Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки» - Тимофей Бордачёв

К числу наиболее позитивных для развития региона экономических факторов, как указывает недавний доклад Совета по внешней и оборонной политике, можно отнести сохраняющиеся быстрые темпы экономического развития Китая, ускорение экономического развития Индии (по прогнозам, темпы роста индийской экономики в 2007 году составили 9-10 %), возобновление роста экономики Японии, увеличивающийся спрос на товары региона Восточной Азии в Европе и США, снижение объемов бюджетных дефицитов во всех странах региона относительно их ВВП, что не только означает финансово-экономическую стабилизацию, но и открывает возможности для наращивания внутренних инвестиций, увеличение валютных резервов восточноазиатских стран, что сводит вероятность повторения кризиса, аналогичного кризису 1997 года, к минимуму.[94]

Кроме того, о серьезных перспективах Азиатско-Тихоокеанского региона говорит то, что уровень внутрирегиональной торговли, ранее совсем незначительный, имеет тенденцию к росту. В особенности это касается Восточной и Северо-Восточной Азии и в гораздо меньшей степени – Южной и Юго-Восточной Азии. В Восточной Азии доля региона составляет 43–45 % внешнеторгового оборота стран.

Пока степень региональной взаимозависимости в Восточной, Южной и Юго-Восточной Азии, особенно в сравнении с объемами внутрирегиональной торговли в Евросоюзе и в Северной Америке, все еще относительно низка. Это объясняется преобладанием западных корпораций в экспортных отраслях растущих стран региона, а также неразвитостью внутренних рынков большинства восточноазиатских государств. Поэтому, несмотря на увеличение в последние годы (по оценкам, на 20–30 %), объемы товарооборота Китая и Японии в рамках Восточной Азии вряд ли превысят или даже сравняются с объемами товарооборота с другими мировыми экономическими полюсами.

Наиболее активную роль в централизации и сплочении Азии играет Китай – главный претендент на роль регионального представителя в списке глобальных центров силы. Уже сейчас, по различным оценкам, на Азиатский регион приходится до 50 % внешнеторгового оборота КНР. Длительное время главным торговым партнером Китая являлась Япония. Однако в настоящее время заметна тенденция существенного увеличения товарооборота КНР с Южной Кореей, которая уже в краткосрочной перспективе может стать главным торговым партнером в регионе и Китая, и Индии. Политическим руководством обеих стран поставлена задача наращивания товарооборота до 40 млрд. долл. с нынешних 19 миллиардов.

Вторым после Китая региональным игроком может стать Индия. Эксперты сходятся во мнении, что стратегическая цель экономической политики этой страны в регионе во многом аналогична цели Китая: превращение в глобальную державу и регионального лидера. Схоже с Китаем и то, как к Индии подходят более мелкие региональные страны – она представляется одновременно и перспективным экономическим партнером, и потенциальным гегемоном, усиление которого следует балансировать, опираясь на другие региональные державы (Китай, Япония).

В отличие от Китая, географическая сфера индийских жизненных интересов ограничена регионом Южной (в первую очередь) и Юго-Восточной Азии и не распространяется на Тихий океан. В Южной Азии Индия уже претендует на роль гегемона.[95] Следуя во многом проверенным американским рецептам, Дели всячески противится вмешательству внешних мировых держав в региональные процессы, в том числе попытке выступить посредником между ней и Пакистаном.

Примечательно, что, как и в вопросе о форме американского лидерства, поставленном в 1992 году Ричардом Чейни и Полом Вулфовицем, первыми на грядущее изменение географических приоритетов борьбы США за верховенство откликнулись военные. Дэниел Дрезнер отмечает:

«Первым в государственном аппарате США взяло на себя труд осуществить крупные перемены, призванные отразить новый миропорядок, министерство обороны. Оно начало с передислокации американских войск, находящихся за границей. В 2004 году войска численностью более 250 тысяч человек размещались в 45 странах; половина из них – в Германии и Южной Корее – на фронтах холодной войны. Чтобы повысить мобильность вооруженных сил перед лицом непрерывно изменяющихся угроз, президент Буш в августе 2004-го объявил о сокращении численности вооруженных сил, размещенных за границей, а также о закрытии к 2014 году 35 % заграничных баз США. Значительная часть этих войск будет дислоцирована на собственной территории, зато остальные подразделения будут развернуты в других странах по периферии новой зоны угроз: в Восточной Европе, Центральной Азии и Тихоокеанском регионе».[96]

