Закон и жена - Уилки Коллинз

— Майор Фиц-Дэвид привез новость, дитя мое, — сказал он. — Ваша свекровь, мистрис Маколан, желает вас видеть и приедет сегодня к вам.

Моя свекровь приедет ко мне! Я обратилась к майору за объяснением.

— Слышала мистрис Маколан что-нибудь о моем муже? — спросила я. — Она приедет сообщить мне что-нибудь о нем?

— Она имеет известие о нем, как я полагаю, — сказал он. — а также она имеет известия о вашем дяде. Этот превосходный человек написал ей, о чем именно, этого я не знаю, знаю только, что, получив от него письмо, свекровь ваша решилась посетить вас. Я встретил старую леди вчера на вечере и всячески старался разузнать, как друг или как враг приедет она к вам. Но все мои старания пропали даром. Дело в том, — продолжал он тоном двадцатипятилетнего юноши, делающего скромное признание, — что я не очень-то умею ладить со старухами. А потому примите во внимание доброе намерение, мой дорогой друг. Я хотел быть вам полезен, но мне этого не удалось.

Эти слова предоставили мне удобный случай, которого я ожидала, и я поспешила им воспользоваться.

— Вы можете оказать мне большую услугу, — сказала я, — если только захотите. Я желала бы задать вам вопрос и, может быть, обращусь к вам с просьбой, если вы мне ответите удовлетворительно.

Майор Фиц-Дэвид поставил на стол бокал вина, который только что поднес ко рту, и взглянул на меня с живейшим любопытством.

— Приказывайте, моя дорогая, я весь к вашим услугам, — сказал старый дамский угодник. — О чем угодно вам спросить меня?

— Знаете ли вы Мизеримуса Декстера?

— Боже милостивый! — воскликнул майор. — Вот неожиданный вопрос! Знаю ли я Мизеримуса Декстера? Я знаю его столько лет, что мне совестно сознаться. Но зачем вам?

— Я объясню вам это в двух словах, — ответила я. — Я желаю, чтобы вы меня познакомили с Мизеримусом Декстером.

Это так поразило майора, что он побледнел, несмотря на свой искусственный румянец. Его маленькие серые блестящие глазки смотрели на меня с непритворным испугом и тревогой.

— Вы желаете познакомиться с Мизеримусом Декстером? — повторил он с видом человека, который сомневается, верно ли он расслышал. — Мистер Бенджамин, не слишком ли уже много выпил я вашего прекрасного вина? Не жертва ли я какой-нибудь галлюцинации или действительно ваш прекрасный молодой друг просил меня познакомить его с Мизеримусом Декстером?

Бенджамин тоже со странным удивлением посмотрел на меня и отвечал совершенно серьезно:

— Вы, кажется, именно это и сказали, моя милая?

— Да, я сказала это самое. Что же в этой просьбе такого удивительного? — прибавила я.

— Но ведь он сумасшедший! — вскричал майор. — Во всей Англии вы не найдете человека более непригодного для общества дамы, да притом еще молодой дамы, как Декстер. Слыхали ли вы о его уродстве?

— Я слышала о нем, но оно меня нисколько не пугает.

— Не пугает вас? Но ведь ум этого человека так же изуродован, как тело. Сатирическое замечание Вольтера о характере своих соотечественников можно буквально применить к Мизеримусу Декстеру. Он — помесь тигра и обезьяны. При виде его вас охватывает ужас, а в следующую минуту вам хочется смеяться. Я не отрицаю, что он бывает в иных случаях очень умен. Я не позволю себе сказать, что он сделал какое-либо зло или обидел кого-нибудь; но, несмотря на все это, он сумасшедший. Извините, пожалуйста, мой дерзкий вопрос. Зачем желаете вы познакомиться с Мизеримусом Декстером?

— Я хочу с ним посоветоваться.

— Осмелюсь спросить, о чем?

— Насчет процесса моего мужа.

Майор Фиц-Дэвид застонал при этих словах и обратился за минутным утешением к своему другу, бордосскому вину Бенджамина.

— Опять этот страшный предмет! — воскликнул он. — Мистер Бенджамин, зачем она так настоятельно хочет говорить об этом?

— Я должна настаивать на том, что составляет теперь единственную цель и надежду моей жизни, — сказала я. — У меня есть основание думать, что мистер Декстер может помочь мне восстановить доброе имя моего мужа, запятнанное Шотландским вердиктом. Пускай он тигр и обезьяна, я все-таки хочу познакомиться с ним. И я опять прошу вас — как бы вы ни считали это опрометчивым и безрассудным, — познакомьте меня с ним. Я не желаю причинять вам беспокойства, я не буду просить вас сопровождать меня, дайте мне только письмо к Декстеру.

