Сакральный знак Маты Хари - Мария Спасская

– Юшина? – предположил Макс.

– Вы не поверите, да.

– Необходимо прямо сейчас поговорить с виолончелистом, – поднимаясь, заявил Олег.

Отодвинув пустые чашки, мы тоже поднялись из-за стола, Вождь вынул портмоне, отсчитал деньги, подпихнул купюры под блюдце и вопросительно посмотрел на Маслова-младшего.

– А вы сейчас куда, юный друг?

– Что значит – куда? Я с вами. К Юре Головченко. Мне тоже интересно с ним поговорить.

– Ну что ж, поехали, – неожиданно махнул рукой шеф.

Уже направившийся было к двери Олег остановился на полпути.

– Ильич, ты что? Зачем нам этот пижон?

– Олежка, не ревнуй, блогер не претендует на нашу Берту. Ведь так, Максим Константинович?

– Даже не знаю, что вам ответить, – смутился Макс. – Это слишком интимный вопрос.

И кинул на меня исподлобья быстрый взгляд. Я вдруг почувствовала, как по моей спине пробежал холодок, и кожа покрылась мурашками.

– При чем тут ревность? – насупился Сирин. – У меня у самого такая дочь. По своей Танюшке знаю, девчонки падки на плохих парней. А у этого на роже написано, что он тот еще фрукт. Я видел, как он на нашу Берту смотрел.

– Смотрел с интересом и даже некоторым оттенком нежности, – подхватил Хренов. – Как на возможную подружку.

– Ну вот, ты сам все видел, – выдохнул Сирин. – А я за Берту отвечаю и думаю, что такие друзья ей не нужны.

– Послушайте, уважаемый, – начал было Макс, но я его перебила:

– Вот только не надо за меня решать, кто мне нужен, а кто нет!

Сердито глянув на Сирина, я вышла из пивного бара.

– И правда, Олег, – пропыхтел с трудом поспевающий за мной Хренов. – Тебе что, жалко? Пусть едет с нами.

И блогер поехал с нами. Макс больше на меня не смотрел, но я постоянно чувствовала напряжение, которое исходило от парня в тот момент, когда он оказывался рядом со мной. Трясясь в салоне машины, он несколько раз как бы ненароком коснулся моей руки. В последний раз задержал ладонь несколько дольше, и мне, вот честное слово, ужасно не хотелось, чтобы он убирал свои пальцы с моих. Я чувствовала Макса так, как если бы выросла с ним в одной детской, ибо так же, как и Максим, любила книги Жюля Верна и Джека Лондона, зачитывалась Диккенсом, Ильфом и Петровым.

С ним было совсем не так, как с Яшей Гройсманом. Когда Яша брал меня за руку и с заговорщицким видом, глядя поверх очков, доставал из сумки листок с шахматной задачей, протягивал мне и говорил: «Реши на досуге, потом обсудим…», я чувствовала себя полной идиоткой. И даже не оттого, что не играю в шахматы и смутно представляю, как ходят фигуры, а просто потому, что он – не мой человек. Совсем не так было с Максимом. Я вдруг поймала себя на мысли, что очень хочу оказаться на месте Виктории. В смысле не лежать обезглавленным трупом в холодной прозекторской, а быть невестой Макса. Интересно, что за музыку он слушает? Я искоса посмотрела на блогера. А вдруг ту, которую я люблю? Хотя разве так бывает?

Словно услышав мои мысли, парень вынул из правого уха наушник и протянул мне. Я с удивлением взглянула на него, а Макс склонился к моему плечу и прошептал:

– А вдруг та?

Я с любопытством взяла наушник и пристроила в ушную раковину. И тут же в голове грянуло: «И слова-галеоны, свободы дыхания обнажат переборки, души отговорки не найдя оправданья! И густыми штормами ворвется в лагуны, в замирающий шепот разрывающий рокот – гитарные струны!» «Аллегория» группы «МэнЧеСтер»! Эту песню я действительно очень люблю и часто слушаю, врубив на полную мощность Hi-Fi колонки – мечту меломана.

– Она? – одними губами спросил Макс.

Я молча кивнула и тут же поймала на себе недовольный взгляд Сирина, поглядывающего на нас в зеркало заднего вида. Как верный семьянин, он не мог спокойно видеть, как на его глазах зарождается симпатия между невестой Яши Гройсмана, как он понимал обо мне, и каким-то залетным типом. Сколько раз мне Сирин говорил, что обретет душевный покой только тогда, когда выдаст меня замуж за Яшу. Судя по всему, Яков был не против такого развития событий, но я всячески уклонялась от прямого разговора, ибо рядом с Яшей в первый раз в жизни отчетливо осознала, что мне далеко не все равно, кому я нужна. Раньше я полагала, что готова пойти за любым, кто меня поманит, но вот Гройсман вроде бы манил, но я делала все от меня зависящее, чтобы этого не замечать.

