Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки» - Тимофей Бордачёв

Даже если вступление США в европейскую войну 1914–1917 годов, как отмечает, например, Тьерри де Монбриаль, и было основано на расчете, а не на эмоциях, идеи, которыми руководствовался президент Вудро Вильсон, были для Европы совершенно новыми и непривычными. И, что наиболее важно, ни в коей мере не напоминали классические со времен Фукидида принципы внешней политики крупного государства.

Сейчас США уже не готовы предоставлять общественные блага на прежнем уровне. Сохраняя солидное военное присутствие в нефтеносном Ираке, Америка требует от союзников по НАТО более активно включаться в поддержание порядка на совершенно неинтересных с экономической точки зрения афганских плато. Однако их требовательность повышается с каждым днем. Как пишет в своей статье «Переосмысливая национальный интерес» Кондолиза Райс:

«Наша способность усиливать мирное политическое и экономическое развитие слабых и плохо управляемых государств велика. Мы должны быть готовы использовать нашу силу для реализации этой задачи».[87]

Моральный гегемон – США – постепенно теряет свое превосходство и предпринимает все более резкие движения ради сохранения если не полного господства, то контроля над ключевыми странами и регионами, разрушая остатки феномена, который ученые-идеалисты называли на излете холодной войны международным обществом.

То, что трудносочетаемость протекционистского национализма и морального лидерства приносит негативные результаты, признают уже представители самого верха американской интеллектуальной элиты. Так, Ричард Хаас, президент Совета по международным отношениям США, в своей сравнительно недавно опубликованной статье соглашается:

«В итоге многие выражают недовольство состоянием международного сотрудничества и американским доминированием, тем более что добиться стабильного мира и процветания человечеству пока не удалось».[88]

Однако немедленно вслед за таким признанием бывший начальник отдела планирования Государственного департамента США задается вопросом и сам же на него отвечает:

«Какова же альтернатива? Думаю, если на место США придет иная страна или группа стран, это не будет решением вопроса. Истинная альтернатива нынешнему положению вещей – создание такого миропорядка, при котором другие державы, будь то Россия, Индия или Китай, не стремились бы занять ведущие позиции в мире и избегали бы действий, способных подорвать мировое устройство».[89]

В этой связи можно согласиться с теми российскими наблюдателями, которые считают, что «базовые причины внешнеполитического кризиса в США осознаны не полностью».[90] Даже самые жесткие критики Белого дома признают непригодными лишь некоторые методы реализации внешнеполитических задач, использовавшиеся администрацией Джорджа Буша-младшего (ставка только на военную силу, односторонность и обеспечение свободы рук и т. д.). Сами же задачи (распространение демократии и закрепление гегемонии США) пока не подвергаются сомнению.

При этом именно несоответствие этих задач не только реалиям XXI века, но и реалиям той трансформации, которую испытывает сама сущность США в мире, их перехода в качество «нормальной» державы, во многом и является глубинной причиной кризиса. На осознание этого, как считает Дмитрий Суслов из российского Совета по внешней и оборонной политике, уйдет еще несколько десятилетий, в настоящее же время качественная альтернатива проводимой сегодня политике отсутствует.

Несмотря на то что ближайшее десятилетие действительно имеет неплохие шансы стать для США периодом работы над ошибками и выработки новых модальностей поведения в рамках международной системы, эта задача очень трудна. Результат того, как США будут сочетать свои культуру и политические традиции с мерами по приспособлению к новому миру, может оказаться не самым комфортным для окружающих. Определенные опасения высказывает в этой связи ведущий российский журналист-международник Федор Лукьянов:

«Попытка удержать полное доминирование возможна, но она чревата крайне неприятными последствиями. В перспективе США никуда не деться от переосмысления принципов своего лидерства и приведения их в соответствие с реальными возможностями. В противном случае не исключена „жесткая посадка“ с непредсказуемыми перспективами для всего мира».[91]

Поэтому серьезный вызов для России и Европы представляет собой и возможное возвращение США на позиции безусловного военно-экономического лидерства при, похоже, окончательной утрате ими лидерства морального. Сергей Караганов предупреждает в одной из своих последних работ:

