Засланец - Константин Хвостополосатов

Светлана построила в симуляторе модель малого и большого кристалла на основании оставшихся в блоке моей брани обрывков информации. Анализ материала показал, что кристаллам оказалась очень неудобна обстановка боя внутри помещений базы «Дорога в ад», только по этой причине нам удалось в какой-то мере противостоять им. Будь это открытый космос, шансов у нас осталось бы значительно меньше. Попросту говоря, кристаллы предпочти бы полное уничтожение базы из космоса, и геройский рейд объединенного «тюлькиного флота» мелких кораблей неожиданно спас нас всех.

Мы с Санычем усердно вырабатывали на симуляторе тактику борьбы как против больших кристаллов, управляя «Ботаником», так и против малых, управляя поочередно парой «уларских» истребителей или парой наших корабельных челноков. Мы уже давно определились в приоритетах, Саныч предпочитал рожденную в муках «Блоху», я же – проверенный и даже немного пижонский по сравнению с «Блохой» «Клоп».

Между делом Саныч вместе с нашим КБ разрабатывал принципиально новую модель легкого истребителя на базе «уларского» корпуса, но без ограничения по технологиям. Дело шло не слишком активно по причине некоторой нехватки компонентов. Все части и узлы машины, конечно, можно было собрать, но на борту «Ботаника» просто не имелось столь больших излишков свободного материала. Так что машину удалось собрать только частично, остальное же пока разрабатывалось и воплощалось «на бумаге», то есть только в теоретических выкладках. Я в этом процессе не участвовал, заменив его серией тренировок направленных на шлифовку навыков обращения с моим «гравитационным» симбионтом. Как показала жизнь, штука эта могла быть использована не только для цирковых фокусов.

Идею спаррингов с Санычем пришлось оставить давным-давно. Слишком уж неравными оказались наши «весовые» категории. Саныч стал настоящим «танком» или скорее киношным терминатором, я же по моему собственному мнению больше походил на хорошо экипированного диверсанта. Сами понимаете, диверсанту вполне по зубам уничтожить танк, но сделать это можно не во время прямого столкновения.

Интеграцию мне симбионта с возможностями магнитного взаимодействия пришлось отложить на неопределенный срок. Светлана, понаблюдав за освоением установленных Санычем симбионтов, сделала вывод, что установка симбионтов для вида разумных «хомо сапиенс» целесообразна по очереди после уверенного освоения функций уже установленных модулей. Так бойцу скорее дается наука комплексного применения модулей. Кроме того, меня останавливал тот факт, что над моим теперешним комплексным телом поработал Стекляшка, ошлифовав его до уровня драгоценного камня. Просто не хотелось очередной переделки. Как известно: «Лучшее враг хорошего».

– Дама и Господа, мы выходим, – произнес я пафосную фразу в момент начала перехода в родное пространство, – всем помыть руки, перед и зад, а так же надеть парадно-выходное нижнее белье и наряды.

– Не хотелось бы опять нарваться на бриллиантовое воинство, – пробурчал Саныч, – прошлую систему нам так и не дали толком осмотреть.

– Интересно, как бы ты относился к вопросу, если бы осколки противника оказались презренными «камушками», – подначил я Саныча, – мы бы ту систему покинули лет через пять, забив под завязку все имеющиеся свободные щели?

– Тебе что, чужого добра жалко? – хмыкнул Саныч, – я бы и с тобой поделился.

– На кой черт мне эти стекляшки? – фыркнул я, – до сих пор не могу понять твою тягу к ним.

– Привычка, – усмехнулся Саныч.

Наша беседа «ни о чем» прекратилась с выходом «Ботаника» из многомерности. Выход проходил по какой-то свежерассчитанной системе «гладких ступеней», которая была разработана после всевозможного анализа действий кристаллических кораблей. Ничего невозможного в такой технологии не оказалось, просто раньше никто не задумывался о возможности плавного выхода из многомерности. По имевшейся информации в КСС мы осуществляли первый плавный выход из многомерности по расчетам нашего КБ. Собственно преимущество такого выхода просматривалось всего одно – минимальное возмущение окружающего пространства. Как пояснила Светлана, незаметность выхода напрямую зависела от времени перехода. Теоретически можно было выйти совсем не вызывая возмущений, превышающих природные флуктуации фона. Как всегда обнаружились и плюсы, и минусы. Плюс оказался, пожалуй, на руку кораблю нашего класса, то есть разведчику – это незаметное проникновение. Минус – он и в Африке минус. Не знаю, как кристаллы, но корабль КСС во время такого долгого выхода оказался начисто лишен маневра, что означало практически статическую мишень для противника. Поскольку выход был первым в серии такого рода экспериментов, проходил он по большому временному промежутку, чтобы набрать необходимые для обработки результаты. Теоретически мы могли бы даже сильно промахнуться с точкой выхода, получив взамен интересные данные, так что эксперимент того стоил.