Одновременно с выстраиванием по их периметру сети военных баз Соединенные Штаты решительно переходят к политике налаживания диалога с Китаем и Индией. Есть множество причин, объясняющих попытки Вашингтона установить взаимопонимание с восходящими державами. Американский наблюдатель считает:

«Вовсе не случайно, что основная деятельность по налаживанию контактов развернулась в период пребывания Кондолизы Райс на посту госсекретаря и активизировалась после того, как Генри Полсон был назначен министром финансов. Отчасти эти попытки были навязаны США внешним миром».[97]

Действительно, практически ни один из вопросов глобального характера не может сейчас серьезно обсуждаться без участия растущих держав. В ряде случаев необходимость доказать способность Америки не только выполнять роль «глобального шерифа», но и худо-бедно обеспечивать распространение общественных благ диктует сближение даже с идеологически враждебным Китаем. В этой связи, анализируя американо-китайские отношения, ведущий российский специалист по странам и рынкам Азии Василий Михеев пишет:

«Характеристиками китайско-американских отношений являются, с одной стороны, нарастание экономической взаимозависимости американского и китайского капитала, а с другой – рост взаимной озабоченности: в США – в связи с (нетранспарентным) ростом военной мощи КНР, в Китае – с распространением теорий „китайской угрозы“... Однако экономический фактор, новые угрозы и глобальные проблемы бедности, природных катастроф... окажут позитивное воздействие на отношения Китая и США. Они будут отличаться большей степенью взаимодействия и меньшей степенью враждебности, чем сейчас».[98]

Америка, как мы видели выше, не может уже справляться с ролью глобального суверена – державы, предоставляющей общественные блага в мировом масштабе. Для этого ей нужны новые союзники и источники. Фред Бергстен, директор Института международной экономики имени Петерсона, обращает на это особое внимание:

«Чтобы стать экономической сверхдержавой, страна должна отличаться внушительными размерами, динамикой, быть интегрированной в мировую экономику и оказывать на нее значительное воздействие... Одной из главных проблем грядущих десятилетий станет необходимость убедить КНР взять на себя роль надежной опоры мировой экономики (каковыми являются две другие сверхдержавы), особенно если учесть, что на данный момент Пекин в этом не заинтересован».[99]

Будучи направленной на предотвращение появления там конкурентов и усиление собственного могущества, политика вовлечения США в Азию имеет весьма двойственный характер.

С одной стороны, Соединенные Штаты как через двусторонние отношения, так и в рамках многосторонних форумов, в первую очередь Азиатско-Тихоокеанского экономического сообщества (АТЭС), всячески противодействуют развитию в регионе интеграционных процессов исключительно на азиатской основе. Сейчас Вашингтон активно продвигает в рамках АТЭС идею создания Азиатско-Тихоокеанской зоны свободной торговли, часто в ущерб своим традиционным приоритетам. Несмотря на то что интеграционные процессы в АТЭС идут медленнее, чем в АСЕАН, большинство стран – членов последней связаны с Вашингтоном союзническими отношениями, а также рассматривают Америку как значимого балансира против крупнейших азиатских стран (Китай, Индия, Япония), претендующих на региональное преобладание. Таким образом, фактор американского присутствия сам по тебе препятствует превращению АСЕАН в модель общеазиатской экономической интеграции.

С другой стороны, практическим проявлением новой политики Вашингтона стала линия на втягивание новых потенциально великих держав в контролируемые США международные институты. В этой связи сейчас Белый дом стремится перестроить международные организации, чтобы привести их в соответствие со структурами восходящих держав. Помощник министра финансов по международным вопросам Клей Лауэри сформулировал позицию Вашингтона следующим образом:

«Достаточно давно мы пришли к заключению, что, если мы не добьемся признания растущей роли развивающихся экономик, МВФ во многом утратит свою значимость и мы все от этого потеряем».[100]