Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг. - Виктор Петелин

Те же размышления содержались в докладе Е.А. Стеценко «Концепция героя в романах М. Шолохова и У. Фолкнера», где была сделана попытка показать, как на разном национальном и историческом материале художники решали сходную творческую задачу – изобразить народный характер в его сложных отношениях с окружающим миром. Главное, что сближает концепции героя у Фолкнера и Шолохова, подчеркнула Стеценко, – это неповторимость каждой личности при ее тесной связи со своей средой. Каждый писатель находит свои средства, представляющие человека частью определенной национальной и социальной общности. В фолкнеровской йокнапатофской трилогии герои, жители Французовой Балки, наделены общими, как положительными, так и отрицательными, чертами, отражающими противоречивость народного, национального характера. То, что эти черты не случайные, а основополагающие, выработанные специфическими историческими условиями, подчеркивается их проявлением в персонажах разной судьбы и социального положения. Фолкнеровский южанин – индивидуалист, действующий в одиночку, отстаивающий свою личность перед враждебными обстоятельствами, но его индивидуализм – типичный признак его среды. Психология героев характерна для поздней стадии распада общинного сознания, когда общинное и индивидуальное уже утратило старые формы взаимодействия, но еще не образовало новых. Чувство независимости обострено и как бы утверждается в противоборстве с обезличивающими силами, стремящимися сохранить предначертанное бывшим миропорядком место человека на земле. Благодаря этой неоднозначности народного характера, борьбе в нем противоположных начал историческая трагедия Юга предстает не как следствие вторжения капиталистического Севера, а как следствие его собственных противоречий. История, по Фолкнеру, рождается внутри самого уклада жизни и человеческой натуры.

Такую же нерасторжимую связь человека и истории докладчик увидел и в романе Шолохова «Тихий Дон». Донское казачество, как и фолкнеровская община, – это региональная общность, но находящаяся на иной стадии развития. Ее социальный раскол уже был очевиден, однако личность еще ощущала себя частью целого и групповое сознание преобладало над индивидуальным. Как и у Фолкнера, глубокая противоречивость этого сознания послужила одной из причин раскола казачества во время революционных событий и породила конфликт между общиной и отдельными ее представителями, пытающимися преодолеть сковывающие предрассудки и утвердить общечеловеческую нравственность.

Отражение разных форм соотношения общинного и индивидуального сознания, отметила Стеценко, определяет различие концепций героя у Шолохова и Фолкнера. У Фолкнера изменчивым и большей частью враждебным обстоятельствам противостоит герой, сложившийся как личность, с четко выраженным, изначально заданным характером. Он статичен и является носителем одной идеи, страсти, демонстрируя невиданное упорство в достижении своей цели. У Шолохова связи между обстоятельствами и героями гораздо более гибкие. Характер Григория Мелехова, ищущего свое место в истории, находится в постоянном становлении. Его эволюция – наглядный процесс формирования народного самосознания через самосознание отдельной личности в период распада традиционной общности и исторических революционных сдвигов. Сложность этого процесса показана в метаниях Григория, неспособного и не желающего до конца порвать с прошлым, сохраняющего в себе и достоинства и добродетели, и предрассудки и ограниченность казачества, в чем его сила, слабость и трагедия.

Проблемы влияния группового сознания на личность затронул также в своем докладе «Массовые сцены в «Тихом Доне» и «Свете в августе» А.М. Зверев. Докладчик обратил внимание на то, что в литературе XX века, начиная с произведений, посвященных Первой мировой войне и последующим за ней событиям, большое место занимает изображение массовых сцен, а объектом интереса писателей становится поведение человека в «толпе». Сравнивая сцены казачьего мятежа в «Тихом Доне» и сцены убийства Джо Кристмаса в романе Фолкнера «Свет в августе», Зверев отметил, что «ключевая проблема для любого писателя, строящего кульминационный эпизод как картину разбушевавшейся толпы, – это проблема воли». У Шолохова – разрушение старого уклада, затронувшее самые глубокие пласты народной жизни. В это время, когда еще не установился новый порядок, не выработалось новое сознание и преобладает мысль об особом пути казачества, «у каждого своя правда» и «невозможно говорить о некой единой и осмысленной воле народа». «Напротив, это во многом еще слепая воля, которая направляется крайне противоречивыми побуждениями». Однако, утверждает докладчик, «толпа» не может до конца поработить главного героя – Григория Мелехова, для которого мятеж – лишь этап в долгих и трудных поисках собственной позиции. Таким образом, делается вывод, Шолохов не принял распространенной в его время идеи о беспомощности личности перед лицом «толпы». Его герой не становится пассивной жертвой или игрушкой истории, а итог событий, в конечном счете, определяется нравственной волей человека.

Заслугу Фолкнера докладчик видит прежде всего в том, что он раньше других американских писателей сумел в образе линчевателя Перси Гримма изобразить потенциального фашиста и показать, с какой легкостью овладевают расистски настроенной толпой убеждения, родственные нацистским. Гримм, безусловно уверенный в своей правоте, – олицетворение злой, антигуманной воли, подчиняющей себе толпу обывателей южного городка, которые без труда поддаются любому манипулированию. Действия Гримма практически ни у кого не вызывают сопротивления, поскольку его фанатизм имел корни в реальных явлениях тогдашнего Юга.

Различия в изображении толпы у Шолохова и Фолкнера, подытожил Зверев, предопределены различием воплощенного в их произведениях социального опыта и поставленных перед писателями задач. «Шолохов воссоздал толчки истории, порождающие резкие и непредугадываемые колебания народной стихии, которые, однако, не могут и не должны всерьез поколебать объективно совершающегося обновления жизни, сколь ни мучителен этот процесс. Фолкнер своими картинами «толпы», охваченной безумством насилия, предупреждал о том, чем реально может обернуться «священное понятие массы». Сам же факт обращения художников к теме «толпы и личности» свидетельствует о том, что они, будучи современниками, уловили некоторые знаменательные и тревожные явления эпохи, которые при всей их трагичности не заставили ни Шолохова, ни Фолкнера отступить от непоколебимой веры в непобедимость человека.