Матрос с Гибралтара - Маргерит Дюрас

– Привет, – повторил я.

– А где же твоя жена? – недоумевал он. Даже не ответив на мое приветствие.

– Она уехала, – ответил я. – С этим покончено…

Он снова окинул меня взглядом. Она лежала в нескольких метрах от нас на солнышке. И вполне могла слышать все, о чем мы говорили. Правда, непохоже было, чтобы это ее слишком интересовало.

– Что-то я не очень понимаю, – проговорил он. Должно быть, у меня был очень счастливый вид.

Говоря с ним, я не мог сдержать смеха.

– А тут и понимать-то нечего, – ответил я.

– А как же с работой?

– Тоже покончено, – сообщил я.

– И ты вот так решился, всего за пару дней?

– Надо же было когда-то решиться. Ты ведь сам меня убеждал, что такое возможно, а я, дурак, не верил. И вот теперь дело сделано, так что и я тоже убедился, что все в этой жизни возможно.

Он недоверчиво покачал головой. Ничего не понимая. Снова посмотрел на нее, но не произнес ни единого слова и вопрошающе заглянул мне в глаза.

– Она отплывает сегодня вечером, – пояснил я. – Я встретился с ней совершенно случайно.

Мы долго простояли, уставившись друг на друга. Он потряс головой, будто отказываясь верить, как-то недружелюбно и даже враждебно.

– Это правда, поверь, – проговорил я наконец. Я не мог сказать ему, во что именно ему надлежало поверить.

– Вот так просто, – медленно, с расстановкой повторил он, – всего за несколько дней?

– Бывает и такое, – проговорил я, – я и сам бы не поверил, но, выходит, бывает и такое…

– Что ж, отлично, – одобрил он наконец.

– Ты же сам мне советовал, – напомнил я. Вид у него был какой-то смущенный. Мы не знали, что сказать друг другу.

– Что ж, пока.

– Я остаюсь в Рокке, – сказал я, – так что до скорого.

Он ушел. Но вместо того чтобы продолжить путь, повернул назад. Я провожал его взглядом. И тут внезапно меня осенило: он уже видел меня, наверняка специально заходил справляться обо мне в тратторию старины Эоло, должно быть, он здесь еще со вчерашнего дня и, наверное, уже запасся для меня у кузена всем подводным снаряжением, все обдумал и выбрал местечко, где мы с ним будем купаться. Так что у него были все основания на меня обидеться, ведь я напрочь забыл, что мы с ним договорились провести этот день вместе. На какую-то секунду мною овладело желание окликнуть его. Но я так этого и не сделал. Просто вернулся и улегся подле нее.

– У тебя здесь есть знакомые? – спросила она.

– Это шофер грузовичка, он довез нас из Пизы до Флоренции, – пояснил я. – Мы договорились, что вместе займемся сегодня подводной рыбалкой. Он не решился мне напомнить, а я напрочь забыл.

Она приподнялась и посмотрела ему вслед.

– Ну, так надо его окликнуть.

– Да нет, – возразил я, – какой смысл? Она была в нерешительности.

– Нет, правда, не стоит, – повторил я, – мы еще с ним увидимся. Я думал о нем целую неделю, каждый Божий день, и вот, представь только, как раз сегодня напрочь забыл.

Мы дружно рассмеялись.

– Ты сказал, будто я отплываю нынче вечером, – проговорила она, – но ведь я уезжаю только завтра вечером.

– До этого еще далеко, – все еще смеясь, заметил я.

Обедать мы вернулись на яхту. Потом снова пошли к ней в каюту. И оставались там долго. Она заснула, и у меня было время посмотреть на нее спящую, в ставших уже более нежными отблесках моря. А потом я и сам заснул. Когда мы проснулись, солнце уже заходило. Мы поднялись на палубу. Небо точно горело в огне, а карьеры Каррары сверкали ослепительной белизной. Все трубы Монт-Марчелло уже курились дымком. Пляж прямо перед нами изгибался длинной плавной линией. Кое-кто купался, это были постояльцы Эоло и матросы с «Гибралтара». Мы были одни на яхте.

– Ты грустный, – заметила она.

– Когда спишь после полудня, – с улыбкой ответил я, – всегда просыпаешься немного грустным. – Потом добавил: – Отсюда, с яхты, все выглядит совсем по-другому.

– Да, совсем по-другому, но со временем возникает желание посмотреть на все и с другой стороны.

– Да, конечно.

Купальщики играли в мяч. До нас доносились их крики и смех.

– Уже поздно, – заметил я.

– Ну и что?

Огненное сияние неба в одно мгновение погасло, сметенное легкой тенью.

– Уже поздно, – повторил я. – Через двадцать минут совсем стемнеет. Терпеть не могу этот момент, для меня он самый неприятный за весь день.

– Если хочешь, – ласково предложила она, – можем пойти в бар, выпьем чего-нибудь.

Я не ответил. Я слишком насмотрелся на нее, пока она спала. Мне было немного страшно.

– Пожалуй, вернусь на берег, – проговорил я.

– Давай, я поужинаю вместе с тобой, – спокойно предложила она.

Я не ответил.

– Эоло, наверное, удивится. Все равно хочешь?

– Сам не знаю.

– И часто у тебя так меняется настроение?

– Частенько, – согласился я. – Но сегодня дело совсем не в этом, дело не в настроении.

– А в чем же?

– Да сам не могу как следует понять. Может, слишком уж много всего со мной произошло за эти два дня. А что, если нам чего-нибудь выпить?

– Нет ничего проще. В баре есть все что душе угодно.

Мы пошли туда. Выпили по две порции виски. Я не привык к виски. Первая порция не произвела на меня особого впечатления, зато вторая показалась очень вкусной. Даже, более того, необходимой. Она-то к нему уже привыкла и выпила с видимым удовольствием, не произнося ни единого слова.

– Очень дорогая штука, – проговорил я, – это виски. Не так уж часто выпадает его пить.

– Да, правда, очень дорогая.

– Ты его много пьешь?

– Пожалуй, немало. Я только его и пью, никаких других крепких напитков.

– Стыда у тебя нет! Три тысячи франков бутылка!

– Да, пожалуй, что нет.

Мы насильно заставляли себя разговаривать. И снова чувствовали себя на корабле совсем одиноко.

– А вообще-то неплохая штука, – заметил я, – это твое виски.

– Вот видишь…

– Правда, приятная штука. Действительно, чего тут стыдиться? А он любил виски?

– Думаю, что да. Правда, мы его очень мало пили.

Она глядела через дверь бара на пляж, который все темнел и темнел.

– Мы совсем одни на яхте, – заметила она.

– Нет, это уж слишком, – рассмеялся я. – Есть люди, с кем тебе хочется выпить, а с другими нет. Так вот ты вызываешь у меня желание выпить с тобой еще один стаканчик виски.

– А от чего это зависит?

– Кто его знает? Может, от того, насколько серьезно он относится к жизни.

– А я не серьезная?

– Нет, наоборот. Все зависит от того, как понимать, серьезным можно быть совсем по-разному.

– Не понимаю.

– Да я и сам не понимаю, – ответил я, – какая разница, должно быть, это мне уже виски в голову ударило.

Она улыбнулась, встала, налила мне виски и подошла ко мне.