Я осталась злодейкой в финале паршивой новеллы - Wellixen

— Забавно, но я всегда звал это здравомыслием. — Неожиданно он привстал, наклонился над столом и бегло заправил несколько коротких прядей за ухо. Дыхание спёрло, когда его пальцы тронули щёку. — Красивым женщинам на таких работах приходится очень несладко.

На мгновение я даже забыла, что он видит именно меня. Сердце часто забилось, в горле заклокотало. В носу начало колоть от плотного запаха специй. Зарра улыбнулся и, клянусь, в этой улыбке можно было увязнуть как муха в январе. Какое-то время я смотрела ему в глаза, не следя за секундами и минутами. Он всё ещё прижимал пальцы к моей щеке.

— Я не хочу подвергать тебя опасности, понимаешь?

Мысли разорвались и смешались. Лишь сердце бешено билось, оглушая все своим стуком.

Какой же ты красивый, Зарра.

— Но нужно что-то менять.

Мой голос прозвучал слабо и нерешительно. На самом деле я была готова бросить все планы, лишь бы ещё немного чувствовать тепло на щеке и смотреть в жёлтые глаза.

Зарра вздохнул, отодвинулся и разрушил всю магию. Лицо его скривилось в недовольной гримасе.

— Я не могу сидеть здесь вечно. — Я резко отвернулась, не в силе смотреть на собеседника слишком долго. Стук собственного сердца звучал в самых барабанных перепонках. — Нужно двигаться. Что-то делать.

Зарра глубоко вздохнул и начал чертить на доске новые круги. Тихо, но часто сопя, он вывел картинку и ткнул острой палочкой в один из кругов.

— Твоя неграмотность закрывает почти все двери. — Он перечеркнул несколько кругов. — Даже чтобы стать подавальщицей нужно уметь читать и писать. Хотя бы по слогам. Ты не сможешь написать даже имя где нужно. И если люди увидят как ты пользуешься языком своего мира, будут вопросы. И ты ведь помнишь о приказе за тобой следить? Не нужно лишний раз наводить на подозрения.

Мы замолчали. Лишь тиканье часов, да гул ветра на улице нарушали тишину. Зарра снова заводил палочкой по песку, на этот раз выводя беспорядочные узоры. Сначала я подумала, что он что-то пишет на своем языке, но очень быстро стало понятно — это не имеет смысла. Системность отсутствовала, эстетики не было, да и вообще, какой-то неясный клубок очень быстро заполнил раму доски от угла до угла.

Что теперь делать? Уйти в комнату и хлопнуть дверью, как обиженный жизнью подросток? Тупая, горячая злость сосала под ложечкой. Где-то в глубине души я знала, что получу отказ, но всё равно это не отменяло факта обиды.

— В моём мире мужчина был бы рад, если бы женщина слезла с его шеи. — Сказала я как бы между прочим.

Зарра не ответил, хотя я надеялась, что он спросит — почему? Какие причины? С чем это связано?

Иногда он так отчаянно пытался докопаться до сути моего мира, но сейчас наживка не подействовала. В ответ на его раздражение я разозлилась. Вообще-то это мне полагалось злиться, дуться и выводить всякую дичь на песке. Как бы сильно я не старалась не ссориться, всё новые и новые причины для скандала появлялись с каждым днём.

— Хочешь, я буду платить? — Наконец спросил Зарра, приподняв глаза. — Если ты всё ещё веришь, что я могу тебя выгнать, то давай поступим так. Ты продолжаешь делать то, что делаешь, а я буду платить. Не переживай. Я не буду обманывать тебя. Мы вместе установим ценник, и ты сможешь делать накопления, чтобы в случае чего…

— Да не нужны мне деньги!

Внутри сорвало пружину. Я вскочила с места и стол задрожал. Черт. Ударилась коленями.

Все груди пульсировало. Сердце опять бешено забилось, но не от смущения. Внутри бушевало отчаяние. Я чувствовала себя идиоткой, которая и говорила, и думала на чужом для меня языке. Иначе почему он меня не понимал? Почему не сдавался так просто?

— Я так не могу. Мне нужно что-то еще! — Это уже был крик души. Нельзя было сказать всего, но что-то близкое к истине просилось наружу. — Мне нужно какое-то занятие или разнообразие. Мне нужна работа. Когда ты уходишь — я остаюсь одна. И я думаю. Думаю, что будет, если я не вернусь. Думаю о том, как сейчас живёт моя семья. Я не знаю что с моим телом там. Я не уверена, что оно всё ещё живёт.

Зарра смотрел без сочувствия, но с интересом. Это взбесило ещё сильнее.

— Эти мысли сводят с ума!

— Так найди себе занятие. — Длинные пальцы сложились в замок. Браслеты негромко зазвенели. — Ты можешь попытаться рисовать, или вязать, или ваять, или…

Злость перегорела, прямо как свеча или лампочка. Я снова плюхнулась в любимое кресло. Движение вышло настолько резким, что комната даже поплыла перед глазами. Смех затряс грудь.

— Я не могу от этого убежать так. Мне нужна работа. — Пальцы мои схватились за воздух. — Мне нужно что-то, что выбьет силы. Что-то, что вымотает меня так сильно, что я не смогу вспомнить даже своё имя.

В этот момент душа заныла по колл-центру. Я отчетливо вспомнила то удивительное опустошающее чувство, когда ты переступаешь порог дома, и у тебя не хватает сил даже на то, чтобы просто принять ванну. В такие моменты ты не чувствуешь себя человеком. Ты лишь кусок мяса, который ставит будильник на час раньше, чтобы ополоскнуться и обойти семейную очередь, а потом порочный круг повторяется. Из раза в раз.

В родном мире, где развлечений и выбора для досуга было много, подобный труд изматывал. Но здесь я нуждалась в забвении как никогда. Собственные подозрения пугали, невнятные мысли сбивали с колеи, и просто хотелось начать хоть с чего-нибудь.

— Я не хочу быть нахлебницей и…

— Хватит. Ты не нахлебница. — Он резко взял мои ладони в свои. — Кристина, подними глаза.

Из принципа не хотелось этого делать.

— Кристина.

Голова поднялась. Я снова столкнулась с золотом глаз.

— Запомни одну вещь: ты никогда не будешь для меня обузой. Здесь ты мой компаньон и друг. И… И если тебе уж так хочется найти работу, то я помогу. Просто дай мне немного времени,