Сакральный знак Маты Хари - Мария Спасская

– Полагаю, в бегах. Нужно связаться с Зотовым, сообщить о новом трупе. У кого-нибудь есть его телефон?

И Хренов вопросительно посмотрел на Макса.

– Откуда? – вскинул бровь Максим.

– У тебя, Олег Андреевич, я полагаю, тоже координат следователя не имеется, – скорее констатировал, чем спросил шеф, оборачиваясь к Сирину.

Тот с недоумением пожал плечами, тем самым давая понять, что в друзья к Зотову не набивался и телефончиками с ним не обменивался.

– Придется ехать к Круглому озеру, – тяжело вздохнул Хренов, выходя из дома виолончелиста. И, обернувшись к Максу, с надеждой спросил:

– А может, напрямки? Через библиотеку пройдем?

– Я бы не стал так рисковать, – покачал головой парень. – Вы видели, как негативно настроена бабушка? Сомневаюсь, что она захочет впустить нас в дом.

Хренов еще раз вздохнул и уточнил у Макса:

– Дорогу покажете?

– Само собой, – откликнулся блогер, пересекая участок под пристальным взглядом продолжающей стоять на пороге старухи.

– Максим! – заметив внука, басом закричала она. – Я ни капли не удивлена, что ты переметнулся в стан наших врагов.

– Ну что вы, Нина Федоровна, какие мы враги? – обезоруживающе улыбнулся Хренов.

– Не прикидывайтесь, льстивый кот, я вижу вас насквозь. Только и думаете, как бы вывернуться из щекотливой ситуации. Даже фальшивки не поленились слепить, чтобы подсунуть вместо подлинников. Максим, иди сюда. Мы едем в лабораторию на экспертизу.

– Зачем, бабушка?

– Сдавать кровь.

– А я там зачем?

– Хватит разговаривать! Едем, я сказала! Ты тоже понадобишься! Иначе не только наследства лишу, но и в дурдом отправлю! Убийцам и наркоманам там самое место.

– Эх, бабушка, бабушка, – пробурчал блогер, надвигая бейсболку на самые глаза.

– Иди сюда, я сказала! Никак не угомонишься? Хочешь и меня тоже в могилу свести?

Не меняя выражения лица, Максим изменил направление движения и устремился к крыльцу, на котором ругалась старуха.

– Держитесь, приятель! – сочувственно обронил Хренов, закрывая за собой калитку и выходя на улицу. И уже с дороги добавил: – Увидимся!

За время нашего недолгого отсутствия пейзаж у дома виолончелиста немного изменился. Теперь рядом с машиной Олега виднелась старенькая «Дэу», а рядом с ней прохаживался бородатый старичок-лесовичок в сетчатой жилетке на голое тело. Заметив приближающихся людей, он приободрился и заранее приветливо заулыбался.

– Парни, домкратом не богаты? – выкрикнул он, сразу угадывая в Сирине владельца «Форда» и обращаясь именно к нему. – Колесо пробил, а домкрат в мастерской оставил.

– Да не вопрос, – откликнулся Олег. – Поддомкратим, поменяем! Побегает еще старушка.

– Старушка? – обиделся водитель. – Я сегодня на ней вот с этого самого места за два часа до аэропорта домчался. Американца одного подвозил.

Шеф переглянулся с Сириным и пренебрежительно отмахнулся.

– Не ври, брат. Откуда в здешней глуши американец?

– Я? Вру? – разгорячился местный житель, задетый за живое. – У нас здесь такие люди живут! Музыканты, ученые, военные. Места-то знатные, стародачные. А американец этот, должно быть, в гости приехал, а сегодня улетел обратно, в Америку.

– Странно, – недоверчиво покосился на водителя шеф. – Обычно люди заранее такси к дому заказывают, когда у них билеты на руках.

– Я не знаю, он меня остановил вот здесь, спросил по-русски, но с акцентом, за сколько до Шереметьево довезу, ну, я и вломил аж десять тысяч, – с азартом рассказывал водитель «дэушки». – А он взял и согласился. И всю дорогу сидел, как будто кол проглотил. Я и так, и сяк – поговорить с ним хотел про политику, а он молчит.

– Во сколько вы были в аэропорту? – что-то прикидывая, прищурился Сирин.

– Да только что оттуда.

Олег вскинул голову, переведя взгляд с зажатого в руке навигатора на шефа, и проговорил:

– На этот момент дорога до аэропорта занимает два часа сорок минут, а самолет сегодня в Нью-Йорк только один – в пятнадцать двадцать.

– Черт, не успеваем! Едем к Зотову, нужно, чтобы он прямо сейчас связался со Следственным комитетом и задержал вылет самолета, – распорядился Вождь, усаживаясь в машину.

– Эй, парни, а как же домкрат? – растерянно проговорил лесовичок, потрясая только что полученным от Сирина прибором.