Яша тут ни при чем. Дело во мне. Перед мощью его интеллекта я чувствую себя жалким пигмеем, недостойным гордого звания человека разумного. Поступки, которые я время от времени совершаю, настолько импульсивны и абсурдны, что создается впечатление, будто мой разум и сердце не только не дружат, но и вообще не здороваются. Вернув наушник хозяину, я уставилась в окно на мелькающие за стеклом ели. Вождь добродушно усмехался в многочисленные подбородки, делая вид, что ничего не замечает и с головой погружен в доносящийся из приемника рекламный блок. Тот еще бабник, в отличие от Сирина, он явно одобрял намечающийся роман. Въехав в Загорянку, мы проехали через поселок, свернули на Дачную улицу, миновали участок Масловых с отдыхающими на обочине узбеками, ставшими уже неотъемлемой частью пейзажа, и затормозили у дома виолончелиста.

– А прокурорские-то уже отчалили, – хмыкнул Олег, окинув заинтересованным взглядом пустую проезжую часть и тенек под деревом, где еще этим утром стоял автобус прокуратуры.

– Далеко не уехали, на Круглом озере мутную водицу через сито просеивают в поисках новых улик, – промурлыкал Вождь.

Он с трудом выбрался с переднего пассажирского сиденья и теперь, переваливаясь, как цирковой морской котик на хвосте, направлялся к калитке. Дом виолончелиста, видневшийся за высокой оградой, был не так хорош, как усадьба Масловых, но тоже наводил на мысли о роскоши генеральских дач, затерянных в корабельных соснах ближнего Подмосковья. Владимир Ильич приблизился к калитке, уперся пухлым пальцем в кнопку звонка и некоторое время так стоял, навалившись всем телом. За его обширной спиной переминался с ноги на ногу Максим, чуть в стороне курил Сирин. Я знала эту его манеру так отстраненно курить. Бросая короткие быстрые взгляды по сторонам, Олег оценивал обстановку, в любой момент готовясь распахнуть неизменную кожаную куртку, не снимаемую даже в жару, чтобы пустить в ход боевой «макаров», покоящийся во второй кобуре под левой рукой Олега, уравновешивая припрятанный под правой рукой травматический «глок».

Дверь не открыли, и шеф пошел, переваливаясь, вдоль забора, бросив через плечо:

– Скорее всего, где-то здесь должна быть вторая калитка.

– Имеется такая, – двинулся вдогонку Макс. – Со стороны нашего участка.

– Сдохнуть можно, – выдохнул Сирин. – Теперь еще и калитка, граничащая с соседями! И это называется – обеспечена безопасность коллекции?

Вся компания устремилась за блогером к дому Масловых. Тот открыл свою калитку магнитным ключом и сразу же направился в дальний конец владения, к теплице, за которой и притаилась узенькая калиточка, подпертая парой досок, создающих видимость непроходимой преграды. Приветливо поглядывая на замершую в дверях дома Нину Федоровну, пристально рассматривающую идущую мимо нее процессию, Вождь проследовал через участок Масловых за своим провожатым, убрал доски, вошел на территорию виолончелиста и громко крикнул:

– Эй! Есть кто живой?

– Нехорошо вопрос поставил, – упрекнул приятеля Сирин, широкими шагами следующий за ним.

Не сомневаюсь, что шеф оказался ни при чем, ибо сосед Масловых к нашему приходу был мертв уже давно. Так сказал Олег, осматривая скрюченного на разобранной кровати мужчину в полосатой пижаме. Голова его была пробита тяжелым предметом, подушку залила темная венозная кровь.

– Еще один покойник, – протянул Сирин, оборачиваясь к Вождю, но того уже и след простыл.

– А виолончелист-то наш не один вкушал свой последний ужин, – констатировал Владимир Ильич, стоя на кухне и рассматривая две сваленные в мойке грязные тарелки со следами кетчупа, пустые полиэтиленовые упаковки от сарделек в небрежно прикрытом мусорном ведре и батарею пустых бутылок от пива «BAD».

– Сразу видно, мужчины трапезничали, – глубокомысленно изрек шеф, неспешно поводя очами из стороны в сторону. – Вдвоем с дамой виолончелист столько пива бы не осилил.

– Логично, – понимающе кивнул Олег. – И где же второй собутыльник?

– Полагаю, в бегах. Нужно связаться с Зотовым, сообщить о новом трупе. У кого-нибудь есть его телефон?

И Хренов вопросительно посмотрел на Макса.

– Откуда? – вскинул бровь Максим.

– У тебя, Олег Андреевич, я полагаю, тоже координат следователя не имеется, – скорее констатировал, чем спросил шеф, оборачиваясь к Сирину.

Тот с недоумением пожал плечами, тем самым давая понять, что в друзья к Зотову не набивался и телефончиками с ним не обменивался.

– Придется ехать к Круглому озеру, – тяжело вздохнул Хренов, выходя из дома виолончелиста. И, обернувшись к Максу, с надеждой спросил: