По чужим правилам игры. Одиссея российского врача в Америке - Гуглин, Майя

Я растерялась. Смит смотрел с сочувствием:

– Боюсь, ты недооценила ситуацию.

Я ушла от него в недоумении. Что-то тут было не так. Он же сам говорил, что собеседование получить нетрудно. Что Шмидт его друг. Я была уверена, что это будет закономерным итогом моего «наблюдательства». Получается, что после того, как я два месяца крутилась в этой больнице, я не заслужила права хотя бы поговорить с директором программы? Гадай теперь, позвонит Тейлор или нет? Самому Шмидту или кому-нибудь рангом пониже?

Промучавшись еще пару дней, опять подхожу к Тейлору.

– Доктор Тейлор, я снова возвращаюсь к разговору о своей резидентуре. Как вы считаете, я могу что-то сделать сама?

– Что вы имеете в виду?

– Например, попытаться поговорить с Шмидтом.

– Мне кажется, это было бы очень разумно. Я им звонил. Мое письмо ему отнесли. Шмидт скажет честно: если есть шансы – есть, если нет – нет.

Я действительно недооценила ситуацию. Тейлор меня рекомендовал. И даже после этого не уверен, есть ли вообще какие-то шансы.

Я развернулась и пошла в канцелярию Шмидта. Там сидела секретарша.

– Здравствуйте. Меня зовут Майя Гуглин. Я экстерн в кардиологии.

– И вы хотите собеседование? – улыбнулась она.

– Да, пожалуйста.

– Когда вам удобнее – третьего февраля или шестого?

– Третьего, если можно.

– Третьего в восемь часов утра мы вас ждем.

Как на крыльях лечу обратно. Спасибо, доктор Тейлор.

В голове созревал план. Если есть какие-то шансы, пусть исчезающе малые, получить место в день МАТЧа, глупо ими пренебрегать. Значит, надо оставаться до конца марта. Можно февраль и март провести на геронтологии. Если не попаду в резидентуру, оформлю клиническую ординатуру по геронтологии. Созваниваюсь с Ковальчуком. Он меня ждет. Теперь, что за обстановка в Волгограде? Теряю я на этой задержке свою работу в Волггограде или нет?

Папе я звонила из автомата в больничном коридоре. Когда в декабре меня официально утвердили наблюдателем, я послала факс своему главному врачу о том, что прохожу стажировку по кардиологии. Просила сохранить мне зарплату. Главный отказал. Папа пошел в горздрав, там разрешили. Получится ли взять отпуск за свой счет еще на два месаца? Опять отцу идти к главврачу. Получилось.

Жилье. Вальтерсы предлагали жить у них. У Ховарда объявилась знакомая, которая купила дом в Канаде, хочет уехать туда на несколько месяцев, а у себя на это время кого-нибудь поселить. Ковальчук обещал поспрашивать в еврейской общине. В двери моей комнаты по-прежнему торчит записка: «Не запирайте, пожалуйста, эту дверь».

Вернувшись из Нью-Йорка и убедившись, что ничего так и не пропало, я пошла и призналась в потере ключа. Мне дали дубликат.

– Когда будете выписываться, заплатите десять долларов за ключ.

Стоило столько мучиться.

– Прости, что лезу не в свое дело, – мы с Анджи, студенткой из Германии, обедаем в пятницу вечером, – ты собиралась пробыть месяц. Осталась на второй. Теперь ты хочешь быть здесь до марта. Ты нашла спонсора? Или как ты обходишься?

– Когда я приехала, у меня было три тысячи долларов. Тысяча ушла на весь процесс подачи заявлений и автобусные билеты. Тысяча сто пятьдесят – на третий экзамен. Папа переслал еще тысячу, её пока не трачу и по возможности не буду. Мало ли что. Удастся получить еще собеседование, или надо будет срочно ехать домой, или заболею – заплатить за лечение. На оставшуюся неполную тысячу я живу. Еще за комнату не платила.

Я начала экономить. В кафе заходила далеко не каждый день, покупать в магазине было дешевле. Иногда приглашали в гости. Ховард раз в неделю привозил пакет с апельсинами.

– Как ты думаешь, ты их съешь? – спрашивал он по десять раз.

– Да, Ховард, думаю, что съем. Как это мило с твоей стороны. Большое спасибо.

– Я хочу, чтобы ты была здорова и получала витамины. Ты их сможешь употребить?

– Конечно, конечно. Ты настоящий друг. И настоящий джентльмен.

– Я был так воспитан, – гордо говорит Ховард, – для чего же существуют друзья?

Немцы приглашали меня то в музей искусств, то просто в гости. Теперь они позвали меня кататься на горных лыжах. На лыжах я не стояла ни разу в жизни.

– Сколько это стоит?

– Не бери в голову, – Анджи приняла к сведению мой финансовый отчет, – я тебя приглашаю.

Снега не было. Какие проблемы? Поехали в другой штат, где снег был. Скользкий склон уходит из-под ног. Лыжи не слушаются. Никогда не думала, что они так скользят. Лучше всего, когда лежишь. Сколько удовольствия получили те, кто смотрел на меня с подъемника! Меня еще по ошибке привели не на тот склон. Зеленый – для начинающих. Голубой – для опытных. Черный – для отчаянных. Меня поставили на голубой. Давай! Это не труднее, чем поступить в резидентуру. Я спустилась раз семь. Один раз даже не упала. Но от повторного приглашения отказалась. Медицинской страховки у меня нет.

Лыжный спорт – дорогое удовольствие. Значит, для белых. Черных лыжников почти нет. То же самое было в спортивном зале, где занимаются скалолазанием. Туда меня пригласила ирландка Джанет. В стенку втыкают штыри, по которым надо залезать до потолка. При этом тебя страхуют, и если срываешься, то повисаешь всеми четырьмя лапами в воздухе. Опасности никакой, но перед тем, как туда впустить, заставляют подписать бумагу, что не будешь с ними судиться в случае травмы.

– Ты не боишься?

Чего? На стенку залезть? Делов…

Дан Вальтерс приглашал на симфонические концерты. Жена как раз уехала в командировку, а абонемент на двоих. Салли, по-видимому, была гораздо более успешным психологом, чем он. Если судить по степени занятости.

– Интересно, как по-разному в наших странах строятся взаимоотношения полов. Мне кажется, что у вас в России сейчас это примерно так, как у нас было тридцать – сорок лет назад.

После концерта заехали выпить по бокалу вина.

В другой раз он привез мне шубу жены.

– Надень, а то у тебя слишком легкая куртка. Ты думала, здесь не будет зимы?

Надела.

– Другое дело. Так приятно, когда рядом с тобой нарядная женщина.

В другой раз от шубы отказалась. Меня моя куртка вполне устраивает.

– Ты не права. Ты хочешь быть врачом в этой стране, значит, надо хорошо одеваться.

– Вот когда я буду врачом…

– Я тебя прошу. Иногда надо просто делать то, что просит мужчина.

Мысль о том, тот ли он мужчина, чьи просьбы хочется выполнять, его явно не посещала. Да и чего ради я буду появляться