«Снова станут очевидными сильные стороны Америки. Это и самая мощная – с запасом, динамичная и инновационная экономика мира, и весьма привлекательная модель развития – хорошо управляемая развитая демократия. США начнут восстанавливать свои пошатнувшиеся лидирующие позиции, подорванные бездарной иракской войной. С иллюзиями на американскую гегемонию и однополярностью будет покончено. Но лидерство Америка возродит».[92]

Ясно, что уже никогда Америка не сможет добиться полной гегемонии. Однако только такая форма участия США в международной системе могла бы стать условием для усиления в их практических действиях «вильсонианских» и альтруистических элементов. Поэтому лидерство США в мире, если оно возродится, будет иметь державное обличье. То, насколько эта державность окажется терпимой к самостоятельности других элементов структуры международных отношений, зависит от двух факторов: результативности американской политики на азиатском направлении и способности Европы от Атлантики до Владивостока уйти от роли «спокойной гавани» и предстать в виде ответственного полюса силы.

Век Азии

Тезис о том, что XXI век, в отличие от предшествовавших ему 500 лет человеческой истории, не будет уже «веком Запада», стал за последние два-три года одним из наиболее популярных у европейских комментаторов. Его революционность подкрепляется тем, что развивающиеся страны контролируют сейчас три четверти мировых валютных резервов, а к 2020 году Китай сможет сравняться с США и ЕС по доле в мировом валовом внутреннем продукте, достигнув к тому времени 20 %. Кроме того, в качестве аргумента об относительном упадке Запада приводится пример переговоров в рамках так называемого Доха-раунда ВТО, на которых согласия США и ЕС уже недостаточно для компромисса, а такие ранее неведомые игроки, как Бразилия и Индия, способны заблокировать выгодную странам Запада сделку.

Думается, однако, что в этих рассуждениях присутствует немалая доля лукавства. Если посмотреть на объективные показатели мощи и приоритетов ведущих мировых держав, и в первую очередь США, очевидно, что мир не становится менее западным. Мир становится менее европейским или европоцентричным. Не атлантическим, а тихоокеанским. И в любом случае основанным на партнерстве или соперничестве между США и другим центром силы, расположенным в Азии. Поскольку именно Азиатско-Тихоокеанский регион будет занимать центральное положение в мировой политике и экономике.

Беспокойство европейцев вполне объяснимо. Наиболее ощутимый индикатор утери Старым Светом своей центральной роли – уход из Европы Соединенных Штатов Америки, которые остаются самой сильной в военном и экономическом отношении державой мира. Выступая в январе 2006 года в Джорджтаунском университете, государственный секретарь США Кондолиза Райс заявила:

«В XXI веке такие поднимающиеся страны, как Индия, Китай, Бразилия, Египет, Индонезия, Южная Африка, все больше определяют ход истории... Наше нынешнее положение на мировой арене в недостаточной мере отражает это обстоятельство. Так, численность сотрудников Госдепартамента, работающих в Германии, где проживают 82 миллиона человек, почти такая же, как в Индии, стране с миллиардным населением. Сегодня стало очевидно, что Америка должна начать перераспределение наших дипломатических кадров в мире... их перемещение в новые точки, важные для XXI столетия».[93]

С государственным секретарем трудно не согласиться. В настоящее время Азиатско-Тихоокеанский регион сохраняет наиболее высокие темпы экономического роста в мире. В 2007 году средний экономический рост по региону в целом составил порядка 4,4 %, что значительно выше, чем в других экономических центрах мира, таких как США и в особенности Европа. Факторы, способствующие дальнейшему экономическому росту региона, устойчивы и носят комплексный экономический и политический характер.

К числу наиболее позитивных для развития региона экономических факторов, как указывает недавний доклад Совета по внешней и оборонной политике, можно отнести сохраняющиеся быстрые темпы экономического развития Китая, ускорение экономического развития Индии (по прогнозам, темпы роста индийской экономики в 2007 году составили 9-10 %), возобновление роста экономики Японии, увеличивающийся спрос на товары региона Восточной Азии в Европе и США, снижение объемов бюджетных дефицитов во всех странах региона относительно их ВВП, что не только означает финансово-экономическую стабилизацию, но и открывает возможности для наращивания внутренних инвестиций, увеличение валютных резервов восточноазиатских стран, что сводит вероятность повторения кризиса, аналогичного кризису 1997 года, к минимуму.[94]