Секс в восточном городе - Раджа Алсани

Гамра, Ламис и Ум Нувайир начали замечать, что Садим стала неаккуратно, как-то небрежно, исполнять свои молитвенные обязанности. Она даже позволяла волосам выбиваться из-под покрывала. Вера Садим находилась в прямой зависимости от чувств к Фирасу. Теперь она возненавидела все, что напоминало о нем, включая отправление обрядов.

Во время этого нелегкого испытания тетя Бадрийя курсировала между Эр-Риядом и Аль-Хобаром, неустанно убеждая племянницу переехать к ней насовсем — или по крайней мере пока не определится ее судьба.

Увидев дочь своей единственной сестры в жестокой депрессии (та по-прежнему наотрез отказывалась ехать в Аль-Хобар), тетя Бадрийя решила коснуться скользкой темы: не хочет ли Садим выйти замуж за ее сына Тарика? Тетя Бадрийя намеревалась вселить в девушку чувство уверенности и надежду на счастливое будущее, но еще сильнее расстроила и озлобила племянницу.

Значит, родственники хотят выдать ее за этого молокососа, студента, который всего годом старше? Если бы они только знали Фираса, то никогда не посмели бы сделать подобное предложение. Они пользуются тем, что после смерти отца Садим нуждается в убежище, где можно было бы жить, не страдая от людского любопытства и неизбежных сплетен. Тетя Бадрийя хочет оставить племянницу у себя под надзором, выдав ее замуж за сына. И кто знает? Может быть, Тарик задумался о богатстве, которое досталось Садим от отца, и решил прибрать его к рукам. Может быть, тетя Бадрийя сама поощряет мальчишку!

О свадьбе не могло быть и речи. Она не выйдет ни за Тарика, ни за кого другого и уединится в отцовском доме, как монахиня. Если тетя Бадрийя не уступит и не позволит ей жить одной в Эр-Рияде, Садим, возможно, переедет в Аль-Хобар. Но исключительно на своих условиях. Она в отличие от Фираса никому не позволит собой распоряжаться.

ПИСЬМО 40

Кому: [email protected]

От кого: «seerehwenfadha7et»

Дата: 10 декабря 2004 г.

Тема: Хамдан, парень с трубкой

Нет ничего мучительнее, чем жизнь женщины, которая разрывается между любящим и любимым.

Когда я задумываюсь о том, как повернется моя жизнь, когда вся эта история закончится, мне становится грустно. Ведь я так привыкла получать от вас, друзья мои, письма и заполнять ими пустоту своего дня. Кто будет обзывать меня всевозможными словами или похлопывать по плечу? Кто вообще обо мне вспомнит? Я привыкла к блеску славы, к роли искры, от которой разгорается пожар повсюду, где только соберутся несколько человек, — смогу ли я жить в тени?

Меня огорчает сама мысль об этом. Я действительно начинала не более чем с намерением раскрыть вам некоторые факты, которые ускользают от ненаблюдательных людей. Но потом я втянулась и начала с нетерпением ждать ваших откликов. Я сердилась, если получала меньше писем, чем обычно, и приходила в восторг, когда читала о себе в прессе или в Интернете. Я буду скучать, не сомневайтесь. И наверное, у меня не останется иного выбора, кроме как снова начать писать. Но хотите ли вы этого? Я рядом и наготове, дорогие читатели; каким будет предмет моего следующего разоблачения?

Садим искренне считала Саудовскую Аравию единственной исламской страной в мире. Мишель возражала: Объединенные Арабские Эмираты ровно таковы же, несмотря на то что их жители пользуются куда большей свободой и даже могут исповедовать другую религию. Садим объяснила, что «мусульманская страна» вовсе не обязательно означает «исламская страна». Саудовская Аравия — единственное государство, управляемое исключительно законами Корана и применяющее эти законы (шариат) ко всем сферам жизни. Другие мусульманские страны могут использовать базовые принципы шариата, но, по мере того как меняется общество и возникают новые потребности, они отдают предпочтение правилам, созданным людьми. Мишель видела, как растет пропасть между ней и остальными; иногда девушка удивлялась тому, что вообще вписывается в их картину мира, — представления подруг никоим образом не соотносились с ее собственными идеями и стремлениями.

Каковы были эти стремления? Мишель поняла, что работа в СМИ — ее призвание, а потому собиралась дойти до самого верха. Она мечтала однажды увидеть свою фотографию на обложке журнала, рядом с Брэдом Питтом или Джонни Деппом. Газеты, телеканалы и радиостанции будут соперничать за эксклюзивное сенсационное интервью; приглашения на «Оскар», «Эмми» и «Грэмми», несомненно, посыплются на нее — а пока что девушку наперебой приглашали на местные церемонии. Ничего страшного, что отец не разрешает дочери их посещать — со временем Мишель его убедит. Лишь ценой собственной жизни она позволит загнать себя в рамки, в которых обретаются ее несчастные подруги — Гамра (пленница в собственном доме), Садим (жертва мужчины) и Ламис (заложница тщеславия).