– Оставьте себе, – великодушно отмахнулся Сирин, заводя мотор и выезжая с обочины.

Берег озера Круглого был переполнен людьми, с любопытством глазеющими на заградительные ленты. Красно-белым обнесли покосившийся лодочный сарай, а также часть берега, на котором суетились эксперты и сотрудники Следственного комитета под предводительством Ильи Матвеевича. Там же, за ограждением, был припаркован автобус прокуратуры, а рядом стоял белый мини-вэн судебно-криминалистической лаборатории. Вместе с человеком в белом халате следователь Зотов ползал на коленях перед чем-то небольшим и круглым, накрытым черным полиэтиленом, внимательно осматривая находку.

Я осталась стоять рядом с «Фордом» Сирина, наблюдая, как Владимир Ильич препирается с полицейским, пытающимся не пустить его к следователю.

– Сейчас шеф Хренов достанет удостоверение, – предположил Сирин, утыкаясь в смартфон. И оказался прав.

В знак пренебрежения к собеседнику выпятив нижнюю губу, Вождь полез во внутренний карман френча и извлек сперва мой липовый паспорт, который тут же спрятал обратно, затем красную книжицу, оставшуюся с прежнего места службы и до сих пор с успехом применяемую в щекотливых ситуациях. Как обычно, документ возымел магическое действие, и полицейский приподнял заграждение, пропуская Владимира Ильича на огороженную территорию. Так быстро, как только мог, шеф устремился к следователю. Подошел, окликнул и, дождавшись, когда Зотов поднимется с колен, принялся ему что-то втолковывать.

По мере того как смысл сказанного доходил до следователя, Зотов менялся в лице, делаясь растерянным и бледным, а в добрых глазах его зарождалась тоска. Наконец он тяжело вздохнул, махнул рукой и проворно устремился к автобусу. За ним вперевалку направился шеф. Следователь скрылся в автобусе, а Хренов тем временем достал мобильник и набрал чей-то номер.

– Яков, наведи-ка справочки о генерале Заславском, а лучше наведайся к нему в интернат ветеранов войны, это под Клином, и поговори со стариком лично, – на всю округу отдавал распоряжения Владимир Ильич. – Расспроси про подземный ход в доме Маслова.

Следователь Зотов вышел из автобуса минут через пять и сразу же направился к Владимиру Ильичу. Что-то ему негромко сказал. Шеф обменялся рукопожатием с Ильей Матвеевичем и устремился к нам. Сотрудник же Следственного комитета снова залез в автобус, который немедленно тронулся с места.

– К виолончелисту поехал, – вынырнув из смартфона, сообщил очевидный факт Сирин, убирая аппарат в карман и усаживаясь за руль в ожидании приближающегося шефа.

Владимир Ильич добрел до машины и плюхнулся на переднее сиденье. Достал из внутреннего кармана паспорт, с которым я отправилась к Масловым, и, вынимая его из красной кожаной обложки, проговорил:

– На вот, обложку свою забери. Зотов прав, от фейковых документов лучше сразу избавляться.

Он уже почти снял обложку, когда из нее вдруг выпал кусок бумаги, найденный мной около тела бывшего хоккеиста. Понимая, что клочок представляет для убийцы несомненную ценность, я спрятала его за обложку паспорта и благополучно об этом забыла.

– Это что еще такое? – удивился Хренов.

– Похоже на обрывок старой фотографии, – рассматривая мою находку, проговорил Сирин. – Вроде бы ближе к краю виден фрагмент детской ноги.

– Лежал рядом с трупом Константина Вадимовича, – пояснила я. – Когда мы только вошли в кабинет, Светлана кинулась к телу, Наталья побежала за водой, а я увидела этот кусочек бумаги.

– Вот это уже интересно, – протянул шеф, забирая у Сирина обрывок снимка и поднося его к глазам. – Точно, голенькая пятка младенца.

– Пятка, – авторитетно подтвердил Сирин.

– Это что же получается? – принялся рассуждать Вождь. – Маслов-старший попросил Светлану заглянуть к нему после ужина. Когда ты, Берта, вышла из столовой и отправилась к себе в гостевую спальню, Светлана плакала на кухне, и ты свернула туда, чтобы ее успокоить. Так?

– Так. Могу восстановить точную хронологию событий. В восемь часов вечера сели за стол, в восемь десять пришел Макс, в восемь двадцать ушла из столовой Светлана, в восемь двадцать пять – Константин Вадимович, через пять минут столовую покинул Максим, а еще через семь минут ушла я. Проходила мимо кухни, увидела рыдающую экономку, стала ее успокаивать, а минут через шесть вернулась Наталья, ходившая за вином. Мы стали поминать Викторию и поминали до девяти. А потом Светлана захотела посмотреть на подземный ход, вышла из кухни и тут же вернулась, ибо увидела индуса.