Превращение - Анна Гурова

— Правительства как такового, конечно, нет, — ответил Грег, культурно разрезая шницель. — Есть драконьи круги. Они больше всего похоже на землячества. Но политически это ничего не значит.

— Понял. А ещё?

— Ещё есть кланы. Ну… клан, он и есть клан, что тут объяснять. Зачем тебе это, Леха? Неужели так хочется общаться?

— Ужасно! — признался я.

— Ты не казался мне раньше таким уж тусовщиком. Что изменилось?

— Как что? Я хочу посмотреть на других драконов! На моих собратьев!

— Сначала страсть к огню, теперь ещё это! Может, ты не красный дракон, а жёлтый? — хмуро спросил Грег.

— А что это значит? — заинтересовался я.

— Брр!

— Ну а всё-таки? Неужели не существует какой-нибудь Высший Драконий Совет? Верховный Круг? Органы местного самоуправления?

— Вот пристал, — проворчал Грег, откладывая вилку. — Я же сказал — драконьи круги. Да, в Питере есть некая организация. Но она не управляет, а скорее координирует. Её роль в жизни дракона минимальна.

В голосе Грега мне почудилось пренебрежение. Я спросил, не кажется ли мне? Оказалось — нет.

— Драконы по натуре своей одиночки, — сказал он. — Каждый из нас — сам себе правительство. За исключением жёлтых. Их ещё называют ржавыми за неприятный оттенок чешуи. Это, так сказать, драконы с повышенной общественной активностью. Обычно они получаются из журналистов, массовиков-затейников и муниципальных депутатов. Из всех видов драконов они самые слабые и бестолковые, именно потому, что все эти общественные игрища тормозят личный рост. Но им нравится собираться в кучу. У них есть полное право заниматься, чем они хотят. Тебе все ещё интересно?

— Ещё как!

Грег принялся пространно описывать местный драконий круг. Я с трудом понял, чем он занимается, и каковы его функции. Выходило нечто среднее между бесплатной справочной и агентством новостей.

— И будь уверен, глава этого «правительства» — самый слабый дракон в городе, — желчно закончил Грег. — Хотя сам он, конечно, этого не понимает.

— С правительством понятно, — кивнул я. — А где драконы просто общаются?

— Ники с Валенком тебе уже надоели?

— Нет, но… Есть в городе места, где можно встретить других драконов? — спросил я, затаив дыхание.

Грег посмотрел на меня, пригорюнившись.

— Нет, ты точно жёлтый, — сказал он. — Есть, конечно. Например, одно место на Лиговке, нечто вроде клуба. То ли «Яма», то ли «Провал»…

— Клуб драконов?!

— Он тебя разочарует. В таких местах серьёзные драконы не появляются.

Но я уже загорелся. Я понимал, что теперь не успокоюсь, пока не побываю там. Грег, видимо, тоже это понял.

— Ну сходи туда, сходи, — неохотно сказал он. — Только не упоминай, что связан с Чёрным Кланом. Нас не очень привечают, после того, как Валенок там кое-что устроил. Пригласи Ники, пусть она тебя проводит и всё покажет. Её тогда, кажется, не запомнили.

— Так и сделаю, — радостно пообещал я.

Слова Грега насчёт того, что клуб — отстой, меня не очень остудили. Может, он нарочно это сказал. Чтобы оставаться для меня единственным авторитетом.

А там я увижу других настоящих драконов.

Мне страшно хотелось скорее познакомиться со всеми нашими. И конечно, заявить о себе!

К идее похода в клуб Ники тоже отнеслась без энтузиазма.

— Если Грег попросил — отведу, — сказал она. — А сама бы не пошла. Че там делать?

— А ты раньше бывала?

— Пару раз. Нет, разок сходить любопытно. Иногда бывает забавно. Но в общем, туда одни и те же люди ходят.

— Люди или драконы? — уточнил я.

— И люди, и драконы.

Вот как, отметил я. Оказывается, есть люди, которые тусуются вместе с драконами! Интересно, кто они, эти избранные?

— Ты наверно и так со всеми знакома, — сказал я Ники. — Я тоже хочу познакомиться. А потом уж сам буду решать, нужно мне это или нет. Просто не хочу, чтобы решали за меня, понимаешь?

— Так я же не спорю, — пожала плечами Ники. — Хочешь, сходим…

Вход в драконий клуб был с Лиговского проспекта, минутах в десяти ходьбы от метро. Подумать только, я десятки раз проходил мимо этого дома, даже не догадываясь, что таится внутри! И сколько ещё таких мест в Питере!

Мы повернули в тёмную подворотню, прошли насквозь двор-колодец. Стены во дворах и в подворотнях были густо изрисованы граффити на драконьи темы. Меня это слегка покоробило. Тоже мне, тайное драконье сообщество — никакой конспирации! Да и нарисовать можно было покрасивее.

Во втором дворе-колодце обнаружился вход как таковой: массивная дверь, ведущая в полуподвальное помещение. У входа толпились патлатые подростки в кожанках и фенечках, разбившись на кучки, покуривая и болтая. Над подростками витал вполне ощутимый запах «травки». Я замедлил шаги, охваченный сомнениями. Похоже, Грег был прав, отговаривая меня сюда идти. Что за молодёжная тусовка? Ещё Ники сюда впишется, а я уж точно нет!

Дверь никакого доверия тоже не вызывала. На ней была намалёвана непотребная рогато-клыкастая харя и кривыми готическими буквами написано: «Драконья дыра». Стены рядом с дверью были оклеены самопальными афишками каких-то рок-групп.

— Что за маразм? — пробормотал я, глядя на дикую роспись.

Мне стало стыдно, что я сюда пришёл. Я едва не повернул обратно. Но Ники уже спускалась по ступенькам. Пришлось последовать за ней.

Помещение за дверью слегка примирило меня с росписью и афишками. Внизу «Драконья дыра» выглядела респектабельнее, чем снаружи. Видно было, что тут поработал дизайнер по интерьеру, создав атмосферу сумрачного средневекового подземелья с кирпичными стенами и сводчатыми потолками. Даже было похоже на средней руки пивбар. В вестибюле было адски накурено. Где-то в глубине играла музыка, нечто этническое.

На стенах вестибюля тоже белели многочисленные афишки. Ники задержалась, чтобы окинуть их взглядом.

— О, тебе повезло! — сказала она, ткнув пальцем в одну. — Сегодня семинар у Идолищева. Только-только начался, мы ещё ничего не пропустили.

Я прочитал афишу.

— «Осознанное драконство в отечественных реалиях». Господи, это ещё что?!

— Сейчас увидишь. Пошли?

Лекторий драконьего клуба выглядел вполне современно: оштукатуренные стены, пластиковые стулья рядами, экран для видеопроектора и белая доска с надписью маркером «Что для вас — быть драконом?!» На зрительских местах сидело человек двадцать самого разного возраста. Перед ними выступал высокий громогласный старикан с косматой бородой, в потёртых штанах и свитере домашней вязки. «Матёрый человечище!» — так и хотелось сказать про него. Очевидно, это и был Идолищев.