Мишель решила лучше вообще держаться подальше от мужчин. Если опыт с Фейсалом и Мэтти чему-то и научил девушку, то именно этому. В ее жизни не будет мужчины, даже если он настолько мил и образован, как продюсер Хамдан, выпускник Бостонского университета.

Мишель была вынуждена признать, что Хамдан понравился ей с самого начала. Молодой человек немедленно привлекал общее внимание, стоило ему, по обыкновению, с шумом появиться на съемочной площадке. Когда он находился поблизости, смех и оживление достигали высшей отметки.

Однажды Мишель и Джумана издалека наблюдали за тем, как Хамдан курит трубку; Джумана сказала, что он весьма привлекателен. Но у нее был парень, за которого она собиралась замуж, как только он вернется из Англии; поэтому девушка попыталась свести Хамдана с подругой. Молодой человек опередил ее. Когда он начал явно проявлять интерес к Мишель, та не удивилась. В конце концов, они и до сих пор легко приходили к согласию и великолепно работали вместе. Идеальная пара.

Хамдану исполнилось двадцать восемь. У него был очень красивый нос — ровный и гладкий, как обнаженный клинок. Плюс аккуратная светлая бородка и заразительный смех. Он всегда выглядел так же стильно, как и Мишель. Обычно на работе он появлялся в красивых джинсах и модной футболке, а иногда в белой кандуре[47] и тюрбане. Пусть даже Хамдан неуклонно стремился выглядеть горожанином, он не мог ходить с покрытой головой более часа подряд и снимал аккуратно закрученный тюрбан. Волосы у него были длиннее, чем у Мишель, — та стриглась коротко, подражая Холли Берри (Фейсал запретил девушке это делать, потому что ему нравилось навивать на пальцы ее прекрасные длинные волосы).

Хамдан и Мишель подолгу говорили обо всем, и не в последнюю очередь — о телевидении и собственных амбициях. Поскольку этого требовала работа, они начали появляться вместе в общественных местах — кафе, ресторанах, магазинах. Хамдан часто приглашал девушку с собой на охоту или на рыбалку (на катерах он был помешан еще больше, чем на автомобилях). Хотя Мишель обожала подобного рода приключения, она неизменно отказывалась, довольствуясь фотографиями и рассказами о том, как он провел время.

ПИСЬМО 41

Кому: [email protected]

От кого: «seerehwenfadha7et»

Дата: 17 декабря 2004 г.

Тема: Письмо для «Ф»

Всякий может рассердиться — это нетрудно. Но рассердиться на нужного человека, в нужное время, с нужной целью и нужным образом — это нелегко.

Многие пишут мне, расспрашивая про записную книжку Садим, о которой шла речь недавно. Некоторые интересуются, каким образом мне стало известно, что именно в ней написано (подтекст, разумеется, таков: следовательно, ты Садим). Других больше волнует содержание. Всем любопытным обещаю, что приведу еще несколько фрагментов из ярко-синей записной книжки. Тем же, кто поставил своей целью «раскрыть» меня, я скажу — бросьте!

Обнаружив после выпуска, что не в силах найти приемлемую работу, Садим решила употребить свою долю наследства на открытие собственного дела. Она задумала сделаться организатором вечеринок и свадеб, поскольку эта профессия пользовалась большим спросом — не проходило и недели без приглашения на свадьбу, званый ужин или прием. Летом, «в сезон», девушке случалось посещать по два-три мероприятия за вечер. Ее подруги, когда начинали скучать, делали все возможное, чтобы попасть на вечеринку — не важно чью. Они наряжались, прихорашивались, красились и проводили целый вечер, танцуя под живую музыку. Что-то вроде ночного клуба — впрочем, невероятно респектабельного и исключительно женского.

Садим собиралась начать с устройства небольших вечеринок для родственников и подруг, а затем постепенно расширять круг клиентов — пока она не станет достаточно опытной для организации свадьбы. Девушка давным-давно заметила, что эта сфера деятельности монополизирована небольшой группой предпринимательниц — ливанками, египтянками и марокканками, — которые требуют колоссальные суммы и отнюдь не гарантируют идеального сервиса. Садим весьма воодушевилась при мысли о том, что ей предстоит самой продумывать все детали и разрабатывать план, подходящий для конкретного события. Она уже наметила рестораны, магазины и ателье, с которыми можно было сотрудничать.