайся на Москву. Потом, уже в июле месяце, если захочешь, можешь проехаться на ладожский берег, к деревеньке Назия, там дела намечаются – насквозь веселые… Не волнуйся, Луизе твоей я все объясню: мол, дело важное, государево! А возвернешься – и свадебку сыграем веселую! Тем более что все равно раньше поздней осени не получится – сыграть свадьбу, потому как – война…

Глава десятая

Схватка с командором Лешертом

Луиза, узнав о скором, вернее, о незамедлительном отъезде своего ненаглядного маркиза, очень сильно расстроилась и даже откровенно запаниковала:

– А как же я? Что я буду делать на Москве Белокаменной, где жить?

Егор, мгновенно оценив сложившуюся ситуацию, очень акцентированно взглянул на Саньку, и та, сразу же поняв, что от нее требуется, принялась горячо утешать нежную герцогиню:

– Для начала – поселитесь с Катей (женская дружба крепла – прямо на глазах!) в нашем московском доме: он очень большой и просторный, места всем хватит. А потом Петр Алексеевич распорядится – куда, как, кто и что, – Санька скорчила многознающую милую гримаску и поведала – нарочито громким и таинственным шепотом: – Вот, к примеру, совсем недавно очень тщательно отремонтировали старый Измайловский дворец, привели в порядок тамошний знаменитый парк, пруды старательно очистили и запустили в них золотых китайских рыбок, подновили мосты перекидные…

– Дворец – с большим парком и прудами? – Луиза удивленно и радостно вскинула вверх свои выщипанные карие брови. – Это очень даже хорошо! Тогда я полностью спокойна! – ласково и умиротворенно улыбнулась Алешке: – Езжайте, мой дорогой друг, по своим важным государственным делам! Только возвращайтесь быстрей, я буду по вам, душа моя, очень сильно скучать…

Алешка – вместе с арестованным (крепко связанным и с надежным кляпом во рту) Аль-Кашаром, отбыл на восток вечером того же дня. Еще через двое суток выехали на Москву (под надежнейшей охраной) и прекрасные дамы – в компании с Александром Меньшиковым-младшим.

– Надо поторапливаться! – непреклонно объявила Санька. – Чтобы Петра Алексеевича застать на Москве, а то он в июне месяце (сам шепнул мне на ушко – по большому секрету!) собирается отъехать к морю Балтийскому…

Егор же остался в Пскове еще на полторы недели: стояли последние майские деньки, и выдвигаться к истокам реки Наровы, куда должен был прибыть во второй декаде июня месяца Екатерининский полк – под командой полковника Никиты Смирнова, было еще откровенно рановато.

Он усердно полазил-попрыгал по крепостным бастионам и рвам, вволю пострелял из оборонительных мортир, целые сутки провел на борту новенького яла «Франц Лефорт», бороздящего спокойные серые воды Псковского озера, после чего прочно засел в библиотеке старенького и ветхого монастыря – изучать разные интересные карты и документы прошедших лет.

В библиотеке (книгохранилище – как называли это помещение сами монахи) и застал Егора его давний московский знакомец Андрей Матвеев, сын того самого Артамона Матвеева, безжалостно убитого стрельцами во времена кровавого бунта 1676 года.

– Андрюха, бродяга! Каким ветром тебя занесло сюда? – Егор радостно хлопал приятеля по плечам. – Тебя же Петр Алексеевич, года два назад, отправил в Европы! В Бельгию, кажется, если не ошибаюсь, учиться пушечным и пороховым делам…

– Все точно! – широко улыбнулся Матвеев – плотный и кряжистый мужчина средних лет, с усами подковой а-ля князь-кесарь Ромодановский. – Ну и память у тебя, Александр Данилович! Все, отучился я за границей иноземной, скучной, от тоски звериной – по нашей России-матушке – чуть умом не двинулся… Слава богу, вот возвращаюсь! Причем и не с пустыми руками. В бельгийском городке Льеже – по поручению высокородного князя-кесаря Федора Юрьевича, но на деньги польские – закупил я двадцать пять тысяч новейших тамошних ружей, тридцать пять скорострельных пушек, восемь ломовых единорогов, двести пятьдесят сильных подзорных труб, семьсот страусовых перьев – для офицерских шляп…

– Да, страусовые перья – это страшная сила! – весело похмыкал Егор, после чего заинтересованно спросил: – Андрей, а что сейчас говорят в Европе о нашей войне со Швецией? Довольны, чай, мерзавцы тонконогие?

– Это – как посмотреть, господин генерал-майор! – криво улыбнулся Матвеев. – С одной стороны, все довольны, что Петр Алексеевич объявил шведскому королю войну. Поют нескончаемые дифирамбы – за славную викторию под Дерптом… А с другой стороны, дипломаты европейские очень сильно разочарованы Карлусом Двенадцатым. Вернее, тем, что он совсем и не рвется – серьезно сразиться с Россией…

– Ну и ничего нового! – скучающе и лениво зевнул Егор. – Все эти хитрые поляки да немцы спят и видят, как Россия сойдется со Швецией в кровавой и беспощадной схватке. И все только для того, чтобы потом решительно добить выигравшего, но ослабевшего бойца – подлым ударом в спину…

– Может, тогда, Александр Данилович, и нам не стоит торопиться? Война объявлена, а активных действий-то и нет… Так, только видимость одна. Почему бы и нет? Они все там хитрые из себя, да и мы – не лыком шиты…

Егор непонимающе поморщился:

– Трудный вопрос, Андрюшка! Стоит ли торопить Историю? Или, наоборот, ее, особу хитроумную, тормозить надобно? Если бы я знал ответ, если бы знал…

Ясным июньским утром ял «Франц Лефорт», на борту которого – кроме штатной водоплавающей команды – находился Егор с десятком своих подчиненных, медленно отчалил от новехонького псковского мола. Задуманная операция была достаточно бесшабашной и рискованной: планировалось за световой день подойти к узкому проливу между Псковским и Чудским озером, ночью незаметно – для шведских наблюдательных постов и судов эскадры командора Лешерта – преодолеть пролив и уйти строго на восток, спрятавшись в узком заливе. Там Егор – со своим невеликим отрядом – должен был высадиться на прочный озерный берег и двинуться строго на север, к городу Гдову, а ял, дождавшись следующей темной ночи, вернуться по проливу обратно – в Псковское озеро. Необходимость в таком хитром действе была обусловлена тем, что между Псковским и Чудским озером (восточнее пролива) располагались совершенно непроходимые и топкие (особенно – после недавнего весеннего паводка), знаменитые псковские болота. Обходить эти трясины с востока – означало одно: делать неслабый крюк в лишние сто – сто двадцать верст…

Ночь выдалась тихой и безветренной.

– Все пушки снять с креплений и осторожно переместить в сторону! – тихо скомандовал Емеля Тихий – капитан парусно-гребного яла. – Весла закрепить! Весла – на воду! Пошли, ребята…