Майор жалобно посмотрел на Бенджамина и покачал головой. Бенджамин ответил ему таким же взором и покачиванием головы.

— Она, кажется, решительно настаивает на этом, — сокрушался майор.

— Да, — согласился Бенджамин.

— Я не могу взять на себя ответственность пустить ее одну к Декстеру, мистер Бенджамин.

— Не поехать ли мне с нею?

Майор задумался, Бенджамин в качестве покровителя, как видно, мало внушал ему доверия. После минутного размышления новая мысль мелькнула у него в голове. Он обратился ко мне:

— Мой прелестный друг, будьте еще прелестнее, согласитесь на маленькую уступку. Позвольте нам устроить это сообразно с приличиями. Что скажете вы о небольшом обеде?

— О небольшом обеде? — повторила я, ничего не понимая.

— Да, о небольшом обеде, — подтвердил майор. — У меня на квартире. Вы хотите, чтобы я познакомил вас с Декстером, а я не решаюсь отпустить вас одну на встречу с этим сумасшедшим. Единственная возможность удовлетворить ваше желание — это устроить у меня обед, на который будет приглашен мистер Декстер, и вы встретитесь с ним под моей кровлей. Но кого бы пригласить еще? — продолжал майор, просияв от приятной мысли. — Надо собрать побольше красавиц в вознаграждение за такого уродливого гостя, как Мизеримус Декстер. Госпожа Мирлифлор еще в Лондоне. Я уверен, что вы понравитесь друг другу, она прелестна и к тому же походит на вас своей необычайной настойчивостью и твердостью характера. Итак, мы пригласим госпожу Мирлифлор. Кого бы еще? Разве леди Клоринду? Это тоже прелестная особа, мистер Бенджамин. Я уверен, что вы будете от нее в восхищении; она так симпатична и во многих отношениях походит на нашего милого друга. Да, леди Клоринда будет тоже с нами, и я посажу вас рядом с нею, мистер Бенджамин, в доказательство моего искреннего к вам уважения. Вам, может, было бы приятно, чтобы моя молодая примадонна спела нам вечером? В таком случае мы пригласим и ее. Она очень красива, пускай красота ее затмит уродство Декстера. Итак, наше общество подобрано. Я сегодня же вечером займусь этим делом и вместе с поваром обсужу вопрос об обеде. Угодно вам, чтобы это было через неделю, в восемь часов вечера? — спросил майор, вынимая из кармана свою записную книжку.

Я согласилась на его предложение, но очень неохотно. С письмом от него я могла бы в тот же день побывать у мистера Декстера. А этот «небольшой обед» заставил меня ждать целую неделю в полном бездействии. Но делать было нечего, следовало покориться. Майор Фиц-Дэвид, несмотря на свою любезность, был так же упрям, как я. Ему, очевидно, улыбалась мысль об обеде, и дальнейшее сопротивление с моей стороны не привело бы ни к чему.

— Ровно в восемь часов, мистер Бенджамин, — повторил майор. — Запишите, чтобы не забыть.

Бенджамин исполнил его желание и бросил на меня взгляд, который я поняла очень хорошо. Моему старому другу не нравился предстоящий обед с «полутигром, полуобезьяной», и честь сидеть рядом с леди Клориндой скорее пугала, чем доставляла ему удовольствие. И все это из-за меня, и ему оставалось только покориться.

— Хорошо, ровно в восемь, — повторил бедный старик, — не угодно ли еще бокал вина?

Майор посмотрел на часы и встал, извиняясь.

— Я не думал, что так поздно, — сказал он. — У меня назначено свидание с другом, и друг этот женского пола, прелестная особа! Вы мне несколько напоминаете ее, моя дорогая, у вас такой же бледный цвет лица. Я обожаю бледный цвет лица. Итак, у меня назначено свидание, эта особа делает мне честь, спрашивая мое мнение о старинных кружевах, я в них знаток. Я изучаю все, что может быть приятно прелестному полу. Вы не забудете о нашем обеде? Я пошлю Декстеру приглашение, как только вернусь домой.

Он взял мою руку и критически посмотрел на нее, склонив голову на сторону.

— Прелестная ручка, — продолжал он. — Вы не захотите лишить меня удовольствия смотреть на нее и поцеловать ее, не правда ли? Прелестная ручка — моя слабость. Вы простите мне эту слабость. Я обещаю исправиться на днях.

— Вы полагаете, майор, что в ваши годы можно еще откладывать исправление? — неожиданно спросил какой-то чужой голос в дверях.

Мы все вдруг оглянулись. В дверях стояла мать моего мужа, иронически улыбаясь; за ее спиной виднелась служанка Бенджамина, не успевшая доложить о ней.

Майора Фиц-Дэвида, как старого солдата, трудно было изумить или смутить, и он немедленно отвечал ей: