Белая магия - Жаклин Рединг

Жаклин Рединг

Белая магия

Глава 1

Лорд Ноа Иденхолл не сменил свою расслабленную позу ни на йоту. Он сидел в глубоком кресле перед ярко пылающим камином, вытянув длинные, обутые в сапоги, ноги. Подбородок покоился на кулаке, и манжет его морской формы слегка пенился вокруг запястья, в то время как сам Иденхолл пристально смотрел поверх бокала с бренди на своего лучшего друга.

Прошло ещё несколько секунд, а он продолжал его рассматривать. Наконец, Ноа недоверчиво пророкотал, с мрачным выражением на лице:

— Похоже, ты ещё более сумасшедший, чем старый король, Тони.

Энтони Прескотта, виконта Килли, резкие слова друга, похоже, совершенно не задели. Судя по всему, ни на что другое он не рассчитывал, и абсурдно-дурацкая ухмылка так и не сошла с его лица. С этим выражением он чем-то походил на собаку, выпрашивающую кусок колбасы с хозяйского стола, и так он выглядел с того самого момента, как мужчины встретились ранним вечером. Эта ухмылка не покидала его и во время ужина в «Уайтс», за последовавшей игрой, и даже по дороге к городскому дому Тони на Кинг-стрит, которую друзья решили пройти пешком. Дом Ноа находился на другой стороне площади, на Чарльз-стрит.

Только теперь, освещённая лишь отблесками огня из камина, его ухмылка выглядела ещё более глупой.

— Сумасшедший? — коротко рассмеялся Тони и отсалютовал Ноа своим бокалом. Он сделал ещё один глоток. — Может, это и сумасшествие, но в таком случае — самое сладкое сумасшествие, которое мне когда-либо довелось испытать, страдания, которые я хотел бы терпеть всю жизнь.

Ноа уставился на незнакомца напротив себя и задался вопросом, что случилось с прежним Тони, которого он знал на протяжении последних двадцати лет. Тот смотрел затуманенным взглядом. Почему он не подумал об этом раньше? Тони всегда был легкомысленным и как будто жил под девизом: «Чёрт возьми!», — что так противоречило его белокурым волосам и ангельской внешности. Но люди, знающие Тони получше, видели, что за его небесно-голубыми смеющимися глазами скрывается поистине необузданная натура. Эта его черта и была той причиной, по которой они двое сдружились ещё будучи мальчишками.

— Может, пара вёдер холодной воды избавят тебя от этих страданий и сумасшествия, а заодно и вернут на путь истинный? — спросил Ноа. — Стоило мне на каких-то четыре месяца покинуть город, чтобы навестить брата с семьёй в Шотландии, как в день приезда, а если быть точным, спустя всего пару часов после моего возвращения, я уже стою перед фактом, что мой лучший друг стал кандидатом в Бедлам.

Тони хмыкнул, словно не понимая, насколько серьёзной считает сложившуюся ситуацию его друг.

— Можешь говорить и думать что тебе угодно, мой усталый друг. Можешь называть меня сумасшедшим, но уверяю тебя, мой рассудок находится в полном здравии.

Тони, встав, грациозно потянулся, будто хищник перед прыжком, и двинулся в сторону бара, чтобы вновь наполнить бокалы. Ноа наблюдал за ним, наморщив лоб.

Ему была знакома эта разновидность идиотизма, он и сам в не очень далёком прошлом был ей подвержен. И Ноа прекрасно помнил, с каким глупым пренебрежением он пропускал мимо ушей предостерегающие слова своего брата Роберта. В то время с его лица тоже не сходила эта по-собачьи глупая ухмылка. Но всё закончилось подлым предательством, и именно поэтому Ноа считал необходимым убедить Тони, которого любил как брата, не делать такую же ошибку, как ту, что он чуть было не совершил сам.

— Ну, хорошо, — сказал Ноа, принимая бокал с бренди из рук друга. — Раз ты находишься в здравом рассудке, значит я, наверное, неверно истолковал твои слова. Разве ты не сказал, что собираешься этой же ночью покинуть Лондон, чтобы жениться на женщине, которую ты практически не знаешь?

Тони откинулся в своём кресле, и, улыбнувшись ещё шире, сделал большой глоток бренди.

— Ах, друг мой, это для тебя она незнакомка, но не для меня. Поверь мне, иногда мне кажется, что я знаю её уже целую жизнь.

«Господи Боже!», — подумал Ноа, вспоминая, что ответил тогда Роберту этими же словами. И как только женщинам удаётся превращать мужчин из здравомыслящих людей в глупо улыбающихся существ с желе вместо мозга?

— И как давно ты её уже знаешь? Я имею в виду — по-настоящему.

— Она прекрасное видение, поистине несравнимый образчик женственности. — Тони, похоже, становился поэтом. — Она — богиня, на которую смертные не достойны даже взглянуть, настоящий ангел, посланный небом.

Ноа приходилось бороться с собой, чтобы не позволить рвущимся словам соскользнуть с языка. «Что за идиотизм?»

— Как давно, Тони?

Тони смотрел на него, явно не желая отвечать, пока, наконец, не признался:

— Месяц.

Ноа удалось проглотить рвущийся стон со следующим глотком бренди. Всего один месяц похлопала ресницами, бросила несколько томных взглядов, и его друг был готов провести с ней остаток жизни. Что, чёрт возьми, с ним происходит? А может…

— Скажи мне, что причина не в ребёнке.

Тони покачал головой.

— Она — леди, Ноа. Чиста, как в день своего рождения. Я никогда не позволил бы себе её обесчестить.

Всё ясно. Уловка, старая как мир. Она заманила его мечтой о своей невинности, предложением взять то, что было недоступно никому прежде. Настоящее искушение для каждого мужчины. Тони далеко не первый мужчина в истории человечества, попавшийся на эту женскую хитрость. Они обещали райское счастье, а итогом были разочарование и пустота. Именно поэтому Ноа должен был найти способ остановить Тони, пока не стало слишком поздно.

— Один месяц? Ты знаком с ней всего месяц? Господи, Тони, ты знаешь её не лучше, чем я. Понимаешь? Неужели мои ошибки тебя ничему не научили?

Но Тони, уставившись невидящим взглядом в пространство, и всё с той же глупой собачьей ухмылкой на лице, вертел в руке бокал. Поняв, что он ничего не добился, Ноа решил сменить тон:

— И как же зовут этот образец добродетели? Или до этого вы ещё не дошли?

Тони проигнорировал сарказм друга.

— У неё, конечно, есть имя, и хотя я сомневаюсь, что ты его когда-либо слышал, оно останется в тайне, по крайней мере до того момента, когда я назову её своей женой.

Ноа неверяще уставился на Тони. У него не было слов. Он отказывается назвать её имя? Ему, своему лучшему другу, который не раз оплачивал его игорные долги. Который последовал за ним даже на войну в Испанию и покинул только тогда, когда получил серьёзное ранение. Они были друзьями, и у них никогда не было секретов друг от друга… до этого момента. Ноа почувствовал себя почти преданным.