Моя королева - Жаклин Рединг

Родерик посмотрел на Дугласа, потом сказал, поняв, что тот почти его не слушает:

— Ты думаешь о молодом Йене, да?

Дуглас хмуро кивнул.

— Не принимай вести о его смерти близко к сердцу, Дуглас. Твой брат не из тех, кого могут легко убить. Не сомневайся, этот парень уцелел. Так всегда с ним бывало. Скорее всего он выйдет тебя встретить, когда ты приедешь в Дьюнакен, с вечной его дурацкой ухмылкой и парочкой баек, которые расскажет тебе за выпивкой.

— Я все еще надеюсь, Родерик. Кроме Йена, у меня теперь никого не осталось.

Они замолчали и потягивали эль, погрузившись в свои мысли. Огонь у них за спиной затрещал и вспыхнул — кто-то подбросил в очаг торфа. Эль лился рекой. Где-то в полумраке хихикнула служанка.

Наконец Родерик заговорил:

— Ну что же, я ждал, пока ты сам все расскажешь, но, лохоже, придется мне тебя расспрашивать. Объясни же мне, какого черта ты женился на сакской леди, когда уже обещался Мойре Маклин из Карсаига?

Дуглас посмотрел на брата через стол:

— Эта долгая история, Родерик.

— Интересные истории всегда бывают длинными. Я готов ее выслушать, пока тебе не захочется спать.

Дуглас понял, что придется рассказать Родерику все. Ему и самому хотелось поделиться с кем-то, а этому человеку он доверял, как никому другому. Хлебнув эля, он заговорил:

— Это началось, когда я наткнулся на карету, завязшую в болоте…

Когда почти час спустя он закончил свой рассказ, Родерик откинулся на спинку стула и грустно покачал головой:

— У тебя, Дуглас Маккиннон, просто какая-то склонность навлекать на себя неприятности. А ту, что спит сейчас наверху, именно так и зовут. Неприятность. Достаточно взглянуть на эту девицу всего разок, чтобы понять это.

— Только я не собираюсь долго держать ее при себе, чтобы нарваться на неприятности. Два месяца — и все.

— А что ты будешь делать, если Маклины о ней узнают? Ведь Маккинноны с Маклинами враждовали долгие годы. Вы уже давно договорились, что ты возьмешь в жены Мойру Маклин, и Малкольм Маклин вряд ли обрадуется, что у тебя уже есть жена, когда привезет свою дочь на ваше венчание.

— Маклину незачем об этом знать. — Дуглас внимательно посмотрел на Родерика и повторил: — Незачем ему об этом знать. Именно Маклин поставил условием, что я должен вернуть свои права на Дьюнакен прежде, чем он отдаст мне руку Мойры в знак окончания нашей вражды. Подержать у себя эту сакскую девушку — единственный способ, которым я могу вернуть себе Дьюнакен. И у меня все получится. Нужно только не показывать ее никому до тех пор, пока отец за ней не приедет. Она не знает, что я — лэрд Дьюнакена, так что я поселю ее на ферме, подальше от замка, и велю Эйтни за ней присматривать. Пусть заставит ее ткать или выбивать пыль из ковров. Жизнь жены фермера тяжела для благородной сакской леди. Когда пройдут эти два месяца, она будет умолять вернуть ее отцу. Я уж постараюсь. Получу развод и, что гораздо важнее, верну себе Дьюнакен. Просто с нашей свадьбой с Мойрой придется малость подождать. Другого выхода у меня нет.

Глава 12

Им пришлось провести в дороге еще неделю, укрываться в сырой пещере, когда внезапно налетела буря, подвергаться постоянным укусам мошкары, объехать кружным путем вздувшуюся от дождей реку… Но в конце концов они пересекли суровый Хайленд и добрались до западного побережья Шотландии.

Погода стояла необычайно ясная, небеса искрились солнечным светом, и только к полуночи время от времени спускался туман, словно сама мать-природа всячески старалась помочь путникам двигаться побыстрее. От окрестных видов просто дух захватывало. Часто Элизабет останавливалась, чтобы полюбоваться то одним, то другим пейзажем, охваченная восторгом перед чарующей красотой суровых гор и тихим спокойствием лесов, которые всю ночь целовал ливень. По ночам под небом цвета оникса блестели лесные озера, в которых отражался мерцающий молочный свет луны. Никем не нарушаемое уединение, дикая красота — нетрудно было понять, почему Дуглас так неистово гордится своей родиной.

Как и в самом начале их путешествия, Дуглас предпочитал окольные пути вдали от большаков, через крохотные селения и непроходимые леса, ориентироваться в которых мог только человек, сызмальства знакомый с местностью. Поскольку постоялые дворы попадались теперь редко, они останавливались на ночлег в домах у знакомых и незнакомых людей, везде, где в окнах горел свет.

Поначалу Элизабет казалось неловким сваливаться как снег на голову незнакомым людям, но Дуглас уверял, что оказывать гостеприимство любому, кто в нем нуждается, — давнишний обычай скоттов. Пока заезжего человека не накормят и не напоят, его ни о чем не расспрашивают, и даже враг в безопасности, пока находится под гостеприимной крышей. Такова традиция. Таковы здесь понятия о чести.

Дважды за время путешествия они оказывались на расстоянии выстрела от английских солдат, но Дуглас быстро находил укрытие, где они выжидали до тех пор, пока опасность не миновала. В дороге Дугласу стало известно, что англичане гнались за принцем до самых Гебридских островов, и поскольку теперь его искали на море, им с Элизабет было легче незамеченными пробираться к цели своего путешествия.

Везде были заметны мрачные свидетельства разорения, оставленные в Шотландии английскими солдатами. Сотни коров и овец были убиты не ради мяса, а для того, чтобы лишить пищи шотландских крестьян. Гниющей на солнце падалью были усеяны пустые поля. Вдали от городов солдаты устраивали налеты на селения и поджигали их. Посевы были погублены — либо затоптаны, либо сожжены, а всякого, кто пытался протестовать против произвола, убивали на месте. И все же, несмотря на безжалостную расправу англичан над шотландцами, никто из встречных не выказывал к Элизабет враждебности, а только гостеприимство и доброту. А ведь они имели полное право держаться с ней настороженно. Но она была женой Дугласа… по крайней мере по имени. И поэтому пользовалась их покровительством.

Не раз в трактирах им отводили для ночлега одну комнату. Элизабет не знала, где спал Дуглас и спал ли он вообще. Когда она ложилась, он еще бодрствовал, болтая по-гэльски с постояльцами при свете горевшего очага; когда она наутро вставала, он уже был одет и ждал ее, чтобы пуститься в путь.

Элизабет удивлялась, как это ему удается не задремать в седле, ведь с ней это случалось часто. Ее убаюкивали пение лесных птиц, легкое покачивание лошади и безлюдная нескончаемая тропа, которая, думала девушка, будет тянуться еще целую вечность.

Казалось, они никогда не доберутся до острова Скай. Но вот наконец на последнем подъеме они увидели внизу в тумане Гебридские острова.