В отличие от обычного практически мгновенного перехода, мы «всплывали» больше десяти минут. Результатом стала погрешность выхода, обернувшаяся нам почти сутками хода на звездных двигателях к системе планет. О результатах произведенных выходом возмущений судить было трудно по причине отсутствия стороннего наблюдателя, но «Ботаник» не «парил» остатками «иного» вещества, прихваченного из чужих измерений, что позволяло косвенно судить о приемлемой незаметности нашего появления. Случились и откровенно плохие новости: в процессе выхода мы не могли использовать какие-либо приборы или сенсоры кроме тех, которые реагировали на свет, да и те работали с жуткими искажениями и сбоями. Визуальная картинка как будто проявлялась на фотопленке серией скачков.

– Да, выглядит паршиво, – отозвался Саныч, – так мы скорее потеряем, чем приобретем.

– Не факт, – возразил я, – мы будем легкой мишенью только по полному выходу из многомерности, зато у меня есть уверенность, что мы сможем уйти обратно без предварительной подготовки, практически мгновенно полностью погрузившись обратно.

– И куда мы попадем? – ехидно спросил Саныч, – опять незнамо куда?

– Если без подготовки, то шанс такой есть, – задумался я, – но можно просчитать резервную точку выхода для прыжка экстренного ухода. Это нужно додумать, но сработать должно почти на все сто процентов.

– Для этого нужно будет определить потенциальных врагов, – возразил Саныч, – с такой-то точностью и четкостью сенсоров можно задницей на них сесть, не заметив.

– Мы рассчитаем программу калибровки оборудования для работы во время плавного «всплытия», – отозвалась Светлана, – правда, нужна экспериментальная база с различной скоростью «всплытия» для всестороннего изучения и построения оптимального алгоритма. Но даже во время следующего «всплытия» будет более-менее устойчивая «картинка».

– О! Тогда это сильно меняет дело, – согласился Саныч, – по крайней мере, мы сможем подготовиться или хотя бы слинять без проблем.

– Интересно, как это со стороны выглядит? – задумчиво спросил я, – так же эффектно, как у кристаллов или нет.

– Ну, так давай я погляжу, обрадовался Саныч, – вы меня на «Блохе» оставите, сами прыгнете куда-нибудь туда-обратно, а я все сниму на камеры.

– Ты серьезно мозги оставил в каюте или нет? – откровенно удивился я, – даже с минимальным допустимым прыжком я не выйду точно в точку, чем короче прыжок, тем сложнее попасть в точку, да и при коротком тебе тут куковать с несколько дней придется.

– Не, так не договаривались, – возмутился Саныч, – несколько дней на одном месте, очешуеть можно. Все, поехали глядеть, что тут нам припасли в этой дырке от бублика.

Система в точке нашего выхода имела всего пять планет. Звезда оказалась чуть больше и ярче Солнца, но визуально мне показалось, что она ничем не отличается от нашей родной звезды. Эта звезда стала первой столь похожей с нашим родным светилом. Две ближние к светилу небольшие планеты располагались слишком близко к звезде, чтобы быть райскими уголками. Последние две наоборот слишком далеко забрались, чтобы хоть как-то прогреться от местного светила. В целом что-то в этой планетной системе наблюдалось неправильное, хоть, уловить это с первого взгляда мне и не удалось.

– Странный какой-то раскладец, – подтвердил мои мысли Саныч, – как будто кто-то отодвинул все планеты от средней подальше, чтоб не мешались. Или разломались еще две планеты, которые должны были располагаться между второй – третьей и третьей – четвертой.

– Система действительно очень хорошо сбалансирована, – подтвердила Светлана, – Последние две планеты как будто специально расположены там для компенсации гравитационных возмущений звезды и двух первых планет, а два спутника делают точную нивелировку вращения самой планеты. Атмосфера опять же есть только на третьей планете. Там должны быть очень стабильные погодные и сезонные условия.