Булгаков и княгиня - Владимир Алексеевич Колганов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вижу, улыбается, а мне что-то не по себе от его слов. Конечно, премия – это престижно и приятно, но вот благодаря кому, чему? Быть награждённым наравне с каким-то бездарем, который обслуживает олигарха?
В принципе, я бы не против, поскольку мой бюджет уже трещит по швам. Но дело даже не в том, что есть сомнение – справлюсь ли с этой неизвестной мне задачей? Тут сразу вспомнилось, как подрядился сторожить музей. Сначала тоже зарплату обещали, в итоге выплатили девками. А ну как тут?
– Я бы предпочёл сразу и всю сумму, – говорю.
– Какую ещё сумму? – недоумевает.
– Да вот, чтобы информацию попридержать?
– Вы это о чём? – вижу, насторожился олигарх.
– О том, как обещали доллары, а заплатили деревянными рублями.
Вот краской налилось лицо, из глаз – то ли искры, то ли молнии. Ну словно бы возник из преисподней.
– Что вы себе позволяете? Да я прикажу вас выгнать вон!
Он потянулся к кнопке вызова охраны, а я подумал: видимо, слегка переборщил. Нет, даже не слегка, а очень, очень сильно. Закрыл глаза. Ой! Что-то сейчас будет…
Но вот слышу:
– Ладно. Пошутили, и довольно. К счастью, у меня полный порядок с чувством юмора. Так всё-таки, что нужно от меня? Какие просьбы у Ильи Борисыча?
Что ж, это вполне разумно, олигарху ни к чему скандал, потому и пытается свести всё к шутке. Да просто хочет избежать излишнего внимания широкой публики. Только недоумку могла в голову прийти чудовищная мысль – попытаться добиться своего с помощью скандала.
В общем, стою и не знаю, что сказать. Да не собирался я ни врать, ни шантажировать. Рассчитывал, что сам земляку что-нибудь предложит. Гляжу на его верхнюю губу и думаю: ведь всё равно не выгорит, чего не попроси. Ясно же было, как божий день, от самого порога. Тогда зачем всё это? Сказал бы «здрасьте», повернулся бы и адью, прощай! Прощай, надежда! Прощай, роман! Несбывшиеся желания, прощайте?
И отчего вдруг такое ощущение возникло? Да вроде бы совсем из ничего. Подумаешь, не понравилась верхняя губа! И всё же… И всё же, допустим, он поможет мне с романом. Допустим, даже рекламу сделают, прославят моё имя, растрезвонят обо мне на радио, на телевидении, в газетах. И буду я ему по гроб жизни благодарен. Причём со всеми неизбежными последствиями – уж это не хотелось бы перечислять. Пусть так. Ничего тут не поделаешь…
И вот стою я у порога, гляжу на эту верхнюю губу и представляю, как всё могло бы быть. В деталях представляю, каждое слово, до последней буковки, до хитрого прищура глаз и снисходительной улыбки на его лице. И надо это мне?
– Здрасьте! – говорю, затем поворачиваюсь и ухожу.
Только бы сегодня женский день не оказался в бане!
Так всё и произошло, то есть ушёл, не добившись ничего. Был ли разговор, не был ли – да это и не важно. Что уж тут говорить, если продолжаю сам себе то и дело удивляться. Вот вроде бы готов душу заложить, чтобы опубликовать роман. А вслед за тем начинаю сомневаться – стоят ли успех у публики и кое-какой достаток… стоят ли они того, чтобы ползать на коленях перед ним? Стоит ли такому продаваться? Стоит ли закладывать душу дьяволу?
Всё дело в том – кому? Черти, они ведь тоже разные бывают.
XVII
Денег, между тем, почти не оставалось. Впрочем, как и надежд на изменение жизни к лучшему. Пришлось обращаться к проходимцу-маклеру. Тоже, конечно, не подарок, однако в издательских делах вроде разбирается, может что и подсказать. Тот принял меня, развалясь в диване, на подушках. Однако, угадав цель моего прихода, тут же отложил в сторону кальян.
– Ну что ж, очень, очень рад. Рад, что, наконец, решились. Я к тому, что могу предложить подходящий вариант. Учтите, это только для вас, со скидной до двухсот процентов, – маклер радостно ощерился.
– Так не бывает, – возражаю.
– Что ж, не устраивает двести, пусть будет пятьдесят. Какие могут быть претензии? Мои деньги – ваш товар. Но если вы получили шикарное наследство…
– Не в этом дело…
– Не в этом, так не в этом. Я даже не стану возражать, – тут маклер встал, видимо, желая подчеркнуть торжественность момента. – Итак, внимание, вот что я предлагаю. Вы уступаете мне права на свой роман, а я выплачиваю за это единовременно… ну, скажем, пару тысяч баксов.
– Но это же воровство, грабеж средь бела дня! – от такой наглости я даже привскочил на месте.
– Ах, как же вы любите всё преувеличивать! – маклер недовольно сморщил длинный нос. – Я даже не успел всего сказать, а уже навешивают обвинения в членовредительстве, педофилии и ещё бог знает в чём.
– Клевета! Я этого не говорил!
– Ну так я вас уверяю, ещё скажете. Мой жизненный опыт подсказывает – в иных обстоятельствах и не такое произносят.
– Я вообще могу молчать.
– И правильно сделаете. Шустера никто не переспорит. Так вот, чтобы потом не обвиняли меня во всех смертных грехах… Тут в договоре, в пятом пункте, – маклер близоруко напряг глаза, вглядываясь в текст. – Словом, если наберёте за год требуемую сумму, сможете выкупить свой ненаглядный роман. Да, честно говоря, он мне и не нужен.
– Зачем тогда? – я донельзя удивлён.
– Ах, господи! Да просто так, вложение капитала, не более того. Впрочем, вы в денежных делах профан.
С чем-то я могу и согласиться. Пожалуй, да, здесь я профан. Но в остальном… Прочие произнесённые маклером слова
